Так что я ушел. Может быть, не с концами, но ушел, не рубя связей, но и не спеша на них отвечать.
Он нашел меня через недели три после того громкого паскудного дела с затоплением и гибелью сотен людей. Хотя искать меня и не требовалось – я был в своем любимом баре и коротал вечер с победительницей конкурса «Мисс Скайтауэр Интернешнл». Мы сидели у окна, далеко под нами клубился вечный смог, над которым возвышались другие ярко освещенные башни. Изредка вниз падали лучи прожекторов пролетающих транспортных дирижаблей. Еще реже вспыхивали и гасли огни патрульной флотилии флаеров. Обычный вечер, что вскоре должен был перерасти в очень неплохую ночь. Сжимая в пальцах ладошку юной красавицы с бронзовой кожей и ярко сияющими этим вечером прекрасными глазами, я думал больше о своих делах, и это злило. Когда я стал настолько старым, что не могу выкинуть из головы дела, в то время как передо мной сидит прекрасная богиня?
Тогда он и пришел. Его встретили у входа и попытались послать на хрен. Им бы это удалось, но я ленивым жестом остановил старательных бойцов и устало взглянул на посланца Атолла. Будь это кто другой – уже лежал бы внизу лестницы с разбитой мордой. Но этот… не последняя фигура корпорации Атолл, был известен мне, как действительно радеющий ради всеобщего блага и не наживший при этом никакого собственного имущества, обитая в служебных квартирах. В одной из таких мы как-то приговорили две бутылки старого бурбона, разговаривая за жизнь. Тогда же я узнал, что он горький пьяница, старательно выжигающий в башке последние еще дееспособные нейроны. Он часто срывался в алкоштопор, но его всегда возвращали обратно – он был нужен Атоллу. Мистер Ник Айронс. Благодаря моему уважению, ему удалось войти в бар, и я кивнул на стойку:
– Угощайся, Ник. Выпей за мое здоровье, прихвати бутылку лучшего бурбона… и уходи.
– Там люди погибли…
– Люди гибнут каждый день.
– Этих можно было спасти.
– Тебе плевать на людей, – возразил я тогда и попал в точку. – Ты переживаешь не за них, а за затопленный мертвыми водами клочок плодородной долины…
– Да! Да, сука! Да!
Он, как всегда, взорвался внезапно, врезав ладонью по стойке и разбив только что налитый бокал. Зазвенело стекло, брызнула кровь, а он зажимал запястье другой рукой и зло шипел. Испуганно ахнула сидящая напротив девушка, хотя в ее глазах блестело лишь жгучее любопытство.
– Чего ты хочешь, Ник? – спросил я, в то время как подбежавший бармен заливал глубокий порез пеной из баллончика.
– Я хочу тебе кое-что показать.
– Не… у меня другие планы на вечер.
– А ты бери ее с собой, – усмехнулся Ник. – Не, я серьезно. Девушка красива, а место, что я тебе покажу, – еще красивее.
– Нет.
– Я покажу тебе Рай-1. Тестируемый нами прототип. Дееспособная модель посреди океана. Говорить можно долго, но это настоящий рай. Такой, какой и раньше-то был доступен только богачам, а сейчас недоступен никому…
– Модель рая?
– Купола.
– Какого еще, нахрен, купола?
– Это надо видеть… слушай, какая тебе разница, где бухать и трахаться? Ты еще не настолько стар, чтобы эякулировать на шелке. Тебе хватит и пахнущего водорослями песка…
Не знаю почему, но на этот раз я промолчал. Подумал немного… и медленно поднялся. Девушку поднимать не пришлось – она вскочила сама и была готова первой рвануть к выходу. Еще бы – не каждый день тебе обещают показать настоящий рай.
Вынырнув, я изогнулся, мягко коснулся босыми ногами белоснежного песка и поднялся из прозрачных изумрудно-синих вод. Мокрого лица коснулся жаркий ветерок, морская соль ущипнула в паре порезов. Я сплюнул в перекатывающиеся волны соленую слюну и медленно поднял из воды правую руку. Сначала показалось тонкое металлическое древко, а затем и жирный улов. Пронзенная гарпуном крупная синяя рыбина еще трепыхалась, и вид триумфально поднятой добычи заставил ждавшую на берегу нимфу в крохотном купальнике радостно завизжать и запрыгать. Нас ждал королевский завтрак – после императорского ужина и долгого неудержимого секса на остывающем песке пляжа.
Осторожно переступая редкие острые камни, я выбрался на берег и оглянулся. Насколько хватало взгляда, вдаль тянулся сверкающий и абсолютно здоровый океан. Я только что был в нем и уже не в первый раз. Мое тело дрожало от изнурения, и чертову жирную рыбу я загарпунил уже из последних сил, когда возвращался назад. Стащив и сбросив на песок ласты, уронив рядом маску с трубкой, я пошел к навесу, рядом с которым дымил старый мангал.
– Я знала, что ты вернешься с добычей! – в глазах подскочившей девчонки ярко горели огоньки первобытной дикости. – Как же вкусно было вчера… я не могла наесться! Я пожарю сама!
