Откуда я это знал? Да ниоткуда. Понял по роже и халату.
— Я Кит Птолх — подтвердил пузан и двинул жопой, придвигаясь ближе — Тебе в руки попала занятная штуковина, незнакомец. Не слишком ценная, но занятная…
Он дохнул до меня смесью вони гниющих зубов и всем тем, что между ними застряло еще лет десять назад. Я искоса глянул и он, подавившись моим взглядом, чуть отодвинулся, на автомате начал привычно корчить злую рожу, но опустил глаза на поблескивающий комок у меня в руках и через силу заулыбался. По еще осоловелым от сна глазенкам было ясно, что он уже успел прикинуть вариант отъема силой, но что-то в сальном студне внутри его черепа остерегающе чавкнуло и он продолжил путь простенькой дипломатии.
— Угостить тебя хорошим завтраком, амиго? — предложил он.
Вместо ответа я кивнул на шипящий вок, откуда исходил одуряюще вкусных запах жарящегося мяса. И запах отчетливо заявлял о свежести мяса, подтверждая слова старого азиата о том, что еще вчера капибара мирно хрюкала, не подозревая о своей участи.
— Ну и пивка свежего с утра не помешает! — не унимался пузан — Я выпью вместе с тобой — в честь знакомства.
— Перед работой не пью — с достоинством отказался я.
— Ты не назвал свой имя.
— Ба-ар.
— Не слышал такого имени раньше. Да и тебя видеть не приходилось — а я в Церре знаю многих. И среди них немало важных людей…
— Ага.
— И на кого работаешь?
— На дона Атаульпу.
Напряженно наморщив крохотный лоб, пузан закатил глаза под брови, напряженно зашевелил губами и наконец обрадованно дернулся:
— Атаульпа из судовых мастерских Тауро? Однорогий красный бык?
— Ага.
— Но ведь Атаульпа под доном Кабреро!
— Я в их сексуальные дела не лезу… — буркнул я, пытаясь вытянуть из сплетений цепей тонкую красную нить — Вот дерьмо…
Нить оборвалась в моих пальцах, а пузан аж заскулил от горя, но сумел выдавить:
— И работаешь ты на Кабреро! Он босс! Совсем недавно на его конвой напали.
— Напали — кивнул я.
— Был там?
— Был.
Пузан вдруг подпрыгнул, вытаращился на меня с совсем другим выражением лица:
— Эй! Да ты ведь тот самый Ба-ар! Я слышал о тебе — ты тот, кто убил большинство напавших на вас ублюдков!
Я молча кивнул, а не его резко вспотевшем лице отразилось огромное облегчение. Ну еще бы. Он только что убедился, что поступил очень правильно, когда решил пойти путем дипломатии, не став пытаться отбирать добычу силой. Припав к поданной кружке с кофе, он сделал глоток, ошпарил рот и зло зашипел, но резко заткнулся, когда я по стойке катнул к нему плотный шар, мгновенно сцапав его, уронив при этом кружку. Старый азиат, успев подарить мне благодарный взгляд, бросился вытирать черную лужу до того, как она испятнает белоснежные рукава банного халата, а сам пузан уже ничего не замечал, сгорбившись над столом со счастливой улыбкой получившего желаемое ребенка. Его жирные пальцы с удивительной нежностью переходили от одного обрывка цепочки к другому, он что-то тихонько бормотал, но мне было не интересно, ведь передо мной поставили тарелку с жареным рисом.
— Не получишь ни обрывка — предупредил я пузана прежде, чем отправить в рот первую ложку, проигнорировав положенные рядом палочки для еды.
Делать акупунктуру еде не в моих привычках. Хотя пользоваться ими умею. И убивать такими приходилось.
Рис был просто охрененным. Возможно, лучшим из тех, что мне довелось пробовать за последние сотни лет. И хотелось бы есть размеренно, сотню раз прожевать и все такое, но ни хрена не получилось и немалых размеров тарелка опустела за считанные минуты. Проглотив последнюю ложку, я посидел чуток в блаженном отуплении, чувствуя, что наконец-то из меня выходит стылость подводных коридоров и сипло выдохнул:
— Еще раз того же, старик.
Владелец навеса кивнул и подбросил пару веток в очаг. К стойке начал стягиваться протяжно зевающий народ, желающий позавтракать перед тяжелым и жарким рабочим днем. Я уже насмотрелся на здешний стиль одежды и по различным ее нюансам определил, что в доходном доме Птолха преимущественно обитают лодочники, лебедочники и торговцы всякой мелочевкой, не считая явных чужаков, спавших прямо под стенами. С домом соседствовал очищенный от наносов тупиковый затон, прячущийся в тени растущих рядом деревьев, и там стояли на приколе парочка мелких барж и десяток длинных парусных лодок. Выход в главный канал был перекрыт толстым канатом, за которым приглядывал нахохлившийся темнокожий старик, похожий на скукоженный гриб под своей огромной соломенной шляпой. Часть лодок прикована цепью, над ними торчат таблички о продаже — видать владельцы залезли в долги. В общем хозяйство у Птолха небольшое, хлопотное, но прибыль приносящее исправно.
И снова — в целом мне насрать на все его хлопоты и прибыль. Я здесь по другой причине, вернее по нескольким, но под пунктом один у меня значился завтрак, а потом уже все остальное. Блестящий комок побрякушек я тоже засветил не случайно, ведь эту хрень надо сбыть, но не ожидал, что дремлющий на краю стойки соглядатай сбегает за главной рыбой в этом проточном омуте. И теперь мне приходилось всерьез бороться с желанием послать его куда подальше и запоздай старик со своим рисом еще чуток, уважаемый делец Кит Птолх уже пошел бы нахер вместе со своим халатом и шлепками.
