Развлекалово всегда по внешнему периметру… Все жилое в центре. Там же в центре все самое высокое – чтобы не портить панораму обзора тем, кто живет на верхних этажах. Из любого «элитного» окна – всегда вид на океан. И на крыши с бассейнами, где загорают спортивные цыпочки и цыпары. А еще на любом из этих островов всегда имелась замаскированная служебная транспортная сеть, где челноками сновали беспилотные грузовые платформы и перевозящие персонал капсулы.
Вспомнив о ней, я жестом скорректировал направление и повернувший броневик боднул фальшивую каменную стену, пробив ее и оказавшись в широком низком тоннеле. Нам не удалось разминуться с припаркованной у стены платформой. Под визг сминаемого металла мы развернулись, отбросили платформу и, увеличив скорость, погнали по подземной дороге и… быстро поняли, что надо отсюда убираться. Не знаю, кто руководил последним заплывом данного острова, но этот отсос не сделал ничего правильного. Техника убрана с глаз долой и брошена. Транспортные пути, по которым обычно можно за минуты достичь любого участка плавучего города, как кишки сдохшего от обжорства мертвеца забиты стальным дерьмом под завязку. Выбив еще одну фальшивую стену, мы проделали сквозной проход в небольших комнатушках, выпотрошив массажный салон и опять оказались снаружи, начав долгий спуск по остаткам широкой каменной лестницы, поросшей высоким кустарником.
Внизу нас ждал амфитеатр, где раньше проводились концерты и театральные представления. И еще одна лестница, что вывела нас из превратившейся во влажную рощицу каменной чаши. Сбив с пьедестала чью-то каменную жопу, мы развернулись и медленно вползли задом в раздавшуюся растительную шапку, что закрыла собой почти полностью разрушенное здания рядом с амфитеатром. Мы остановились у стены, надежно скрытые крепкими корявыми стволами. Хорхе вырубил движок, и мы ненадолго затихли, вслушиваясь в ночную жизнь Мутатерра.
Птички встревоженно перекрикивается, мелкие зверушки пытаются о чем-то договориться, кто-то подыхает под одним из колес… но в целом все тихо и с каждой минутой становится еще тише. Разбуженная нами ночь успокаивалась.
– Спим – велел я, поудобней устраиваясь в кресле – Я дежурю первым. Потом Ссака. А потом двигаем дальше…
– Есть.
– Принято.
– Компот?
– Всем компота с шизой – кивнул я, сквозь ветровое стекло глядя на амфитеатр внизу – И не забудьте закинуться белком, гоблины.
– Гостей ждать? – с зевком поинтересовалась ненадолго проснувшаяся Ссака.
– Обязательно – оскалился я, опуская руку на приклад винтовки – Обязательно… мы ведь так любим гостей…
Первые гости были не из тех, кого я ждал, хотя понятно, что без здешнего сброда дело не обойдется. След мы не маскировали, шумели изрядно и пусть двигались без освещения, все равно заинтересованные мутанты сыщутся и обязательно притащат раздутые жопы по следу одинокого броневика. Вот только я думал, что посланцы из Дублина-5 окажутся проворней – ведь у них все же техника, приборы ночного видения и все дела – от которых и я не откажусь. Потому и засели здесь…
Но пока что вместо автоматов, патронов и вещмешков с дублинскими пайками, мы получили двух ковыляющих мутантов, один из которых вез невероятно раздутую задницу на скрипящем сервировочном стальном столике.
Убедившись, что за этими нихера не разведчиками, никто не вылез из черноты заброшенного здания, я покинул машину и, не скрываясь, неспешно спустился по земляному склону, мимоходом отметив насколько влажная и плодородная здесь земля. Пусть присыпана нанесенным бурей песком, но он уже намок, превратившись в грязь. А под сорванным колесами броневика верхним пластом лишь жирная черная землица.
– Радует, да? – широко улыбнулся я мутантам, что замерли на краю амфитеатра в растерянности, пялясь на меня и явно пытаясь сообразить, что же делать дальше и откуда я вдруг взялся – Поговорим?
– Гладкий сдохнет! – вякнул женским голосом тот, кто вез жопу на тележке и больше походил на застывший сгусток слизи, чем на разумное существо – Ахулл, сосавший у Тирона, велел нам убивать!
– Ага – кивнул я – Прямо сосал, да?
– Сосал! – подтвердил тот, что с жопой и метнул в меня шипастую дубину.
Пролетев шагов пять, она упала на землю у моего ботинка. Чуть полюбовавшись уродливым оружием с длинными почернелыми гвоздями, я неспешно нагнулся, подобрал увесистую хрень и с силой бросив. Просвистев гвоздями, дубина финишировала во лбу своего хозяина. Тот, подпрыгнув сантиметра на полтора, взмахнул руками, чавкнул пастью и упал, вернее у него просто подогнулись колени, следом с хрустом согнулась поясница и он замер в этой позе. А жопа считай и не шелохнулась.
– Яд! Яд он отсасывал! Спасал жизнь Хирону! Потому и сосал! – торопливо забубнил второй, пытаясь раздвинуть в мирной улыбке то, что некогда было губами, а теперь превратилось в раздутые оладьи бурого цвета.
– И спас? – выразил я сопереживание и сделал пару шагов к мутанту, что был вооружен такой же дубиной, плюс имел висящий на бедре короткий топор.
– Спас! И мы им гордимся! Он наш командир! Кто ж виноват, что ядомут именно туда вкололи силы недобрые! Ради спасения друга можно и хер ему отсосать, да?
