иками наших судеб – и большинство этому только радо, если судить по солнечным беззаботным туземцам этих джунглей.
И здесь вот тоже полная беззаботность…
Опустившись на одно колено, я прислонился к стене уже спиной, верный своему кредо делать все для скорейшего восстановления. Соберись я здесь задержаться минут на пять дольше – лег бы. Но мне хватит и минуты, чтобы рассмотреть эту странную хрень.
Реально странное тут дерьмо творится…
Передо мной колыхалось несколько студенистых образований, причем каждое выглядело точь в точь как те слизистые разумные бананы, что питались дерьмом и тухлым мясом в Клоаке, а тут снаружи управляли боевыми шагоходами. Только здесь разумом и не пахло – хотя каждый из четырех студней имел подобие тела. Две ноги, две руки, туловище, голова с неплохо оформленным лицом. Но все это выглядело как выколоченное из охлажденной формы фруктовое желе. Нет… как не до конца застывший мясной студень с вкраплением всех этих белых и темных жилочек, что колыхались внутри почти прозрачной массы. Все это жило… руки и ноги подергивались, глаза за прозрачными веками медленно перемещались, рты залитые слизью открывались и закрывались как у рыб. Но не более – это явно был максимум их возможностей. Размер каждого студня… вполовину от обычного гоблина. Студенистые карлики лежащие у накрененной и вбитой в стену транспортной тележки с очередной разбитой капсулой. Оттуда они и выбрались – лет так охереть как много назад. Один из карликов – женщина, судя по огромным растекшимся грудям с едва заметно светящимися студенистыми сосками – сильно колыхнулась, ее «голова» завалилась набок, рот коснулся соседа и… начал его втягивать в себя. Раздутое горло запульсировало, одна студенистая масса медленно поглощала другую. Еще через пару секунд из «женского» тела, в месте, где были грубые наметки паха, полез чуть более яркий зеленоватый студень с наметками сморщенного детского личика. На моих глазах детское лицо менялось, становясь взрослее – год, два года, пять лет… Первый студень сожран, второй рожден и радостно колыхается на полу, поглощая всем своим телом напичканные микроводорослями и прочей живность лужи воды. Пока я наблюдал за первыми «родами» сопряженными с принудительным «похоронами» съеденного отца, вторая пара совершила тот же процесс. И на миг мне показалось, что в глазах съедаемого заживо «отца» мелькнуло какое-то выражение – когда студенистые глаза под закрытыми веками заметили меня. Его щеки дернулись, рот поплыл к левому уху и приоткрылся, вывалив наружу тут же оторвавшийся и растекшийся язык…
Не оборачиваясь, я спросил:
– Выспался, гоблин?
– Ни разу – признался старавшийся подойти бесшумно Хорхе – Я не крался, лид, я…
– Все правильно – проворчал я – Ходить надо быстро и тихо. А не как ты.
– Ясно… Можно с тобой?
– Чего тебе не спится? – повторил я вопрос.
– Не могу – признался бывший советник племени Небесной Башни – Засыпаю быстро, но потом начинает сниться такая лютая мерзость, что подскакиваю… Сейчас вот приснилось, что я внутри полу утонувшего шагохода, бью кулаками в дырявый кокпит, а надо мной нависает жопа того дракона и я знаю – сейчас меня зальет его дерьмом смешанным с зубами и почему-то непереваренными человеческими глазами. А я ору от страха, колочусь о бронированное стекло и думаю – ему бы больше клетчатки хавать, фрукты там или папоротники. Тут слышу его первый болезненный жопный фырк… и с диким криком подскакиваю.
– Папоротники во сне – к бессоннице походу – зевнул я.
Оглядев его с ног до головы и убедившись, что он не забыл снарядиться и вооружиться, я кивнул:
– Двинули.
– А этих… это… не сожжем?
– Нахрена?
– Мерзкие они… – признался Хорхе – Такие точно приснятся… Никогда не думал, что я такой… впечатлительный.
– Это пройдет – буркнул я – Слишком много событий и кровавого мяса. Но мозги быстро привыкают. Так что радуйся – потом все будет… обычно.
– Скорее бы – признался усталый гоблин – Скорее бы… Ох… под ногами…
Под его уже едва держащимися мокрыми ботинками с треском лопнул обычный на вид толстый корень, ожив, брызнув кровью. От моего толчка в плечо Хорхе отлетел, и странная змея ударила выставленными клыками только воздух. Мой ответный удар расплескал удивительно хрупкую голову и хрустящая гадина забилась в воде, в судорогах ломая сама себя.
– Еще одна неудачная поделка – хмыкнул я, переступая останки змеи и шагая дальше по коридору.
Подскочивший Хорхе зло сплюнул и потопал дальше, крепко сжимая убереженный от контакта с водой дробовик. Новый стресс не помешал гоблину задать вопрос:
– Неудачная поделка?
– Формоз – ответил я, долгим взглядом скользя по веренице замерших автоматизированных тележек с колбами. На многих сохранился адрес доставки и везде они был одинаков – Формоз.
– Я не понял.
– Первый Высший сильно огорчился на Формоз и типа проклял его – пояснил я со смешком – Это говоря на вашем языке. Говоря же на моем – окончательно спятивший придурок начал закачивать весь гной в обидевший его мирок – тот, что некогда был первым и любимым.
