– За жалких шесть месяцев они уничтожили свой рай, превратив его в гребаный ад. Вот чего ты не понимаешь… ты отдаешь какой-то там долг подыхающей планете, но ты не понимаешь главного – судьбу планеты нельзя вручать в руки живущей на ней цивилизации гребаных паразитов! Вот к чему это приведет, – его палец уставился в застывшую на песке рыбину. – Вот к чему! Они прокляты! Все, чего они касаются, – умирает! И поэтому наш долг – это не спасение планеты, а тотальное и принудительное ограждение ее от самой страшной угрозы – от людей! Вот для чего ты нужен Атоллу… В то время как я возвожу и оживляю райские оазисы… ты должен их защищать и ограждать…
– Дерьмо, – медленно произнес я, глядя на умерший рай. – Дерьмо…
Да…
Вот в тот день я и стал яростным фанатиком. В тот день Атолл завербовал меня в свои ряды окончательно и бесповоротно. Я сделал свой выбор…
Глава 7
Глава седьмая
Очухавшись от невероятно ясного, невероятного долго и крайне эмоционального флешбэка, я не сразу начал двигаться. Еще какое-то время я просто сидел под турником, глядя на старые тяжелые гири. Когда в башке чуток утихли вспышки звездной круговерти, я поднялся и, будто ничего не случилось, начал мерно приседать, удерживая одну гирю у груди. Голове хотелось совсем иного – присесть на любую кочку, обдумать все, поразиться душевно, может, даже похрюкать от изумления. Но это не более чем самосаботаж. Жалкая попытка прервать только начавшуюся тренировку. Как говорил один живущий на крыше полузаброшенной башни старик – причин не тренироваться слишком много, чтобы принимать их всерьез.
Я тягал тяжести долго. Не знаю сколько. Но к моменту, когда я закончил и упал на бетонную плиту в полном изнеможении, вокруг собралось с десяток любопытных гоблинов. Я пролежал в пятне собственного пота минут десять, но они не торопились расходиться, тихо переговариваясь и что-то друг другу передавая. Когда я поднялся, ко мне осторожно подошел Вункс с большим пластиковым кувшином в руках. Внутри посудины позвякивали кубики льда.
– Кисло-сладкий, – улыбнулся Вункс, протягивая кувшин. – За наш счет, амиго! Три кувшина!
Взяв дар, я приложился к краю и не останавливался до тех пор, пока на дне двухлитрового кувшина не остались только остатки льда. С шумом выдохнув, я вернул тару и, кивнув на наблюдающих, сипло спросил:
– Какого хера?
Мой искрометный вопрос достиг их ушей, и меня одарили десятком разной степени щербатости улыбок, а Вункс пояснил:
– Да тут такое дело… ты с десяток здешних рекордов побил. А попутно задрал планку так высоко, что даже хер орла не достанет – а они летают высоко.
– Рекорды?
– Ну… ты о них не знал. Но парни собирались ближе к полуночи начать ночной мускульный забой под музычку и брагу. Сам понимаешь – мышца без спирта, музыки и мяса расти не будет.
– И?
– Попутно наши главные силачи хотели помериться силами в попытке побить прежние рекорды. Толчок гири, швыряние гири, выжимание двумя руками над головой Жирнобрюха…
– Вон того? – принимая второй кувшин, я глянул на еще мокрый бок обнаруженной мной под столом внушительной гири. По моим прикидкам там было около семидесяти килограмм.
– Он самый. Гиря могучая! Раньше ее только Большой Максимус тягал и толкал, пока его не пристрелили в пьяной драке. С тех пор гирю редко трогали. А ты ее чуть ли на хере своем не крутил… В общем, парни сегодня все же начнут тягать тяжелый металл, но уже без рекорда. А ты получаешь двадцать серебряных дублонов – каждый из участников ведь скидывался. Прими, чемпион!
– Ага, – кивнул я, подбрасывая на ладони сшитый из куска брезента мешочек со шнурком. – Принял. Дальше че?
– Жареное мясо на столе. И компот. И остальное… Кушай!
– Ага, – повторил я.
– Помывочку организовать, команданте? – на этот раз обращение было адресовано мне, а в глазах Вункса искрилось искреннее уважение. – Я рявкну!
– Рявкни, – кивнул я, делая шаг к своим вещам.
– Это… можно спросить?
– Ну?
– Вот компот… он в тренировках важен? Может, есть в нем что-то аналоболическое? Ты ведь его аж заранее потребовал…
– Потребовал, – кивнул я, и окрыленный моим ответом Вункс резко ускорился, в то время как несколько услышавших мои слова плечистых мужиков деловито зашагали к уже потирающему ладони бугаю-повару.
Содрав с себя корку потной грязи, я уселся за стол с тем самым непередаваемым ощущением заслуженности. И этому тоже меня научил давно погибший старик. Жратву надо заслужить. Причем заслужить сполна. Нельзя весь день нихрена не делать, а затем сесть за стол и насладиться жирным сочным стейком. Я сегодня заслужил. Дрожащая от перенапряжения рука не сразу нащупала старой гнутой вилкой край стейка, а нож не сразу провел линию разреза там, где надо. Но я справился и зажмурился от невероятного кайфа, когда зубы впились в брызнувший еще горячим жиром кусок мяса. Сочно, жирно, вкусно…
Упавший на лавку напротив Вункс – этот гоблин реально успевает везде сунуть свой нос – показал мне пыльную темную бутылку и подмигнул:
– Настоящее красное. Сладкое, как смуглая попка Рыжей Клотты…
– Кого?
