Время на исходе! Лэнгдон чувствовал, что ответы, если они есть, находятся в палаццо Веккьо.
Ему вдруг вспомнилось одно старое правило, которым с незапамятных времен руководствовались греческие ныряльщики, ловившие омаров в коралловых пещерах Эгейских островов. Когда находящийся в темном подводном тоннеле пловец понимает, что воздуха вернуться назад уже не хватит, единственным решением становится плыть в неизвестность… и молиться о том, что впереди есть выход.
Лэнгдон спрашивал себя, не наступил ли такой момент и для них.
Он окинул взглядом дорожки, разбегавшиеся в разные стороны. Если им с Сиенной удастся добраться до палаццо Питти и выйти из парка, то от Старого города их будет отделять только Понте-Веккьо – самый знаменитый в мире пешеходный мост. Там всегда полно народу, и затеряться в толпе не составит труда. А оттуда до палаццо Веккьо рукой подать.
Жужжание беспилотника раздавалось все громче, и Лэнгдон вдруг почувствовал, как сильно от всего этого устал. Теперь, когда он знал, что не совершил ничего дурного, их отчаянные попытки не попасть в руки полиции казались ему лишенными всякого смысла.
– Сиенна, рано или поздно они все равно меня схватят, – сказал Лэнгдон. – Думаю, мне пора перестать бегать.
Сиенна взглянула на него с тревогой.
– Роберт, каждый раз, когда вы останавливаетесь, в вас начинают стрелять! Вы должны понять, в чем оказались замешаны. Надо добраться до фрески Вазари, будем надеяться, что это оживит вашу память. Может, вы вспомните, откуда у вас этот проектор и зачем вы носите его с собой.
Перед глазами Лэнгдона промелькнули женщина со склеенными в шипы волосами, картина хладнокровного убийства доктора Маркони… военные, открывшие по ним огонь… полицейское оцепление у Римских ворот… А теперь еще и разведывательный беспилотник кружит над ними в садах Боболи.
– Роберт! – окликнула его Сиенна, и ее голос выдавал волнение. – Есть еще кое-что… что раньше не казалось мне важным, а теперь кажется.
Почувствовав в ее тоне тревогу, Лэнгдон поднял взгляд.
– Я хотела сказать вам еще дома, но…
– Что?
Сиенна смутилась.
– Когда вы появились в больнице… вы уже были не в себе и бредили, пытаясь что-то сказать.
– Да, – согласился Лэнгдон, – я повторял «Вазари, Вазари».
– Верно, но до этого… когда мы еще не включили диктофон… вы произнесли фразу, которую я запомнила. Вы произнесли ее всего один раз, но я уверена, что все расслышала правильно.
– И что я сказал?
Сиенна посмотрела наверх, где кружил беспилотник, и перевела взгляд на Лэнгдона.
– Вы сказали: «У меня ключ к разгадке… если я не справлюсь, всех ждет гибель».
Лэнгдон молчал, не зная, что и думать.
Сиенна продолжала:
– Я тогда подумала, что вы имели в виду предмет в кармане пиджака, но теперь сомневаюсь.
Если я не справлюсь, всех ждет гибель? Лэнгдон был потрясен. Перед его глазами замелькали образы смерти… Дантов ад, знак биологической опасности, врачеватель чумы. И он снова увидел прекрасную женщину с серебристыми волосами, которая обращалась к нему с мольбой с другого берега кроваво-красной реки. Ищите и обрящете! Время на исходе!
Голос Сиенны вернул его к действительности.
– На что бы ни указывало изображение в проекторе… и что бы вы ни пытались отыскать… это наверняка что-то очень и очень опасное. И какие-то люди пытаются нас убить… – Ее голос слегка дрогнул, и она не сразу взяла себя в руки. – Подумайте сами. В вас стреляли среди бела дня… стреляли в меня – совершенно постороннего человека. Никто и не пытается ничего обсуждать. Даже правительство вашей страны поставило на вас крест… Вы обратились к нему за помощью, а в ответ оно послало убийц.
Лэнгдон опустил голову. Сообщило ли консульство адрес убийце или направило убийцу само, не имело значения. Результат все равно один. Мое собственное правительство против меня.
Заглянув в карие глаза Сиенны, Лэнгдон увидел в них решимость. Во что я ее втянул?
– Мне жаль, но я не знаю, что мы ищем. Это хоть как-то помогло бы сориентироваться.
Сиенна согласно кивнула.
– Нам обязательно надо это найти. Во всяком случае, это наш единственный шанс.
Она, конечно, была права. И все же Лэнгдона что-то смущало. Если я не справлюсь, всех ждет гибель. Все утро он то и дело сталкивался с пугающими символами биологической опасности, чумы и Дантова ада. Конечно, он понятия не имел, что именно искал, но глупо даже не допускать возможности какой-то глобальной биологической угрозы. Но если так, почему его хочет устранить даже правительство США?
Неужели все считают, что я причастен к готовящейся биологической атаке?
Но это же полный абсурд! Нет, тут что-то другое.
Лэнгдон снова подумал о женщине с серебристыми волосами.
– Та женщина из моих видений. Я чувствую, что должен ее разыскать.
