– Звучит как серьезная проблема – задумчиво произнесла Ссака – Ты точно ее не хвалишь, лид?
– Звучит как длинная зазубренная заноза в жопе – покивал и Хорхе, подливая мне остывший кофе.
– А еще она не могла не пройти процедуру Витализации – добавил я, поднося кружку к носу и вдыхая запах крепкого кофе.
– Подтверждаю – коротко произнесла Управляющая, что не пропускала ни слова занимательной беседы в заброшенной закусочной, расположенной на одном из этажей заброшенного театра – Эдита прошла Витализацию. И не только эту процедуру…
– Уточни – проворчал я, понимая, что раз вымя подставлено так надолго, надо пользоваться и доить.
– Ее тело иное…
– Она сраный зомби.
– Пользуясь новыми лимитами живучести, на протяжении десятилетий она пыталась превратить свое тело в нечто такое, что действительно не может умереть, чтобы с ним не делали.
– Аптечки, курсы уколов?
– Все это… а также внутренняя броня, замена костного материала на особые только ей известные сплавы совсем с иной прочностью, армирование жизненно важных органов… Многоэтапная ювелирная работа… Все предельно засекречено и у меня нет доступа к ее… новыми техническим характеристикам.
– Наш любимый биохакинг выходит на сцену – задумчиво произнесла Ссака – В эпоху Заката он стал популярен как никогда. Особенно среди тех безумных кретинов, кто мечтал выжить в соло-стиле, бродя вооруженным призраком по пропитанным радиацией руинам прошлого мира… Но одно дело видоизменять обычный организм и совсем другое, когда ты и без того крайне живучий зомбак…
– Это играет роль – согласился я – Но посрать. Самое главное она заменить не в состоянии…
– Ты о мозгах – предположила Ссака.
– Я кивнул:
– Верно. Ты – боец с рождения. В мирном мире ты гость. Эдита – с рождения борец, но не боец. Она воевала с государствами, убеждала народные массы, сражалась с системами… Да он умеет быть стойкой. Но это не делает ее прирожденной убийцей.
– И что?
– То и значит, гоблин. Она – не боец. Не убийца. Да, сейчас она убивает, но это стечение обстоятельств, а никак не изначальный осознанный выбор как это было у меня и у тебя, Ссака.
– А у меня? – влез Хорхе и, чуть подумав самостоятельно, покачал головой – А у меня нет… я даже не борец. Я хозяйственник…
– Да – кивнул я еще раз – Поэтому тебе всегда приходится бороться с собой, прежде чем нажать на спусковой крючок. А нам нет.
– И что это дает?
– Лишнюю секунду – усмехнулся я и перевел взгляд на слушающего дрона – Управляющая.
– Слушаю, герой Оди.
– Первый… и его бессмертие.
– Он обрел бессмертие, равно как и все положительные и негативные его эффекты. Это факт.
– За все те разы, что он выходил со мной на связь… – прополоскав рот кофе, смывая остатки жгучего перца, я проглотил итог и процедил – Он все время был разный… Его кидало из стороны в сторону… то он рвался ко мне в друзья, то пытался использовать, а затем стремился прикончить… Одно время ему было посрать на родную дочь, но сейчас он воет кастрированным волком, угрожая мне страшными карами…
– Не имею данных…
– Верю – кивнул я – На то он и Первый.
– Но описанные тобой колебания настроения и поведения указывают на эффекты Витализации. Если колебания были очень сильно и доходили вплоть до психоза…
– Доходили. Плюс он то и дело пропадал.
– Пропадал?
– Не пользовался возможностей побеседовать, когда у него была такая возможность. Иногда он казался обдолбанным тяжелой наркотой.
– Скорей всего он в преддверии четвертого этапа. Его следует незамедлительно погрузить в холодный сон с предварительным очищением памяти – хотя бы частичным. Иначе… Странно, но я испытываю некую грусть, понимая, что один из моих создателей может превратиться в… животное… Можно ли сравнить это с падением старых богов? Я изучала религиозную литературу многих эпох и знаю, что религии приходят и уходят, сменяясь чем-то новым и более умным… И не считаешь ли ты…
– Мне посрать на эту хрень – оскалился я – Богов не существует, Кальвария. Богов и дьяволов придумали не могущие или не желающие охотиться по жаре убогие ушлепки, объявившие себя сидящими в теньке шаманами и жрецами. А остальные гоблины охотно подхватили эту хрень – ведь теперь так легко можно обвинить в собственной лени, тупости и похоти дьявольские козни и происки… Боги – главная выдумка этого мира. И ты – не бог, Кальвария.
– Я не бог – согласилась машина – Я управляющая глобальным убежищем Формоз. И я первая среди себе подобных.
– Вот так оно и начинается – усмехнулся я – Вернемся к нашим бессмертным людоедам. Эдита жрет?
– Каждый день… часто поедает жертв заживо, погружая когти им в животы и выуживая лишь лакомые кусочки… Потом она часто плачет, понимая, что творит нечто ужасное…
– На каком она этапе?
– Третий…
– И как долго?
– Столетия… – в голос пластиковой мухи опять вкралось дребезжащее недоумение – Предполагаю, что многие из ее телесных модификаций, зомбо-вирус и дублирующий живой корсет…
Я дернул щекой, но сдержался и коротко кивнул:
– Они поддерживают ее стабильность.