– Лучшая шлюха главного борделя. Отменная!
– И че прямо сладко? – осведомился я, задумчиво глядя на бутылку.
– Попка Клотильды? Так я не лизал… Шутишь, босс? Да там за каждый лизь надо отдать под десяток золотых дублонов… Я столько не зарабатываю.
– Я про вино, гоблин.
– Настоящее сладкое! – уверенно ответил тот. – Пять серебряных стоит. Но тебе сбросили цену до трех.
Я кивнул.
Траурно пернула пробка.
Когда пенная красная жидкость доверху наполнила бокал, я коротким жестом показал, что большего мне не надо, и обрадованный Вункс тут же присосался к горлышку бутылки. Сделав несколько больших глотков, он откашлялся и приступил к главному:
– Ты не подумай, что меня подослал кто…
– Ага, – прочавкал я, наслаждаясь мясными взрывами во рту.
– Можно спрошу? То и се…
– Спрашивай.
– Ты ведь нихрена не охранник караванов.
– Да и ты тоже…
– А?! Как это?! Я охранник! Кто ж я еще?
– Говна кусок? – предположил я, заворачивая в лепешку какую-то овоще-ягодную смесь.
– Эх, амиго… раз ты гири тяжелые жмешь и кидаешь, это еще не значит, что ты стоящий боец. Такое доказывать надо!
– Так давай докажу, – предложил я, кивая на утоптанный пятачок рядом со столами. – На чем хочешь смахнуться? Кулаки? Ножи? Дробовики?
Вункс заглянул мне в глаза и… криво улыбнулся, после чего опять надолго присосался к бутылке. Отставив опустевшую тару, он утер губы и пожал плечами:
– Я сначала тебя за лошка подкачанного принял. Такие, бывает, вылазят из лопнувших семейных задниц…
– Откуда?
– Ну… была, скажем, богатая торговая семья, затем разорилась, и тем, кто родился с серебряной вилкой в жопе, тоже приходится браться за лопату или винтовку, чтобы заработать на жизнь.
– Не. Я из другой жопы выполз.
– А потом поглядел на тебя уже здесь. Как ты тяжести ворочаешь, как на людей глядишь. В общем… Ты меня по любому завалишь. В тебе зверь сидит… команданте Оди. Я не такой опытный, как наши старшаки, но просыпается у меня порой в голове особый шепот. И вот о тебе он меня предупредил – лезть не стоит.
– Шепот, – кивнул я. – Только не в башке, а в жопе. Жопная чуйка. Береги ее, гоблин. Прислушивайся к ней постоянно. Тогда, может, и выживешь.
– Жопная? Гоблин? Слушай… ты куда вообще путь держишь?
– Туда, – без проблем сориентировавшись, я ткнул в стену, за которой вздымалась стена девственных джунглей.
– Там Клериатис. Так ты туда?
– Дальше.
– Насколько дальше-то?
– А тебе зачем?
– Да я давно подумываю… прикидываю… даже порой мечтаю, – признался Вункс, дыша на меня винным перегаром.
– О серебряной мотыге в жопе?
– Да куда мне! Я из батраков. Просто… если ты вдруг задумал что-то реально дельное и прибыльное… То я, может, и рвану с тобой, если возьмешь. И еще несколько парней знаю рисковых.
– Ты меня прямо удивил, – хмыкнул я, отодвигая опустевшую тарелку и берясь за стакан с вином. – Какое тут в джунглях может найтись прибыльное дело? Добывать мускус из обезьяньих жоп? Дрочить гиппопотама в канистру?
– А? Иисусе… доить гиппопотама? Зачем?!
– Дрочить, – поправил я.
– Зачем?! Кому это надо?!
– О, – я рассмеялся. – Были деньки, когда за десяток граммов семени здорового половозрелого гиппо предлагали столько бабла, что остаток жизни можно было просто кайфовать на средних уровнях не самой бюджетной небесной башни…
Похлопав глазами, Вункс повторил свой вопрос:
– Ты кто такой, команданте?
– Я гоблин. Оди. Еду туда, – мой палец снова указал на стену.
– А откуда?
– Оттуда.
– Может, бежишь от кого? – предположил паренек, и я кивнул, подтверждая его догадку.
Обрадовавшись своему озарению, он продолжил стрелять наудачу:
– Может, затеряться тут решил? Места у нас глухие…
Я снова кивнул.
– То есть скрываешься? Вот как… не буду спрашивать причину. О! Значит, имя Оди ты выдумал? Не твое оно?
– Мое, – ответил я.
– Э… как-то это… и ведешь ты себя не то чтобы тихо…
– Ага.
– Рекорды тут ставишь…
– Ага.
– Неплохо, в общем, ты в нашей толпе затерялся… считай, тебя никто и не вспомнит даже под пытками…
– Старался как мог, – усмехнулся я. – Так о каком прибыльном деле может идти речь, Вункс?
Разом позабыв обо всем остальном, он жадно выдохнул:
– Руины! Древние, мать их, руины! Тут есть одни прямо рядом – пара часов пути. Туда никто не суется, но старые люди говорят, что раньше там был какой-то подземный комплекс. И там могло уцелеть немало штук с древних времен – когда люди еще умели летать и трахать цифровых женщин… А что такое цифровая женщина? Она слаще? Красивее?
– Руины, – повторил я. – Совсем рядом… а почему туда никто не суется, Вункс?