Посмотрев налево, Лэнгдон увидел узкую лесенку, ведущую наверх. Путь к ней перекрывала висевшая над ступеньками цепь, а табличка рядом предупреждала: «USCITA VIETATA».
Лэнгдон направился к лесенке.
– Вы куда?! – попыталась остановить его Сиенна. – Тут написано: «Прохода нет».
– Спасибо за предупреждение, – ответил Лэнгдон, усмехнувшись. – Но читать по-итальянски я умею.
Он снял заградительную цепь и, вернувшись к потайной двери, зафиксировал ее, привязав ручку цепью к торчавшему рядом куску арматуры. Теперь открыть дверь снаружи было невозможно.
– Вот как, понятно, – смущенно произнесла Сиенна. – Хорошая мысль.
– Надолго это их не задержит, но много времени нам и не потребуется, – сказал Лэнгдон. – Следуйте за мной.
Когда наконец дверь с картой Армении удалось взломать, команда Брюдера ворвалась в узкий потайной ход и устремилась к деревянной двери в его конце. А когда открыли и ее, агент Брюдер почувствовал, как в коридор ворвался поток прохладного утреннего воздуха, и на мгновение ослеп от яркого солнечного света.
Он оказался на смотровой дорожке, которая тянулась вдоль крыши палаццо и вела к другой двери во дворец примерно в пятидесяти ярдах от него.
Брюдер перевел взгляд влево, где горой вздымалась сводчатая крыша Зала пятисот. Там пройти невозможно. Затем он посмотрел направо – с этой стороны дорожка упиралась в бездонную, как пропасть, световую шахту. Мгновенная смерть.
Приняв решение, он показал вперед.
– Туда!
Брюдер и его люди направились ко второй двери, а над ними, словно стервятник, кружил беспилотник.
Взломав уже третью дверь, они тут же ринулись в проем, но были вынуждены остановиться и, сгрудившись на пороге, недоуменно переглянулись. Перед ними оказалась крошечная комнатка с каменными стенами и единственной дверью, в которую они ворвались. Возле стены стоял деревянный стол. С фресок на потолке на них насмешливо смотрели какие-то непонятные фигуры. Это был тупик.
Один из агентов Брюдера прошел вперед и прочитал текст информационного плакатика, висевшего на стене.
– Подождите, – сказал он. – Тут написано, что здесь есть finestra. Это потайное окошко?
Брюдер огляделся, но никакого окошка не заметил. Тогда он подошел к плакатику и стал читать сам.
Судя по всему, это помещение некогда служило личным кабинетом герцогини Бьянки Каппелло – второй жены Франческо I, великого герцога Тосканского. Там действительно имелось потайное окошко – una finestra segrata, – через которое Бьянка могла наблюдать, как ее муж произносит речи в Зале пятисот.
Брюдер снова обвел взглядом комнатку и на этот раз заметил ловко замаскированную на боковой стене створку, за которой было маленькое оконце с перегородкой. Неужели они выбрались через него?
Внимательно осмотрев окошко, он понял, что Лэнгдон со своим ростом никак не мог в него протиснуться. Чтобы окончательно убедиться в том, что этим путем спастись было невозможно, Брюдер посмотрел в фигурные прорези на перегородке – за оконцем до самого пола Зала пятисот шла отвесная стена высотой в несколько этажей.
Куда, черт возьми, они подевались?!
На агента Брюдера вдруг разом навалилась тяжесть всех сегодняшних неудач, и, не силах сдержать охватившее его отчаяние, он запрокинул голову и испустил яростный рев.
В крошечном помещении он прозвучал оглушительно.
А далеко внизу, в Зале пятисот, туристы и полицейские, вздрогнув, посмотрели вверх. Судя по звуку, в тайном кабинете герцогини теперь держали какого-то жуткого дикого зверя.
Сиенна Брукс и Роберт Лэнгдон стояли в кромешной тьме.
Незадолго до этого Сиенна видела, как Лэнгдон предусмотрительно блокировал цепью потайную дверь с картой Армении, чтобы ее нельзя было открыть снаружи. Но затем, к ее удивлению, он не пошел по коридору, а стал подниматься по ступенькам лестницы с табличкой «USCITA VIETATA».
– Роберт! – озадаченно прошептала она. – Там же написано: «Прохода нет». И потом, я думала, что нам надо вниз!
– Так и есть, – подтвердил Роберт, оглядываясь через плечо. – Но иногда, чтобы спуститься вниз… надо подняться наверх. – Он ободряюще ей подмигнул. – Помните пуп Сатаны?
О чем это он? Стараясь не отставать, Сиенна терялась в догадках.
– А вы вообще читали «Ад»?
– Да… наверное, лет в семь.
Но через мгновение она сообразила, о чем речь.
– А-а… пуп Сатаны! Вспомнила!
Теперь Сиенна понимала, что Лэнгдон имел в виду заключительные песни «Ада» Данте. В них, чтобы выбраться из преисподней, Данте пришлось сначала спуститься вниз по волосатому животу Сатаны, а в районе пупка, являвшегося одновременно и центром Земли, земное притяжение вдруг меняло направление, и, чтобы попасть в чистилище, Данте уже вынужден был взбираться наверх.
В памяти Сиенны мало что сохранилось после прочтения «Ада», но она помнила, как ее расстроила абсурдность представлений Данте о силе тяжести в центре Земли. Очевидно, его гений не распространялся на знание законов физики.