– Ну… – качнул я головой – А ты как думаешь?
– С ядомутом шутки плохи… глянь на меня!
– Да вижу… но ты не ответил про помощь другу…
– Я бы замялся, конечно. Но вот Ахулл не такой! Он мигом кинулся! Припал! И отсосал!
– Вау…
– А Тирон, разомлев от радости спасенья, тут же и кивнул, Ахуллу губы утирающему – быть тебе моей правой рукой!
– Вау – повторил я.
– Ахулл правит нашей сотней Отсрочка Озириса!
– То есть сотня Отсосов?
– А?
– Сотня отсосов… ну если сократить.
– Че?
– Да забей. А Озирис кто такой?
– Легенда! Он добился отсрочки ядомута все девять раз!
– Ух ты… крутой он…
– Еще бы! Мы верим, что раз у него когда-то получилось, то выйдет и у других… ну… у тех, кто еще имеет шанс на нее…
– А ты?
– Да ты глянь на меня! Я же опухоль с мозгами! Мне конец!
– Понятно… ну что? Драться будем? Или поговорим?
– Поговорим?
– Поговорим.
– А потом ты меня дубиной в мозг?
– Зачем?
– Вас гладких не понять. Хотя и наших гладких не понять… я уже вообще ничего в этом мире не понимаю! Поверь – мечтаю лишь сдохнуть!
– Так сдохни.
– Но не так! Понимаешь? Не вот так, чтобы дубиной с гвоздями в лоб и все на этом…
– А как?
– Ну… если начистоту… то мечтаю я подохнуть с передозу. Говорят, что есть наркота такая крутая, что торпедирует тебя от жопы до мозгов. Устраивает башку такую встряску, что даже прошлое вспоминается! Но перебарщивать нельзя – иначе там и останешься в прошлом… а я бы хотел! Ты погляди на меня, гладкий! Погляди! – изуродованный гоблин выронил дубину, уронил следом топор, развел раздутыми руками, показывая чуть ли не метры свободно свисающей кожи, напичканной шарообразными утолщениями, показывая живот и бедра испещренные толстыми венами и складками, под которыми слезла кожа, обнажая вечно воспаленное мясо – Я плачу каждый день! Я мечтаю сдохнуть каждый день! Каждый день адская боль! Я похож на сгнившее яйцо дохлого кентавра, мать твою! За что?! За что меня так?! Если есть за что так наказывать – так зачем память забрали?! Я бы хотя бы понимал справедливость!
– Так не должно было быть – выдохнул я, глядя на нихрена не помнящего раздутого упырка, что едва стоял на слоновьих ногах с местами лопнутой от перенапряжения кожей – Не должно было случиться такого дерьма…
– Ты о чем, гладкий?
– Я Оди. Гоблин Оди.
– А я гнилое яйцо дохлого кентавра… – печально хохотнув, упырок опустил осторожно руки и представился – Я Таро Манаро Семь Вода.
– Че?
– Все зовут меня Бубрик.
– Бубрик – повторил я и достал из кармана разгрузки металлическую коробочку-флягу с мемвасом – Видишь?
– Что это?
– Наркота, что торпедирует твой мозг и дарит воспоминания – усмехнулся я – Только не через жопу, а через рот. Но может и туда запихать…
– Да я до дырки той не дотянусь! Показать докуда руки достают?
– Ну нахер.
– Там все воспалено! Хотя если ты поможешь вставить поглубже…
– Я че похож на Ахулла?
– Вообще не…
– Так что, Бубрик? Меняемся?
– Че на че? – такой же раздутый язык жадно скользнул между губами.
– Я заберу твой рассказ и твою жизнь. А ты получишь горсть таблеток и смерть…
– Какой вкусный обмен… а не обманешь? Там она самая?
– Одну таблетку дам сразу. Вторую и третью чуть погодя. Ты главное говори и говори до самой смерти в омутах памяти… Что скажешь, Бубрик Таро Манаро Семь Вода? За эту хрень с именем тоже поясни.
– Я поясню, Оди… я расскажу все… ты только сделай так, чтобы я утонул в тех самых омутах памяти…
– Сделаю – пообещал я, открывая коробочку и доставая одну крохотную серую таблетку – Сделаю… видимо сегодня удача впервые на моей стороне…
Шагнув еще, я поднял руку и щелчком пальцев отправил таблетку в жадно открытую пасть мутанта. Клацнули черные редки зубы, со скрипом растирая таблетку. Облизнувшись, он сделал пару шагов в сторону и упал на выпирающий из земли лоб каменной головы. Расставив ноги-тумбы, уронив ручища на покрытые болячками колени, а показавшиеся из-под тканевой юбки яйца на породистую каменную переносицу, он с шумом вздохнул, отчего все его тело заколыхалось и тихо рассмеялся:
– Таро Манаро… я сам не знаю… но нам всем при рождении здесь в Мутатерре дают номер от Таро Манаро и наделяют стихией. У меня вот стихия вода. А номер мой – семь. И я сам из седьмого отряд Отсрочка Озириса, что под командованием отсосавшего ядомут Ахулла, познавшего на вкус хер и милость спасенного Тирона… Как тебе?
– Тебе бы сдохнуть поскорее – посочувствовал я, опускаясь на камень рядом.
– И вроде как даже значение у моего родового имени есть… Таро Манаро Семь Вода… вроде как даже что-то мистическое и опасное… как тебе?