Еще живую рыбу забрали вместе с гарпуном. А я опять повернулся к океану, не в силах оторвать от него взгляда. Я был в нем… я проплыл на мелководье несколько километров. Не раз уходил на глубину и нырял до самого дна. Я искал дерьмо… но не нашел ничего. Никакого мусора на дне, никакого вездесущего сучьего пластика, никаких подыхающих от отравленной воды рыб и никакой мерзкой мертвой грязетины, что давно уже обосновалась у дна земных океанов и морей. Я искал дерьмо, но находил только истекающую здоровьем природу. Резвящихся и беснующихся тварей было так много, что их косяки застилали мне взор, и я видел лишь бесконечную круговерть – торжествующий праздник жизни. Я воочию увидел то, о чем до этого слышал только на тоскливо скучных лекциях – я увидел бурлящий фонтан жизни и окунулся в его соленые живительные воды…
Мать твою… меня перенесли на другую планету?
Подняв голову, я попытался увидеть твердь прикрывающего нас купола, но увидел лишь безмятежное синее небо, а от слепящего солнца заломило глаза. Горячий воздух давил на уже высохшие и покрывшиеся белой коркой соли плечи. Я ощущал пощипывание – похоже, не рассчитал и обгорел. Теперь облезу…
Глянув через плечо, я увидел разделывающую вкусную рыбу юную дикарку, втянул запах тлеющих углей, смешавшийся с вонью гниющих водорослей и йода. Тихо шелестели на обжигающем ветру десятки стройных пальм. Там за ними из песчаной ямы била сильная струя чистейшего пресного источника. Вчера мы провели в нем часик, нежась в природной ванне…
Тихо выругавшись, я дотянулся до висящего на шее шнурка с металлическим цилиндром и вжал находящуюся на его торце черную кнопку. А затем двинулся к навесу.
Мы уже успели приготовить и жадно сожрать рыбу, и я уже подумывал о послеобеденном сне, но погрузиться в дрему в плетеном гамаке не успел – Ник прибыл. Он вышел из-за пальм. Как я и предполагал, где-то там скрыт вход. Бросив пару слов девушке, я двинулся ему навстречу, на ходу натягивая покрытую белыми пятнами серую футболку.
– Ну как? – он мог и не спрашивать, но все же спросил.
– И ты скрывал это от меня? – я не прятал своей впечатленности. – Это же охренеть… тут есть кто-то еще?
– Сейчас нас здесь трое. А до этого рай был ваш и только ваш. Рай на двоих… звучит? Знаешь, если бы я не пришел, то ты с ней мог бы остаться здесь навечно. Экосистемы полностью стабильны, купол абсолютно автономен… Ты мог бы прожить здесь остаток своей жизни, наслаждаясь восходами и закатами в обнимку с томной красоткой…
– Я даже более чем впечатлен, – признал я. – Но что это меняет? Я уже сказал – я готов помогать. И я знаю, ради чего ты рвешь задницу. Но я – не ты. Я не идеалист и не фанатик. У меня есть и свои интересы, и я уж точно не готов положить жизнь ради чужого блага и еще не родившегося грядущего поколения. Да срать я хотел на тех, кто придет после нас! Думаешь, они хоть раз вспомнят о нас? Максимум посетят нахрен никому не нужный музей и лениво глянут на наши бюсты под надоедливое бормотание душной нейросети…
– Ты не такой, – кивнул Ник. – Ты прагматичный эгоист с крепким кодексом личных правил. Поэтому ты важен. Кому нужны оголтелые фанатики? Хотя… фанатизм нам все же необходим, если мы хотим добиться главного. Фанатизм убежденный, а не оголтелый. Фанатизм твердый, последовательный и ежедневный. Но направленный несколько в иную сторону…
– Тогда чего ты хочешь?
– Ты ведь признаешь, что у каждого из нас есть какой-то долг перед планетой. Пусть не ради других людей, но ради самой планеты.
– Да. Признаю. Я был рожден в заброшенной башне, и мы кормились остатками того, что мог дать нам умирающий океан. Я каждый день вдыхал вонь подыхающей природы… Но планета смогла выкормить меня и других мелких ушлепков. Так что у меня есть перед ней небольшой должок – как и у каждого еще живого.
– Вот видишь. Ты понимаешь, что планету надо спасать.
– Я отдал свой долг.
– Но ты не понял главного…
– Чего?
– Идем со мной. Тут недалеко – метров шестьсот.
– Куда?
– Рай-2, – коротко ответил уже шагающий по песку, смешно переваливающийся Ник. – Купола размещены рядом.
– Еще один кусок рая?
– Если бы… ты увидишь…
Через двадцать минут я снова выругался. На этот раз в голос. Выругался мрачно и даже яростно.
Я стоял в десяти шагах от серой мутной воды. Набежавшая волна выбросила на песок вяло дергающуюся раздутую рыбу. В сотне метров начиналась и тянулась вдаль широкая черная полоса выгоревшей растительности. Обугленные стволы пальм выглядели скорченными трупами. Диким контрастом на этом фоне смотрелось все столь же безмятежное лазурное небо с ярким палящим солнцем.
– Какого хера здесь произошло? Сбой в экосистеме?
– Да, – мрачно ответил стоящий рядом Ник. – Экосистема не выдержала дополнительно введенный фактор. Не выдержала еще один введенный в нее биологический вид.
– Какой?
– Люди, – ответил он. – Это сделали люди. Здесь был процветающий рай. Живой, полностью стабильный, изнемогающий от собственного сочного изобилия. И мы рискнули ввести сюда контрольную группу из трехсот человеческих особей. Группа смешанная. Разумная. И вот что они сотворили с дарованным им раем всего за полгода…
– Полгода, – повторил я. – Мать твою…