– Тогда доверьтесь своим чувствам, – сказала Сиенна. – В вашем состоянии подсознание – самый надежный подсказчик. Это азы психологии: если чувствуете, что этой женщине можно верить, делайте так, как она говорит.
– Ищите и обрящете, – произнесли они в унисон.
Отбросив последние сомнения и приняв решение, Лэнгдон с облегчением выдохнул.
Теперь мне остается только плыть по подводной пещере вперед.
Чувствуя, как в нем крепнет решимость, Лэнгдон обвел взглядом окрестности, собираясь с мыслями. В какой стороне находится выход из садов?
Они стояли в тени деревьев у края большой лужайки, на которой сходились несколько дорожек. Чуть впереди слева Лэнгдон заметил небольшой пруд овальной формы с декоративным островком, украшенным лимонами в горшках и скульптурой Персея верхом на выбирающейся из воды лошади.
Остров Изолотто, узнал Лэнгдон.
– Палаццо Питти там, – сказал он, показывая на восток от Изолотто в сторону главной аллеи парка Вьоттолоне.
Эта широкая, как двухполосное шоссе, аллея пересекала весь парковый ансамбль с запада на восток, а окаймлявшим ее стройным кипарисам было не меньше четырехсот лет.
– Но там мы будем на самом виду, – засомневалась Сиенна, показывая на круживший неподалеку беспилотник.
– Вы правы, – с усмешкой согласился Лэнгдон. – Поэтому мы воспользуемся проложенным рядом тоннелем. – Он снова показал рукой, но уже на густую изгородь вдоль Вьоттолоне.
Входом в тоннель служила арка, вырезанная в сплошной стене зелени, за которой параллельно аллее бежала ровная дорожка. Ее обрамляли смыкающиеся над ней ветки дубовых деревьев, которые с семнадцатого века специально подстригали так, чтобы они, переплетаясь сверху, образовывали сводчатое перекрытие. Своим названием «Черкьята» дорожка обязана тому, что эти изогнутые ветки напоминают по форме обручи для бочки, по-итальянски cerchi.
Сиенна поспешила к арке, заглянула в тенистый проход и тут же обернулась с довольной улыбкой:
– Годится. – После этого она скользнула внутрь и исчезла в зарослях.
Лэнгдон всегда считал тропу Черкьята одним из самых безмятежных мест во всей Флоренции. Но сейчас, глядя вслед исчезнувшей в полумраке зарослей Сиенне, он снова подумал о греках-ныряльщиках, которые заплывали в подводных пещерах так далеко, что им оставалось только молиться, чтобы впереди их ждал не тупик.
Произнося быструю молитву по их примеру, он поспешил за Сиенной.
В полумиле от них у Академии изящных искусств агент Брюдер пробирался сквозь толпу из полицейских и студентов, которые невольно расступались под его ледяным взглядом. Наконец он добрался до импровизированного центра управления, который его помощник устроил на капоте черного фургона.
– С нашего беспилотника, – доложил агент, протягивая Брюдеру портативный монитор. – Снимки сделаны десять минут назад.
Брюдер просмотрел снимки, и его взгляд остановился на нечетком от большого увеличения кадре с двумя лицами – темноволосого мужчины и блондинки с конским хвостом. Оба прятались в тени деревьев и вглядывались в небо сквозь кроны.
Роберт Лэнгдон.
Сиенна Брукс.
Никаких сомнений.
Брюдер перевел взгляд на карту садов Боболи, разложенную на капоте. Они совершили ошибку, подумал он, изучая местность. Хотя там имелось множество мест для укрытия, но сам парковый ансамбль был целиком обнесен высокой стеной. За всю свою карьеру Брюдеру не приходилось встречать столь идеальной ловушки, как сады Боболи.
Им ни за что оттуда не выбраться.
– Местные власти блокируют все выходы, – доложил агент. – И начинают прочесывание.
– Держите меня в курсе, – распорядился Брюдер и перевел взгляд на толстое пуленепробиваемое стекло. За ним была видна сидевшая на заднем сиденье женщина с серебристыми волосами.
Препараты, которыми ее накачали, подействовали сильнее, чем рассчитывал Брюдер, и женщина была явно не в себе. Однако испуг в ее глазах говорил о том, что она прекрасно осознает происходящее.
Выглядит она неважно, подумал Брюдер. Хотя, с другой стороны, разве могло быть иначе?
Глава 26
Струя воды била вверх почти на двадцать футов.
Проводив взглядом ее медленное падение, Лэнгдон порадовался, что цель уже недалеко. Пройдя по зеленому тоннелю Черкьяты, они бегом пересекли открытую лужайку и смогли перевести дух, только укрывшись под кронами пробковых деревьев, которые росли в небольшой рощице на противоположной стороне. Их взгляду открылся вид на самый знаменитый одноструйный фонтан садов Боболи – бронзового Нептуна с трезубцем в руках работы Стольдо Лоренци. Флорентинцы шутливо называют скульптуру, считающуюся центральным местом паркового ансамбля, «фонтаном с вилкой».
Сиенна посмотрела наверх сквозь кроны деревьев.
– Я не вижу беспилотника.
Лэнгдон прислушался – жужжания двигателя тоже не было слышно, хотя его мог заглушать шум падающей воды.
– Наверное, вернулся для заправки, – предположила Сиенна. – Это наш шанс. Теперь куда?