протыкая и оттаскивая к стоящим на небольшом возвышении длинным каменным столам. Там стояло еще четверо, старательно орудуя ножами и беспрестанно вскрывая дергающихся червей, вырывая из них черную требуху, а еще живые тела швыряя в глиняные чаны рядом со столами. На моих глазах двое помощников подхватили заполненный требухой жбан и вылили его содержимое в средний пруд, где лакомство тут же начали пожирать мелкие черви.
Мульрос не ошибся — тут царил железный порядок и каждый знал свое дело. Почти все находились у пруда, хотя там, где в скале был выдолблен ряд глубоких ниш-каморок и сооружено из камней несколько крепких хижин, сидел пяток согбенных стариков, что занимались неспешной очисткой белесых кож, а заодно нарезкой бесцветного мяса, развешивая его на заскорузлых от прозрачной крови веревках. Большинство трудяг были облачены в лоскутные длиннополые куртки и штаны. И теперь я знал из чего все это сшито.
— Тащи того жирного! Отжил свое! — обладатель зычного баса, высокий желтобородый старик со стоящими дыбом черными волосами, обладатель огромного брюха и руками как окорока, указал жирным пальцем на отползшего в сторону особо жирного червя. В выбранную жертву тотчас вонзился гарпун, червя подняли и понесли к столам, где его уже ждал острый нож.
А желтобородый Боллрос наконец-то заметил меня — стоящего спокойно у верхней ступени длинной лестницы, держащего наготове дробовик и сквозь бронированное забрало рассматривающего происходящее.
— Вот дерьмо! — это было первое, что сказал Беллрос, после того как встретился со мной взглядом.
Я промолчал.
— Послали дерьмо… да не то… этот кусок говна сам кого хочешь сожрет.
Я промолчал. В мою сторону ткнул длинный жирный палец:
— Слушай сюда, упырок чисторожий! Я таких как ты знаю! Ты — проблема! Большая проблема!
Убедившись, что не вижу ничего стреляющего, я поднял забрало и поинтересовался:
— И что?
— Башню ты обрушил?
— Я.
— Чего хочешь? Я дам! Только дальше этого места не ходи.
— Суку с Зоны 40.
— Зирвелла конторист?
— Да.
— Так и знал что сука с проблемой! Не срет, не жрет и только и знает, что рыдать о огромном члене любимой госпожи… Хотя вроде как попривыкла уже чуток… научилась работать кое-как… На кой хер тебе такое дерьмо?
— Надо.
— Забирай! Тебе завернуть? Или так сойдет?
— И так сойдет. Жду здесь — привалившись плечом к скале, я указал стволом дробовика себе под ноги.
— Подать ему багорщицу Зирвеллу! Мульрос! Ты?
— Я, вермиформ Боллрос. Густого дерьма вам на голову!
— На добром слове спасибо. Ты что за злодея привел?
— Тут как посмотреть… поговорим? — капитан поднял зажатый в руке прозрачный пакет с блоком сигарет, парой ромовых бутылок и яркими упаковками печенья — Тындыр бэлл, тындыр бэлл, тындыр сука бэлл… как то так ведь поют?
— Хорошо поешь — медленно кивнул Боллрос, переводя взгляд с меня на пакет с дарами и обратно — Складно… так в старину и пели… Поднимайся. Поговорим. Хотя тот гусано со злым взглядом…
— Я пояснил. Он обещал не трогать.
Я кивнул и Боллрос, после короткой паузы, поманил к себе обрадованного Мульроса. Следом мимо меня протопали обрадованные моряки, что тоже поднимались не с пустыми руками. Мне хватило пары секунд, чтобы выяснить с кем из здешних они встречаются. Теперь осталось выкинуть эту бесполезную хрень из головы и заняться делом. Убрав дробовик за спину, я повернулся к медленно шагающей мне на встречу девушки в сшитом из кожи червей балахоне.
— Конторист сука Зирвелла?
— Д-да… О Зилрой… ты же тот бесноватый… Влуп… мусор Формоза… сборщик…
— Где твоя сраная книга?
— Уничтожена…
— Что? — я качнулся ей навстречу и Зирвелла упала, поползла прочь, скребя жопой по камню — Что ты сказала, сука?! Повтори!
— Но я помню! Тебе ведь те цифры нужны?! Да?! — в ее голосе звучала безумная надежда — Да?! Да?!
— Ты помнишь?
— Наизусть!
— Уверена? Если ошибешься хотя бы в цифре…
— У меня особая память! Я помню всю книгу наизусть! И повторяю постоянно! У тебя на плече сзади было три длинные строчки. Они меня очень заинтересовали — необычно! И тату тоже необычная — с точной штрихкода нанесено. Я запомнила все полностью.
— Называй.
Запинаясь, дрожащая Зирвелла одну за другой назвала строчки. Я запомнил, а заодно и записал многоразовой деревянной ручке на нелинованной странице подарочного блокнота с видом каменистого островка — когда он еще был покрыт зеленью.
— Еще раз!
Перепроверив, повторил:
— Еще раз!
На этот раз я записал на другой странице, которую вырвал, сложил, убрал в непромокаемый пакет и лишь затем спрятал в карман. Позже сделаю нормальные непромокаемые противоударные капсулы. А затем снова набью долбанную татуировку с этими данными. Хотя это уже перебор… да и времени в обрез.
— Я… а меня…
— Что? — буркнул я, вырывая вторую страницу.
— Меня?
— Свали нахер.
