– Остальная часть текста очень странная, – продолжил Лэнгдон, снова поворачивая маску, чтобы читать дальше. – Тут говорится… об отрезании голов лошадям… и собирании костей слепых. – Скользнув взглядом по словам почти в самом центре круга, он вздрогнул. – И здесь упоминаются кровавые воды.
Сиенна приподняла брови.
– Как в ваших видениях?
Лэнгдон кивнул, размышляя над текстом. Под водами кровавыми лагуны, которые вовек не отражают звезд?
– Посмотрите, – прошептала Сиенна, заглядывая ему через плечо и показывая на слово во втором витке текста. – Конкретное место.
Лэнгдон нашел слово, которое почему-то пропустил при первом чтении. Это было название одного из самых удивительных и поистине уникальных городов на свете. Вспомнив, что именно там Данте Алигьери заразился смертельной болезнью, которая его убила, профессор невольно вздрогнул.
Венеция.
Какое-то время Лэнгдон и Сиенна молча читали загадочные строфы. Они были зловещими, вселяли тревогу, и смысл их ускользал. Использование слов «дож» и «лагуна» подтверждало, что речь действительно шла о Венеции – уникальном итальянском городе на воде, испещренном сотнями лагун. На протяжении столетий управление этим городом-государством осуществлял дож.
Лэнгдон не мог определить с ходу, на какое конкретное место в Венеции указывали строфы, однако они, без сомнения, призывали читателя следовать изложенным в них инструкциям.
– Тут сказано, что искать надо под землей, – заметила Сиенна, читая текст вместе с Лэнгдоном.
Тот неохотно кивнул и прочитал следующую строфу.
Затем проследует в затопленный дворец,
Где в темноте хтонический таится зверь.
– Роберт, – в голосе Сиенны звучала тревога, – это что за зверь?
– Хтонический, – ответил тот. – То есть обитающий под землей.
Он не успел продолжить, потому что по баптистерию разнесся громкий звук отодвигаемого засова. Кто-то снаружи открывал вход для туристов.
– Grazie mille, – произнес мужчина с сыпью на лице. Огромное спасибо.
Экскурсовод баптистерия нервно кивнул, засовывая в карман пятьсот долларов, и настороженно огляделся, не видит ли кто.
– Cinque minuti, – напомнил он и немного приоткрыл дверь, пропуская мужчину в баптистерий.
Как только тот проскользнул внутрь, дверь за ним сразу же закрылась на засов. В крещальне вновь воцарилась тишина – дверь не пропускала уличный шум. Пять минут.
Сначала экскурсовод отказался сжалиться над человеком, который проделал сюда долгий путь из Америки, чтобы помолиться в баптистерии Сан-Джованни об избавлении от ужасной кожной болезни. Но постепенно его душа прониклась состраданием, чему, без сомнения, способствовали пятьсот долларов, предложенные за пять минут в баптистерии, и перспектива еще несколько часов, до официального открытия, находиться рядом с человеком, чья болезнь могла запросто оказаться заразной.
Сделав несколько осторожных шагов, мужчина невольно взглянул на потолок. Мать честная! Ничего подобного ему в жизни не доводилось видеть. Заметив, что сверху на него взирает трехглавый демон, мужчина быстро опустил взгляд.
В помещении никого не было.
Куда, черт возьми, они подевались?
Он обвел крещальню взглядом и остановил его на алтаре. В нише, отгороженной от посетителей цепочками на столбиках, стоял массивный прямоугольный жертвенник из мрамора.
Алтарь был единственным местом во всем помещении, за которым можно было спрятаться. Более того, одна из цепочек ограждения слегка покачивалась… как будто ее только что потревожили.
Лэнгдон и Сиенна притаились за алтарем. Быстро собрав мокрые полотенца и вернув на место крышку купели, они схватили посмертную маску и нырнули за жертвенник, рассчитывая, что смогут незаметно выскользнуть оттуда и смешаться с толпой, когда в баптистерий впустят туристов.
Северный вход только что открывали – во всяком случае, ненадолго. Лэнгдон услышал шум толпы на площади, который сразу стих, как только дверь снова закрыли.
Теперь в тишине по каменному полу раздавались шаги одинокого посетителя.
Кто это – экскурсовод? Проверяет, все ли в порядке, прежде чем запустить туристов?
Лэнгдон не успел выключить свет над купелью и надеялся, что экскурсовод его не заметит. Похоже, что не заметил. Шаги быстро приближались к алтарю и остановились перед жертвенником, за которым прятались Лэнгдон и Сиенна.
Наступила долгая тишина.
– Роберт, это я, – сердито произнес мужчина. – Я знаю, что вы там. Вылезайте и объясните, черт возьми, что все это значит.
Глава 59
Скрываться дальше не имеет смысла.
Лэнгдон знаком велел Сиенне оставаться на месте и передал ей маску, которую успел убрать в полиэтиленовый пакет. Затем медленно поднялся.
Он стоял, будто священник, позади алтаря баптистерия и смотрел на паству, состоявшую из одного прихожанина. У незнакомца были светло-каштановые волосы, стильные очки и ужасная сыпь на лице и шее. Он раздраженно почесал шею, и в его взгляде под опухшими веками читались нескрываемая злость и раздражение.