– Первым миром – завороженно повторил Хорхе – Вроде горы Олимпа…
– Вроде нее – кивнул я – Мир-опухоль с миллионами впритык складированных и подмороженных гоблинов в глубоком анабиозе. Формоз был первым из них. Мирком с которого все началось. А затем обиженный произошедшим с трупом его дочери Высший начал отправлять в Формоз все дерьмо, что только у него имелось. Вот остатки неотправленного – я кивнул на прозрачные огромные цистерны и ряд замерших навсегда транспортных платформ. Что у нас тут? Легион шипастых головастиков… тут просто дерьмо с глазами… Дерьмо! Он мстил! Отправлял всех этих тварей в Формоз, где их подращивали, а затем выпускали – плывите, бегите, летите! Жрите гоблинов! – я зло оскалился, чувствуя, как пухнет внутри меня ком огненной ярости. Может опять пора сделать тот волшебный укол, рекомендованный Управляющей Вест-Пик?
– Он мстил за дочь – тихо произнес Хорхе – Та история… где издевались… ну…
– Над почти живым телом его дочери – кивнул я – Да. Снова все как в долбанной сказке, да? Только принц чуть-чуть не успел.
– Я снова не понял…
– Корс. Тот что жил в жопе Рупперта.
– В спине.
– Да похер. Ты не уловил похожести? Или не слышал эту историю, где уколотая чем-то острым принцесса засыпает долгим мертвым сном, а вместе с ней засыпает хренова туча ее подданных?
– Это сказка. У нас знают и любят сказки. И эту тоже. Что-то из мирового разрешенного наследия…
– Одобренного кем?
– Ну…
– Ну да. Системой. Она вам уже сказки одобряет…
– Там в чем схожесть, лид? В том что принцесса…
– Ага. Он – король. Дочь его – принцесса. Только принцессу сказочную какой-то шип в палец уколол. Может с нейротоксином?
– Это же просто сказка…
– Ну да. Сказочная девка уколола себе пальчик и заснула. А нашу настоящую принцессу пуля в башку уколола, и принцесса сдохла. Вернее, хотела бы сдохнуть. Но обезумевший от горя отец не дал этому случиться. Благодаря медицине ее организм продолжал жить. Ее уложили на постельку – или в стеклянный саркофаг? – где она и хранилась, пока Высший безуспешно бился над возможностью ее реального возращения в мир живых. И даже принца подготовил – только принц Корс не успел добраться до спальни принцессы и оседлать ее.
– Теперь я понял… в сказке принц целует девушку и та пробуждается. А тут… мерде… червь селящийся в ее хребте и поднимающий ее на ноги. Но Корс не сумел бы оживить ее мозг!
– Кто знает – проворчал я – У него был доступ к мозгу Рупперта.
– Каппа рассказывал. Правда я еле выбивал из него слово за словом о вашей славной битве… но кое-что выведать сумел. Безумный мир в котором мы живем…
– Безумный Первый – процедил я и пинком отшвырнул двух слившихся «хрупких» змей, ломая и рвя их тела – Сколько дерьма он породил… А за сотворенное с Формозом он заслуживает худшего…
– Он мстил за дочь – повторил Хорхе – Сеньор…
– Давно ты меня так не называл.
– Становлюсь одним из вас – едва заметно улыбнулся за забралом шлема бывший советник – Сеньор Оди… эти твари посмели издеваться над лежащей в коме девушкой! Они… скальпировали ее! Приколотили к кресту! Да какой отец стерпит такое?! Я бы… я бы расчленил этих бастардо! Будь это моя дочь… они бы у меня умылись кровью, дерьмом и болью! Ты бы не поступил так будь это твоя дочь?!
– Я не против мести – ответил я, жестом останавливая Хорхе и всматриваясь в дышащую сырой затхлостью темноту коридора – Но я бы отомстил тем, кто издевался над моей дочерью. Я бы отомстил и тем, кто смотрел и наслаждался зрелищем. Я бы даже осмотрел тем, кто смотрел, но скажем отнесся безразлично или с осуждением. Я бы всех там грохнул. И на этом бы остановился. Месть свершилась. Дочь – ее дышащее тело – возвращена. Дело закончено.
– Но?
– Но он проклял весь тот мир, принявшись отправлять всех придуманных тварей подряд. Он так спешил, что даже не отменил остальные обычные и экстремально важные поставки – иначе Корс не очутился бы на этой базе. И Рупперт тоже. Ясно же, что в те дни и недели с доставкой на Формоз творился полный хаос. Об этом буквально кричат эти тележки. Всмотрись, Хорхе – поймав бывшего советник за плечо, я пододвинул его к ближайшей платформе и осветил ее лучом фонаря – Видишь?
– Ох – дернулся гоблин – Мерде…
– Мерде – согласился я, глядя как в мутной жидкости лежат на дне скелеты умерших и разложивших рыб. Но у какой рыбы будет такая огромная голова, такая огромная пасть и столь крохотное тело? Там даже желудка не уместить. Не рыба, а живая боевая торпеда.
– Вижу – тихо повторил Хорхе – Вижу… Эти твари созданы не жить, а убивать.
– Да. И это доказывает – Высший сошел с ума! Почему? Да потому что в мире Формоза миллионы гоблинов! Это те, кто соблазнился обещаниями Атолла – которым и я верил! – и добровольно прибыл в этот первый обетованный мир, где им предстояло погружение в холодный сон. Но временно! А потом – спокойная и долгая мирная жизнь среди зеленых долин и чистых вод! Вот что обещал Атолл Жизни! Вот почему он и называет «Атоллом Жизни!». Алоха Кеола! Но обезумевший Высший сотворил это… взял и превратил Формоз в настоящий кровавый гнойник… Есть ли там хоть какие-то условно мирные зоны? Или сразу после рождения ты оказываешь в аду?