Инферно — страница 40 из 91

Беременная администратор музея тоже заглянула в окошко тайного кабинета и при виде распростертой на полу фигурки и охваченных паникой туристов в ужасе прикрыла рот рукой. Затем перевела взгляд на потолок Зала пятисот и горестно застонала. Проследив за ее взглядом, Брюдер увидел, что на центральном круглом полотне потолка зияет большая дыра с рваными краями.

– Как туда попасть? – спросил он, повернувшись к женщине.


На другом конце здания Лэнгдон и Сиенна, с трудом переводя дух, наконец-то выбрались из чердачного помещения, и Лэнгдон быстро отыскал маленькую нишу, искусно скрытую темно-красной шторой. Он хорошо запомнил ее во время той давней экскурсии по тайным ходам.

Лестница герцога Афинского.

Казалось, топот ног и голоса теперь раздаются повсюду, и Лэнгдон понимал, что времени у них в обрез. Он отодвинул штору, и они с Сиенной проскользнули на маленькую лестничную площадку.

Не говоря ни слова, они начали спуск по каменной лестнице. Она была винтовой, с пугающе короткими ступеньками, и казалось, что чем ниже они спускались, тем теснее становился проход. Лэнгдон уже почти уверился, что стены вот-вот раздавят его, но тут, к счастью, лестница закончилась.

Первый этаж.

Они стояли в маленькой каменной каморке, и, хотя дверь в ней была, наверное, самой миниатюрной в мире, от одного ее вида настроение у них сразу поднялось. Она была не выше четырех футов, из толстых деревянных брусьев с железными заклепками и тяжелым засовом изнутри, чтобы не пускать посторонних.

– Я слышу голоса с той стороны, – прошептала Сиенна, все еще до конца не оправившись от пережитого потрясения. – Что там?

– Улица Нинна, – ответил Лэнгдон, мысленно представив себе оживленную улицу. – Но там может быть полиция.

– Нас не узнают. Они ищут блондинку и темноволосого мужчину.

Лэнгдон с недоумением посмотрел на нее.

– Но именно так мы и выглядим…

Сиенна покачала головой. На ее лице отразилась грустная решимость.

– Я не хотела, чтобы вы увидели меня такой, Роберт, но сейчас я выгляжу именно так. – Она подняла руку и резким движением стянула с головы парик.

От неожиданности Лэнгдон отпрянул, пораженный, во-первых, тем, что она носила парик, а во-вторых, тем, как сразу изменилась ее внешность. Сиенна Брукс оказалась абсолютно лысой, как онкологический пациент после химиотерапии. Вдобавок ко всем своим несчастьям она еще и больна?

– Я понимаю, – сказала она. – Это длинная история. А теперь нагнитесь. – Она держала парик так, будто собиралась надеть его Лэнгдону на голову.

Она что – шутит? Лэнгдон неохотно наклонил голову, и Сиенна водрузила на нее парик.

Парик был маловат, и она, расправив его, чуть отступила назад, чтобы оценить свою работу. Оставшись не вполне довольной, сняла с Лэнгдона галстук и обмотала им его голову, изобразив подобие банданы, чтобы парик случайно не слетел.

Потом она занялась собой – закатала брюки до колен и приспустила носки. Когда она выпрямилась, на губах ее играла ухмылка. Очаровательная Сиенна Брукс превратилась в бритую наголо фанатку панк-рока. Преображение бывшей исполнительницы шекспировской пьесы было невероятным.

– Запомните, – сказала она, – на девяносто процентов человека узнают по тому, как он двигается. Поэтому ведите себя как стареющий рокер.

Со «стареющим» проблем не будет, а вот с «рокером» не уверен, подумал Лэнгдон.

Не давая ему возразить, Сиенна отодвинула засов и распахнула дверь. Низко пригнувшись, она вынырнула на булыжную мостовую оживленной улицы. Лэнгдону пришлось выбираться на свет божий чуть ли не на четвереньках.

За исключением нескольких прохожих, удивившихся появлению из крошечной двери палаццо Веккьо столь экстравагантной пары, никто не обратил на них никакого внимания. Лэнгдон и Сиенна смешались с толпой и направились на восток.

* * *

Мужчина в очках «Плюм Пари», продолжая расчесывать болячки, пробирался сквозь толпу, стараясь держаться от Роберта Лэнгдона и Сиенны Брукс на приличном расстоянии. Несмотря на умелую маскировку, он сразу узнал их в парочке, покинувшей палаццо Веккьо через маленькую дверь на улице Нинна.

Через несколько кварталов он почувствовал, что задыхается. Грудь пронзила острая боль, и он остановился, чтобы сделать несколько частых и коротких вдохов. Ощущение было такое, будто он получил мощный удар кулаком в солнечное сплетение.

Стиснув зубы, он вновь переключил внимание на Лэнгдона и Сиенну и продолжил следовать за ними по улицам Флоренции.

Глава 50

Утреннее солнце уже поднялось над горизонтом и отбрасывало длинные тени в узкие ущелья флорентийских улиц, разделявших здания. Хозяева магазинов и кафе поднимали на своих заведениях металлические решетки, воздух был напоен ароматом эспрессо и свежеиспеченных круассанов.

Несмотря на сильный голод, Лэнгдон не сбавлял шага. Я должен найти маску… и узнать, что написано на обратной стороне.