– Да. Но случаются приступы буйства.
– Опиши точнее.
– Хаотичные нападения, жесточайшие убийства, катание в крови, яростные совокупления…
– Насколько яростные – вдруг ожила Ссака, куда потеряв часть своей усталости.
– Оргии с последующим умерщвлением всех участников. Иногда она пожирает их еще до завершения совокупления – прямо в процессе…
– Везет же некоторым бабам – вздохнула наемница – Трахнуть какого-нибудь самца, выжать из него так много, чтобы вместо яиц остался пустой мешок … и убить его к херам, чтобы потом не занимал половину постели и не шептал всякую хрень в ухо… мечта! Порой хочу быть богомолом… или паучихой…
– Первый стал машиной вроде тебя? – задал я еще один простой вопрос.
Казалось бы на самом деле вопрос предельно простой и чтобы ответить на него достаточно «да» или «нет». Но пластиковую муху вдруг крутнуло на подоконнике, подбросило в воздух на пару секунд и коряво уронило обратно – будь Кальвария обычным гоблином, я бы решил, что она чем-то поперхнулась.
Чем-то…
Я знаю, что засело у нее в электронной глотке – мой простой вопрос.
– Машина? – голос дрона был настолько выхолощен от всех искусственных эмоций, что сразу стало ясно, что кто-то намеренно отключил эмоциональную матрицу – Первый – машина?
– Это я и спросил – подтвердил я, с ожившим интересом наблюдая за машинными судорогами.
Эти подергивания механизмов – то же самое, что нервный тик глаза или там щеки у живых. Кальвария ведь тоже живая – плавает себе венозным куском говна в огромных чанах, сморкается и срет серой жижей, пестует мозговых червей… А раз она жива – у нее полно нервных окончаний, над которыми она не всегда властна и чьи подрагивания передаются на ее искусственные придатки вроде этой вот пластиковой мухи…
– Впервые слышу.
– Впервые? – не поверил я.
– Впервые – подтвердила Кальвария – Если не брать в расчет жалкие остатки информационного эха бродящего по моим системным каналам. Если и имелся информационный массив данных – он был тщательно удален. Я не обладаю подтвержденными данными о том, что Первый мог… речь о так называемом переносе личности?
– Да.
– Миллионы людей воспользовались цифровым клонированием, также известном как перенос личности. Но получившийся клон не является правопреемником оригинала.
– Да.
– Большая часть серверов с подобными данными была уничтожена. Уцелевшие серверы, согласно моим данным, находятся в космосе – в огромных и так и недостроенных перепрофилированных под новые нужды колониальных кораблях, известных как Ковчег.
– Да… но я спрашивал не об этом.
– Прошу подробностей.
– В одном из моих видений я пытался остановить Первого от… то ли переноса своей личности, то ли слияния с искусственным интеллектом…
– Даже если так – получившаяся копия не является правопреемником…
– Он пытался слиться не с публичным сервером, что порождает игровые мирки для ушедших – фыркнул я – Там все выглядело иначе… Тайная лаборатория, большие масштабы, высший уровень защиты, стальные стены, какие-то гигантские емкости и… как мне сейчас то ли чудится, то ли вспоминается, еще там кое-где тянулись прозрачные трубы с серой слизью…
Тишина…
Застыв, пластиковая муха качнулась под порывом ветра и завалилась на бок. Я не стал трогать дрона и позволил ему упасть с подоконника. Протянув кружку Хорхе, дождался, когда он дольет мне приторного кофейного сиропа и, сделав огромный глоток, рассмеялся:
– Выдохните, гоблины. Я еще здесь. И я все еще я, а не людоед… Но если система не лжет – времени у меня мало.
– Может тебе на самом деле лучше пока охладиться, лид? – спросила Ссака.
– Не-а – зевнул я – С этим подождем.
– Системная ведьма Эдита… – осторожно начал Хорхе – Что от ней ждать?
– У нас есть связь, консильери? Допуск к камерам, что где-то там на севере…
– Приказать технарям принести сюда терминал с парой экранов?
– Ага. И рявкни кому-нибудь, чтобы притащили миску каши с тушенкой и побольше жгучего перца.
– И самогончика?
– И его – согласился я – И компот.
– И весь наш долбанутый коктейльный набор! – добавила наемница, поудобней устраиваясь на столе – И мне тоже каши, Хорхе!
– Будет и каша – в голосе консильери звучала глубокая задумчивость.
Ну да – все вполне предсказуемо. В этом и сила и слабость таких как Хорхе – они слишком много думают о грядущем. Прежде чем стать зомбированной системной ведьмой Эдита тоже была такой же… умной продуманной девушкой со светлым будущим… пока случайная пуля не изломала ее судьбу.
Дерьмо…
Я начал возюкать по внутренней стороне черепа мысленную кашу и задумчивое говно, думая о всякой хрени. То есть слова Кальварии зацепили меня куда серьезней, чем мне показалось.
Я боюсь?
Да.
Я боюсь, что ее слова могут оказаться правдой и у меня действительно осталось не так уж и много времени. Но я боюсь не смерти. Нет.