Пузан радостно вскрикнул, едва не снес уже вторую кружку подкрашенного кофе самогоном, а плотный комок из побрякушек распался под его пальцами на отдельные составляющие. В центре блеснул кроваво красным плоский камень и Птолх тут же жадно накрыл его ладонью. Я щелкнул пальцами свободной от ложки руки, дождался его очень грустного взгляда и требовательно протянул ладонь:
— Поиграл — отдай.
Помимо прямоугольного плоского рубина там было что-то еще поблескивающее, но куда тусклее и все равно очень знакомое, но рассматривать буду потом.
— Куплю! — бухнул Птолх, продолжая закрывать ладонями распутанный шар давно сдохших и сгнивших мародеров — Дам хорошую цену!
— Пока неохота продавать — безмятежно солгал я и опять помахал ладонью — Сюда все складывай.
— Да погоди, дружище Ба-ар, погоди же — Кит придвинулся поближе, навалился пузом на стойку, зыркнул на невозмутимого азиата и, понизив голос, прошептал — Просто я этот… шонграхо…
— Охренеть… и давно это у тебя?
— Хочешь покажу?
— Ну нахер… ты бы отодвинулся. Это заразно?
— А? Что? Да нет же! Это не болезнь! Я коллекциониста! Коллекционер! Собираю всякие древности. Мне, конечно, далеко до правящих родов с их огромными сокровищницами древностей, но кое-чем могу смело гордиться.
— Коллекционируешь дешевую штамповку? — я кивнул на торчащие между его плотно сжатых пальцев концы цепочек — Я не знаток, но эти украшения не похожи на редкость.
— Да я не про них! Глянь вот сюда — видишь? Видишь?
Удивление я скрыл, но это было нелегко — пузану все же удалось меня поразить. Он указывал не на рубин и даже не на золотой кольцо с неплохим бриллиантом, а на парочки квадратных пластин, выглядящих так, будто их выточили из искристой соли. И это были совсем не украшения, а накопители данных. Их почему-то называли кристаллами или чипами, но они не были ни тем, ни другим. Обладающие огромной емкостью пластины являлись составляющими каждого умного дома и если и хранили в себе данные, то ничего особенного: домашняя видеотека, книги, музыка, рецепты и прочее в том же духе. Но свою осведомленность я показывать не стал и вопросительно приподнял бровь, отправляя в рот полную ароматного риса ложку.
Торопливо прополоскав межзубные пазухи самогоном, толстяк дохнул на меня уже не столь вонюче:
— Это кристаллы памяти, амиго!
— Да ну?
— Такие раньше стояли в каждом доме! В каждом кондо! И на них записывалось вообще!
— Да что ты?
— Вся жизнь тех, от кого уже и косточек то не осталось! Предствляешь? Включаешь, смотришь — а там люди входят в дом, готовят еду, общаются за столом, вечером вместе что-то смотрят, а иногда… иногда…
— Иногда даже… ну это… ну ты понимаешь! Ночью!
— Деньги считают?
— Трахаются!
— Как неожиданно…
— Да ты не подумай! Это высокое искусство!
— Искусство? Смотреть как кто-то трахается? И давно это стало высоким искусством?
— Да не только как они трахаются! Забудь уже — это я к слову! Вся их жизнь, амиго! В этих кристаллах вся их жизнь! Людей древности! Год за годом! Если повезет, то и десятилетия! От рождения до самой смерти! Да как ты можешь не знать? Все это смотрят! А самые лучшие записи показывают за большие деньги! Только вчера я ходил в Завесу Прошлого и там провел шесть чуть ли не лучших часов жизни, просматривая лучшие часы жизни семьи Санчес — муж трудился в мэрии, а его супруга вела светскую жизнь и изменяла ему каждый день с новыми мужиками! Нет ты представляешь⁈ Но не подумай — не в трахе дело! Они смотрели новости, обсуждали важные темы… потом она стегала его кнутом…
— Ты бы уже отодвинулся…
— Это высокое искусство! Ты сам подумай — это ведь шанс заглянуть в далекое прошлое! Увидеть, как жили люди того времени! По сравнению с ними мы дикари! Просто дикари! Я шесть часов наблюдал за семьей Санчес, кушал спелый виноград и плакал! Начал рыдать еще до кульминации! Она стегала его кнутом прямо посреди их кухни прямо на том же столе, где всего полчаса назад ее умело оттрахал двадцатилетний помощник юриста с огненными глазами и мощным длинным…
— Ну все… нахер… я пошел…
— Вся элита ходит на такие флэши! Это модно! Жизнь как она есть!
— Как ты сказал? Флэши?
— Они самые. Флешбэки. И я прямо ждал что в сердце распутанного мной комка отыщется хотя бы один кристалл. А тут их три! Целых три и все три повышенной емкости! Представляешь, как я буду рад, если хотя бы на одном окажется целая семейная эпопея? О-о-о-о! — он закатил глаза и громко зачмокал губами в то время, как его рука поползла по пузу вниз — О-о-о как я буду рад!
— Эй-эй!
— Ну да можно это назвать подглядыванием в чужую жизнь… но ведь они уже столетия как мертвы! — разгоряченный самогоном Кит приподнялся, ударил ладонями по стойке — Это как подсмотреть кусочек чужого счастья! Попробовать на вкус прошлое! Все так делают! В наше время нет такой жизни! Нет таких женщин!