Но первые же слова буквально ввели его в ступор, многократно превысив самые плохие предчувствия.
- Есть сведения, господин Нобуро, что вы распространяете запрещённую литературу.
"Откуда он узнал о "Букете наслаждений"? - мысленно охнул чиновник по особым поручениям, стараясь сохранить невозмутимое выражение лица, но понимая, что у него это плохо получается. - Никто же не видел, как я её покупал. Неужели сам лавочник донёс? Тогда его тоже накажут за торговлю запрещёнными книгами. Это-то и будет самое настоящее распространение, за которое можно и на каторгу загреметь. А я её просто читал и никому не показывал. Может, слуги проболтались, а кто-то донёс? Нет, они еле-еле буквы различают. И откуда им знать, что эта книга запрещённая? Эх, не надо было её брать!"
- Вас ввели в заблуждение, господин Цунадоро, - холодно проговорил он. - Я не занимаюсь противозаконными делами.
- Господин Нобуро, - снисходительно усмехнулся собеседник. - В мои обязанности, кроме всего прочего, входит поиск и искоренение измены. Только нет для меня большей радости, когда подозрения не подтверждаются. И тогда наказание ждёт уже тех, кто ввёл нас в заблуждение. Раз вам нечего скрывать от верных слуг его величества, позвольте осмотреть ваши вещи? Если мои люди не найдут ничего недозволенного, я с удовольствием выпью с вами чаю, и мы поговорим о более приятных вещах. После чего я не буду вас больше беспокоить, вернусь в Хайдаро и при первой возможности сам расскажу его превосходительству об этой неприятной истории. А те, кто вас оклеветал, понесут заслуженное наказание.
"Не укати старший брат в столицу, ты бы так не наглел", - с трудом сдерживая рвущуюся наружу злость, думал молодой человек, но заговорил вежливо и спокойно, как подобает благородному и образованному человеку:
- Я не смею препятствовать вам исполнять свой долг, господин Цунадоро.
Конечно, губернатор не допустит, чтобы его младшего брата судили за чтение какой-то безнравственной книжонки, пусть даже и запрещённой. Но после такого скандала о карьере государственного служащего придётся забыть.
Рокеро Нобуро понимал, что для сохранения чести семьи он скорее всего вынужден будет записаться в армию и, покинув Хайдаро, распрощаться с той весёлой и беззаботной жизнью, которую так любил.
Его не страшили ни дальние походы, ни кровавые схватки со свирепыми варварами. Но на границе, куда придётся уехать, нет ни интересных собеседников, ни утончённых женщин, ни изысканных яств, ни хорошего вина.
Возможно, лет через пять, когда эта неприглядная история забудется, или раньше, если получится совершить несколько впечатляющих подвигов во имя Сына неба, ему и удастся вернуться домой. Но и тогда старший брат его не простит, даже если всё ещё останется на государственной службе.
- А чем вы занимаетесь в Букасо, господин Нобуро? - прервал его мрачные размышления цензор. - Что заставило вас здесь задержаться?
- Как чиновник по особым поручениям канцелярии губернатора я расследую убийство рыцаря Канако и его дочери, - сухо ответил молодой дворянин.
- Насколько я знаю, разбойников, напавших на свадебный караван, разыскивает городская стража, - заметил собеседник.
- Ввиду важности данного дела его превосходительство поручил заниматься им ещё и мне, - тем же официальным тоном пояснил младший брат губернатора, кстати припомнив изречение Божественного мастера: - "Совместные усилия способствуют скорейшему достижению цели".
- И каковы результаты вашего расследования, господин Нобуро? - живо заинтересовался хозяин повозки.
- Кое-что уже удалось выяснить, господин Цунадоро, - осторожно ответил гость. - Шайка состояла из опытных наёмников и всякого сброда из Тодаё. После петсоры там сейчас много переселенцев, и среди них не только добропорядочные подданные. Их-то и наняли в помощь воинам, а потом перебили.
- Вы уже знаете, кто за этим стоит?
- Есть кое-какие подозрения, - ушёл от прямого ответа чиновник по особым поручениям. - Но говорить об этом пока преждевременно.
"С меня одной запрещённой книги хватит, - усмехнулся он про себя. - А то ещё и в клевете обвинят... Вот тогда-то столичный ублюдок точно останется безнаказанным. Без меня Сабуро не решится его трогать".
Внезапно в голову пришла неожиданная, но вполне очевидная мысль, немного поднявшая ему настроение.
"Если придётся уйти с государственной службы, то и терять больше нечего. Хуже просто не будет. Тогда зачем мне это расследование? Какая теперь разница, из-за чего барон убил свою невесту и её отца? Надо просто вызвать его на поединок, как поступали наши благородные предки. Пусть нас рассудит меч! Мерзавец или умрёт, или извинится за то, что относился ко мне с таким пренебрежением!"
- Вы имеете ввиду господина Хваро? - не преминул продемонстрировать свою осведомлённость цензор.
- Мне бы не хотелось говорить об этом, - скромно потупился младший брат губернатора. - Поймите правильно, господин Цунадоро, без веских доказательств подобные слова могут принести вред репутации благородных господ и выставят меня клеветником.