Лэнгдон вел Сиенну по узкой улице Леони, стараясь привыкнуть к ее изменившемуся виду. Столь разительная перемена напомнила ему, что они едва знакомы и он совершенно ее не знает. Они направлялись к Соборной площади – той самой, где после своего последнего звонка умер Игнацио Бузони.

«Роберт, – успел, задыхаясь, сказать Игнацио, – то, что ты ищешь, надежно спрятано. Врата для тебя открыты, но надо спешить. «Рай», двадцать пять. С Богом!»

«Рай», двадцать пять, повторил про себя Лэнгдон, не переставая удивляться, насколько хорошо Игнацио Бузони должен был знать текст, чтобы точно указать конкретную песню. Что-то в ней было для него особенно значимым. Но Лэнгдон не сомневался, что все поймет, как только книга окажется у него в руках, а мест, где она продавалась, по дороге было достаточно.

Голова под париком начала чесаться, и, хоть Лэнгдон и чувствовал себя неуютно в таком наряде, он не мог не отдать должное находчивости Сиенны: ее импровизированная маскировка оказалась на редкость удачной. Никто не обращал на них внимания, даже попадавшиеся по пути полицейские, отправленные на усиление в палаццо Веккьо.

Сиенна молча шагала рядом и на протяжении нескольких минут не произнесла ни слова. Лэнгдон бросил на нее взгляд, чтобы убедиться, что с ней все в порядке. Она была погружена в свои мысли, видимо не в силах примириться с тем, что только что лишила жизни их преследовательницу.

– И о чем это вы размечтались? – шутливо поинтересовался он, надеясь отвлечь ее от мыслей о разбившейся насмерть женщине на полу Зала пятисот.

Сиенна медленно подняла взгляд.

– Я думала о Зобристе, – не сразу ответила она. – Пыталась вспомнить, что о нем знаю.

– И?

Она пожала плечами.

– В основном только то, что было в его скандальной статье, опубликованной несколько лет назад. Она меня по-настоящему задела. А в медицинских кругах разлетелась со скоростью вируса. – Она поморщилась. – Извините за неудачное сравнение.

Лэнгдон мрачно усмехнулся.

– Продолжайте.

– В статье утверждалось, что человечество находится на грани исчезновения и если мир не постигнет глобальная катастрофа, которая резко сократит население Земли, то людям как виду осталось не больше столетия.

Лэнгдон изумленно посмотрел на нее.

– Всего столетие?

– Весьма категоричное заявление. Отведенное им время оказалось намного короче имевшихся прогнозов, но было подкреплено весьма убедительными научными данными. Он нажил огромное количество врагов, призвав врачей отказаться от лечения, потому что продление жизни лишь усугубляет проблему перенаселения.

Теперь Лэнгдон понимал, почему статья вызвала такой ажиотаж в медицинском сообществе.

– Неудивительно, – продолжала Сиенна, – что на Зобриста набросились со всех сторон – и политики, и церковь, и Всемирная организация здравоохранения. Все они подняли его на смех как сошедшего с ума мизантропа, пытающегося посеять панику. Особое возмущение вызвало его утверждение, что если нынешняя молодежь решится обзавестись потомством, то оно станет свидетелем гибели человечества в буквальном смысле слова. Зобрист проиллюстрировал эту мысль «часами Судного дня». Если всю историю человечества на планете сжать до одного часа… то мы проживаем последние секунды.

– Я видел эти часы в Интернете, – признался Лэнгдон.

– Да, это его творение, и оно вызвало бурное негодование. Но настоящий шум поднялся после заявления Зобриста о том, что его научные изыскания в области генной инженерии окажут человечеству несравненно большую пользу, если послужат не лечению болезней, а созданию новых.

– Что?!

– Да, он утверждал, что его технологии следует использовать для ограничения роста населения путем создания гибридной линии болезни, перед которой современная медицина окажется бессильной.

При мысли об искусственном создании гибридных вирусов, которых, если они окажутся на свободе, уже нельзя будет остановить, у Лэнгдона мурашки побежали по коже.

– Всего за несколько лет, – продолжала Сиенна, – Зобрист из иконы медицинского мира превратился в абсолютного изгоя, отверженного. – Она помолчала, и на ее лице отразилось сочувствие. – Так что неудивительно, что он в конце концов не выдержал и покончил с собой. И особенно печально, что он, возможно, прав.

Лэнгдон не верил своим ушам.

– Извините, вы считаете, что он прав?!

Сиенна выразительно пожала плечами.

– Роберт, если рассуждать с чисто научной точки зрения, опираясь только на факты и отбросив все эмоции, я могу вас заверить, что, если не произойдет ничего кардинального, конец нашего вида не заставит себя долго ждать. И приближается он очень быстро. Это не будет ни «озером огненным и серным»[30], ни апокалипсисом, ни ядерной войной… это будет полный коллапс из-за перенаселения планеты. С математикой не поспоришь.

Лэнгдон похолодел.

– Я серьезно изучала биологию, – продолжала Сиенна, – и могу заверить, что исчезновение вида из-за перенаселения случается в природе довольно часто. Представьте себе колонию ряски на поверхности крошечного пруда в лесу, в котором питательных веществ более чем достаточно. Если ряска начнет бесконтрольно размножаться, то затянет всю поверхность пруда и солнечные лучи не смогут проникать в толщу воды и давать жизнь питательным веществам в ней. Высосав все полезное из окружающей среды, водоросли быстро погибнут и исчезнут без следа. – Она тяжело вздохнула. – Подобная участь может ждать и человечество. Причем гораздо раньше и стремительнее, чем нам представляется.