– Может, объясните, Роберт, какого дьявола вы тут делаете? – поинтересовался он, переступая через цепочку ограждения и подходя к Лэнгдону. Он говорил с американским акцентом.
– Разумеется, – вежливо ответил Лэнгдон. – Но сначала хотелось бы узнать, кто вы такой.
Мужчина замер, не веря своим ушам.
– Что?!
Глаза мужчины, да и его голос тоже, показались Лэнгдону знакомыми. Где-то я его видел… Лэнгдон невозмутимо повторил свой вопрос.
– Я прошу вас сказать, кто вы такой и откуда я могу вас знать.
Мужчина всплеснул руками.
– Джонатан Феррис! Всемирная организация здравоохранения! Тот, кто летал за вами в Гарвардский университет!
Лэнгдон пытался осмыслить услышанное.
– Почему вы не позвонили? – спросил мужчина, продолжая расчесывать покрасневшие и распухшие шею и щеки. – И кто, черт возьми, та женщина, с которой вы вошли сюда? Вы теперь работаете на нее?
Сиенна тоже выпрямилась и, встав рядом с Лэнгдоном, немедленно вмешалась в разговор.
– Доктор Феррис? Меня зовут Сиенна Брукс. Я тоже врач и работаю здесь, во Флоренции. Вчера ночью в профессора Лэнгдона стреляли, и он был ранен в голову. У него ретроградная амнезия, и он не помнит ни вас, ни что с ним случилось в последние два дня. Я здесь, потому что помогаю ему.
Пока слова Сиенны эхом разносились по баптистерию, мужчина, наклонив голову, с удивлением слушал ее, будто не совсем понимая, что она говорит. После недолгой паузы он отступил назад и, качнувшись, оперся на один из столбиков ограждения.
– Бог мой… – прошептал он, – теперь все понятно.
Лэнгдон видел, как его лицо разгладилось, и от злости на нем не осталось и следа.
– Роберт, – прошептал мужчина, – мы думали, что вы… – Он покачал головой, собираясь с мыслями. – Мы думали, что вы переметнулись… что вам, возможно, заплатили… или угрожали. Мы же ничего не знали!
– Он беседовал только со мной, – снова заговорила Сиенна. – Ему известно только то, что прошлой ночью он очнулся в моей больнице и что его пытались убить. И его мучают ужасные видения – мертвецы, погибшие от чумы, какая-то женщина с серебристыми волосами и амулетом на шее в виде змеи…
– Элизабет! – воскликнул мужчина. – Это доктор Элизабет Сински. Роберт, это она обратилась к вам за помощью!
– Если это она, – сказала Сиенна, – то, надеюсь, вы в курсе, что она в беде. Мы видели ее на заднем сиденье фургона в окружении вооруженных людей, и вид у нее был такой, будто ее накачали наркотиками.
Мужчина медленно кивнул и закрыл глаза. Веки у него были распухшие и красные.
– А что у вас с лицом? – спросила Сиенна.
Он открыл глаза.
– Простите?
– Что у вас с кожей? Вы чем-то заразились? Заболели?
Мужчина опешил – бестактность вопроса Сиенны граничила с грубостью, но и Лэнгдон хотел спросить то же самое. Учитывая, как часто сегодня разговор заходил о чуме, вид покрасневшей и усеянной сыпью кожи не мог не вызывать тревоги.
– Со мной ничего страшного, – заверил мужчина. – Это все из-за проклятого мыла в гостинице. У меня жуткая аллергия на сою, а все эти ароматизированные итальянские мыла в основном на соевой основе. Я сам виноват, что не подумал об этом.
Сиенна с облегчением выдохнула, явно расслабившись.
– Хорошо, что вы не стали его пробовать на вкус. Анафилактический шок пострашнее контактного дерматита.
Все трое смущенно рассмеялись.
– Скажите, – обратилась к мужчине Сиенна, – вам о чем-нибудь говорит имя Бертран Зобрист?
Мужчина замер, будто вдруг увидел перед собой трехглавого дьявола.
– Мы думаем, что нашли его послание, – продолжала Сиенна. – Оно указывает на какое-то место в Венеции. Может такое быть?
Мужчина пришел в необычайное волнение.
– Господи, конечно! Еще как! И на что конкретно?
Сиенна уже собиралась рассказать о закрученном в спираль послании, которое они с Лэнгдоном обнаружили на маске, но Лэнгдон предостерегающе взял ее за локоть. Да, этот человек определенно выглядел союзником, но после сегодняшних событий чутье подсказывало ему никому не доверять. Кроме того, этот шейный платок он уже видел сегодня утром на человеке, молившемся в маленькой церквушке Данте. Он что – выслеживал нас?
– А как вы нас здесь нашли? – поинтересовался Лэнгдон.
Мужчина опять удивился, что Лэнгдон ничего не помнит.
– Роберт, вы позвонили мне вчера и сказали, что договорились о встрече с директором музея по имени Игнацио Бузони. А потом исчезли. Больше вы не перезванивали. А узнав, что Игнацио Бузони нашли мертвым, я забеспокоился. Я искал вас все утро. Потом увидел, что у палаццо Веккьо полицейские проводят какую-то масштабную операцию, и хотел узнать, в чем дело, но тут случайно увидел, как из маленькой дверки на улицу вышли вы с…