— Спасибо! Я останусь здесь! — выпалила тощая девка и поскребла жопой дальше, поднимаясь по сантиметру — Здесь хорошо. Боллрос добрый. Скучаю только по члену моей ненаглядной…
— Завались.
— Спасибо… спасибо… — она продолжила всхлипывать и ползти, пока ее не подхватил один из парней в таком же балахоне и не потащил ее к постройкам.
— Эй! — мой крик остановил не хуже выстрела в башку.
— Д-д-да?
— Повтори!
Она без запинки выпалила все три строчки.
— Хорошо… — буркнул я, убедившись, что все правильно — Теперь забудь эту инфу навсегда.
— Да! Ты очень добрый человек…
— Оди! Присоединишься к нам? — от крайней хижины мне махал Мульрос.
— Иду — проворчал я, опуская забрало, чтобы не ловить харей жгучих брызг похрюкивающего говнопада.
Запах терзает нос, но вполне терпим — со Зловонкой не сравнить. Хотя и здесь у большинства есть самодельные маски и очки. Гоблины приспособятся к любым условиям — дай только времени чуток. А здесь, судя по всему, сменились целые поколения червепасов, что холили, лелеяли и убивали своих жирных подопечных, заодно выращивая новые виды. Глянув, как один из припавших к истекающему из нижнего пруда ручейку парней жадно хватает ртом прозрачную водичку, я невольно качнул головой — хреновая это затея. Вряд ли здешние живут долго и счастливо. Это видно по его искривленной недовольной роже — парень будто воду со стеклом глотает через силу.
— Ну как тебе? — похоже, Мульрос решил сходу перейти к делу, стоя на выпирающем из склона сточенном до ровной поверхности валуне.
— Ты про что, гоблин? — поинтересовался я, скидывая на камень рюкзак, поднимая забрало и доставая из рюкзака бутылку воды.
На нее капитан и кивнул, а затем, не удержавшись, для пущего эффекта щелкнул по пластиковой посудине темным коричневым ногтем:
— А вот… чистая водичка вкусно заходит, да? И выходит без боли… верно? Член не шпарит изнутри, да?
— К делу, Мульрос.
— А может к столу?
— К делу — возразил я и вслушавшись в мой голос, Мульрос торопливо кивнул:
— Уяснил. Дело простое, Оди… наша сраная столица Альтосиудад зажимает нам чистую воду.
— Вам?
— Ну… мясной ферме… нас моряков снабжают получше и поверь — каждый сэкономленный глоток действительно чистой воды, что прошла фильтры, мы тащим сюда.
— Чтобы здешние не глотали засранную червями воду?
— Да… воду, что прошла через рты, а затем жопы и члены небожителей, потом по трубам сюда и во рты и жопы червей, прежде чем попасть к желудки работягам с мясной фермы. Это справедливость?
— Так на этой планете уж заведено — пожал я плечами — Уже тысячу лет хлебают усердно эльфийскую мочу…
— Чью?
— Продолжай.
— Нам нужна… помощь…
— Корабельная команда и работяги с мясной фермы решили поднять восстание? — усмехнулся я и, сделав пару глотков, туго закрутил крышку, после чего швырнул остатки жадно поймавшему их парню у нижнего пруда — Вас уничтожат.
— Мы… я и Боллрос…
— Незаменимы?
— В точку. Мы знаем свое дело. Мы возим по каналу охотников и сборщиков, поднимая все найденное к столице. Трубы приносят многое. Мы убиваем тварей, что быстро растут на этом токсичном дерьме, а затем легко лезут по отвесной скале к огородам и столичным нежным жителям. Мы растим и потрошим червей, кормя мясом почти всю столицу! А мясо похуже идет на удобрение тамошних огородов с репой и картохой — от которых нам вообще ничего не перепадает. Нас держат в черном теле, Оди! Да в жопу жратву — воды чистой дайте! У девчонок язвы на полспины… волосы воняют химией и падалью, а проведи расческой — выпадают лохмами. Зубы от здешней воды умирают за считанные месяцы…
— Заплачь навзрыд еще…
— Но… тебе не жалко их? — Мульрос картинным жестом указал на трудяг у раскинувшихся чуть ниже каскадных прудов — Всех этих честных бедолаг?
Я рассмеялся. Мне хрипло начал вторить Боллрос, уже успевший вскрыть бутылку коньяка и зажечь сигару:
— Мульр! Уймись! Я же тебе сказал — это хищный кусок дерьма, которому плевать на все наши трудности и беды. Хотя нет… тут я ошибся.
— Ему не плевать?
— Не. Тут я как раз прав — срать он хотел на нас. Но он точно не кусок дерьма… ведь дерьмо плывет по течению, а этот гребет против… только глянь на харю злобную…
— Ты потише, друг Боллрос… — понизил голос капитан и успокаивающе замахал мне лапами — Ты в голову не бери, Оди. Он у нас… мужик суть секущий, но прямой как закаменелая кишка камнетеса…
— Мне похер — буркнул я и ткнул пальцем в верхний край каньона — Столица…
— Она не там, но жест понят…
— Столица уничтожит вас. Это пусть дерьмовая и кривая, но уже устоявшаяся система, что успела отрастить не только рабочие лапы и щупальца вроде вас… но и острые клыки и когти. Как только начнете заявлять о своих гражданских правах и свободах… вас — я ткнул пальцем в Боллроса и Мульроса — Вас тут же прикончат. А следом пустят на корм червям еще десяток гоблинов из тех, что подмахивал вам на протестах слишком рьяно. При этом обо всех подмахивающих доложат те, кто сейчас среди корабельной команды и работяг фермеров. Те, кого считаете своими в доску.