Они добрались до конца лестницы, и Лэнгдон открыл единственную находившуюся там дверь, на которой висела табличка «Sala Dei Modelli Di Architettura». Пропустив Сиенну вперед, он запер дверь на засов.
В небольшом помещении стояли витрины с деревянными моделями архитектурных проектов Вазари, разработанных им для дворцовых интерьеров. Едва скользнув по ним взглядом, Сиенна сразу обратила внимание на отсутствие в помещении окон и дверей. Как и предупреждала табличка, прохода через этот зал не было.
– В середине четырнадцатого века, – шепотом заговорил Лэнгдон, – герцог Афинский захватил дворец и построил этот тайный ход на случай нападения. Он называется лестницей герцога Афинского и выходит на боковую улочку внизу, куда можно попасть через небольшой аварийный люк. Если мы до него доберемся, никто не узнает, что мы покинули дворец. – Он показал на одну из моделей. – Посмотрите. Видите ту, сбоку?
Он привел меня сюда, чтобы показать модели?
Сиенна бросила нервный взгляд на миниатюрную модель и увидела тайную лестницу, искусно спрятанную между внешней и внутренней стенами здания.
– Лестницу я вижу, Роберт, – неуверенно произнесла Сиенна, – но ведь она в другом крыле дворца. Нам туда ни за что не добраться!
– Немного терпения, – с хитрой улыбкой ответил он.
Внизу послышался грохот, означавший, что дверь с картой Армении удалось открыть. Замерев, они слушали, как топот ног удалялся по коридору. Никому из преследователей не пришло в голову, что беглецы полезут еще выше… тем более по маленькой лесенке, которая вела в помещение без выхода.
Когда шаги стихли, Лэнгдон уверенно направился мимо экспонатов к стенному шкафу в другом конце зала. Шкаф был квадратным и располагался приблизительно в трех футах от земли. Лэнгдон уверенно взялся за ручку дверцы и распахнул ее.
Сиенна изумленно охнула. За дверцей чернела пустота, будто шкаф был порталом, который вел в иной мир.
– Следуйте за мной, – скомандовал Лэнгдон.
Прихватив фонарь, висевший на стене рядом с дверцей, профессор с неожиданной сноровкой и легкостью вскарабкался в темный проем и исчез в нем.
Глава 46
La soffitta, подумал Лэнгдон. Самое впечатляющее чердачное помещение на свете.
Воздух внутри был затхлым и навевал мысли о древности, будто за столетия пыль штукатурки стала такой мелкой и невесомой, что не оседала, а просто висела в воздухе. Вокруг все скрипело и постанывало, и Лэнгдону казалось, будто он забрался в чрево какого-то огромного живого существа.
Убедившись, что широкая балка под ногами достаточно надежна, он направил луч фонаря в глубь потолочного перекрытия, погруженного во тьму. Перед ним возник казавшийся бесконечным тоннель, перегороженный многочисленными треугольными и прямоугольными пересечениями деревянных балок, брусьев, опор и прочих структурных элементов, которые составляли невидимый каркас Зала пятисот.
Это огромное чердачное пространство Лэнгдон уже видел несколько лет назад во время той самой экскурсии по тайным ходам, воспоминания о которой затуманил «Неббиоло». В зале с архитектурными моделями было вырезано специальное окошко, чтобы посетители после знакомства с моделью могли посветить в проем фонарем и увидеть, как она воплощена на практике.
Оказавшись внутри чердачного помещения, Лэнгдон был поражен, насколько оно походило на обычный амбар в Новой Англии, – такие же мощные стропила и стойки «связывали» подстропильные балки.
Сиенна тоже пролезла в проем и теперь стояла на балке рядом с ним, растерянно озираясь. Лэнгдон посветил фонарем в разные стороны, чтобы показать ей внутреннюю обстановку.
С места, где они стояли, чердачное пространство выглядело как длинный ряд равнобедренных треугольников, которые уменьшались по мере удаления, чтобы слиться в какой-то невидимой точке. Никакого пола на чердаке не было, а его роль выполняли поперечные балки, похожие на массивные железнодорожные шпалы.
Показав себе под ноги, Лэнгдон произнес приглушенным голосом:
– Прямо под нами Зал пятисот. Если мы переберемся на другой конец, то сможем попасть на Лестницу герцога Афинского.
Сиенна с сомнением окинула взглядом сложное переплетение балок и опор, лежавших на их пути. Добраться до другого конца можно, только перепрыгивая с балки на балку. Так, играя, прыгают дети по шпалам. Балки были широкими и представляли собой связку из несколько брусьев, скрепленных в единое целое большими металлическими скобами. Сохранять на них равновесие было несложно. Проблема заключалась в том, что расстояние между балками было слишком большим.
– Я не перепрыгну, – прошептала Сиенна.
Лэнгдон тоже сомневался, что сможет это сделать, а падение означало верную смерть. Он посветил вниз между балками.
В восьми футах ниже виднелся какой-то подвешенный на металлических прутьях настил, покрытый слоем пыли. Он был похож на пол и казался прочным, к тому же тянулся насколько хватало глаз. Но Лэнгдон знал, что это всего лишь туго натянутая ткань – изнанка подвесного потолка Зала пятисот с тридцатью девятью полотнами Вазари в деревянных рамах. Горизонтальное расположение картин навевало ассоциации с лоскутным одеялом.