- Похвально, что вы так заботитесь о чужом и своём добром имени, - одобрительно хмыкнул собеседник.
Он хотел ещё что-то сказать, но в это время снаружи донёсся знакомый голос Тошаки:
- Сюда, сюда заворачивайте! Тут удобнее будет.
"Доехали", - догадался молодой дворянин и вновь загрустил, вспомнив о запрещённом творении Баман Гари.
- Вас что-то беспокоит, господин Нобуро? - видимо, заметив это, с деланной заботой поинтересовался цензор.
- Да, господин Цунадоро, - криво усмехаясь, не стал тот скрывать очевидного. - Не думаю, что в Благословенной империи найдётся такой человек, кто бы равнодушно отнёсся к подобному обвинению.
По сухим, тонким губам старика скользнула тень понимающей улыбки.
Повозка остановилась.
- Приехали, господин Цунадоро, - отодвинув закрывавший вход полог, бодро доложил Джуо Андо, бросив странный, словно бы торжествующий взгляд на чиновника по особым поручениям.
- Я попрошу вас нас сопровождать, - кивнул цензор.
- Это для меня честь, господин Цунадоро, - одной рукой придерживая занавес, поклонился младший писец.
Первым вышел молодой, скромно промолчавший всю дорогу придворный, за ним сам Рокеро Нобуро. Последним фургон покинул цензор и, держась за руку младшего брата губернатора, спустился на землю.
Джуо Андо едва успел сбежать по лестнице, прежде чем её убрали.
- Какая честь, благородный господин Цунадоро! - задыхаясь от восторга, бормотал хозяин гостиницы, замерев в глубоком поклоне и не смея поднять взор. - Какая честь! Смиренно благодарю Вечное небо за то, что вы почтили вниманием моё жалкое заведение! Желаете отобедать? А, может быть, чаю? Или вы осчастливите меня и остановитесь в "Бамбуковой жабе"? О! Тогда слава о моём заведении пойдёт по всему уезду!
- Посмотрим, - не глядя на него, небрежно бросил высокопоставленный чиновник, направляясь к гостеприимно распахнутой двустворчатой двери.
За ним проследовали дворяне и все трое солдат. Войдя в почти пустой зал, цензор подошёл к столику у окна.
Его подчинённый услужливо подставил стул, усевшись на который, начальник поправил шапочку, степенно огладил седую бородёнку и только после этого равнодушно посмотрел на Тошаки.
- Чаю. Джангарского.
- Слушаюсь, господин! - не скрывая ликования, хозяин гостиницы бегом бросился на кухню.
Проводите моего помощника в свою комнату, господин Нобуро, и возвращайтесь, - распорядился грозный старик. - Проверим, что за чай подают в этом месте? Да, и оставьте меч. Он вам пока не понадобится.
Сжав губы в куриную гузку, младший брат губернатора передал клинок в ножнах воину, занявшему место за спиной цензора.
На галерее второго этажа они едва не столкнулись с Кубванем, спешившим куда-то с лоханью грязной воды, где плавала половая тряпка.
Увидев хозяина в компании придворного чиновника и хмурого солдата, слуга резко попятился, украсив куртку мокрым, тёмным пятном.
- Комнату запер? - отрывисто спросил дворянин.
- Да, господин, - кивнул простолюдин, поставил свою ношу на пол и достал из-за пазухи ключ.
- Иди отсюда! - буркнул Рокеро Нобуро, проходя мимо.
Шагнув через порог комнаты, помощник цензора церемонно поклонился, избегая смотреть младшему брату губернатор в глаза, и аккуратно прикрыл дверь у него перед носом.
Несколько секунд постояв и почувствовав себя ужасно глупо, чиновник по особым поручениям направился к лестнице.
Солдат направился за ним, громко ботая по полу толстыми подошвами сапог из порыжевшей от времени кожи.
"Так это он за мной следит", - догадался младший брат губернатора, и на душе сделалось ещё гаже.
На столике перед цензором уже стоял отделанный черепаховым панцирем поднос с двумя крошечными чашечками и маленьким чайничком с длинной ручкой.
Младший писец канцелярии уезда Букасо сидел далеко в стороне, изо всех сил делая вид, что всё происходящее его совершенно не интересует.
- Угощайтесь, - радушно предложил страшный старик, довольно причмокнув губами. - Чай здесь не так уж и плох. Конечно, не столь изыскан, как у его превосходительства, но для подобного заведения вполне приличный.
Покосившись на стоявшего за своей спиной солдата с круглой, сонной физиономией, молодой дворянин наполнил чашечку кипятком, подождал, когда расправятся скрюченные листочки, и сделал крошечный глоток.
Неожиданно цензор поинтересовался:
- Что заставило вас подозревать именно господина Хваро? Насколько мне известно, это вполне добропорядочный юноша, прекрасно показавший себя на государственном экзамене.
Понимая, насколько глупо прозвучит его рассказ о следах кавалерийских сапог, оставленных родным дядюшкой барона на месте преступления, чиновник по особым поручениям с деланным равнодушием пожал плечами.
- Считайте это предчувствием, господин Цунадоро.
- В искусстве расследования преступлений, господин Нобуро, - назидательно заявил собеседник, - нельзя придавать значение чувствам. Следует опираться только на факты.