там на самом деле работала именно такая техника.
— Страшно подумать, что они в качестве образца для Содома брали… Ефим Маркович… а если вы ошибетесь?
— То есть?
— Ну машинка ваша как-то не так сработает. Не всех убьет или убьет не тех…
— Тогда, Миша, все вообще просто. Значит, это уже не наша забота, а Господа. А у него всегда есть запасной план.
Глава 27
Во время атаки в пешем строю только один боец срочной службы из десяти решается выстрелить в противника.
Пусто, прохладно, гуляет эхо. Поднимались по эскалатору — новенький — будто его только что построили специально к прибытию почетных гостей.
— Где ковровая дорожка? Почему никто не встречает? И кто-нибудь в курсе, какая это станция? — Зингера несло.
— «Кропоткинская», — подал голос Мустафа, — и молитесь, чтобы нам никто не организовал торжественную встречу.
— Дык у нас браслеты, «счастливые копейки», «московский патронташ», мечи и пистолеты, да и сами мы чего-то стоим…
— А сколько у нас шпаг? — подхватил Лис.
— Четыре! — неожиданно хором ответили все, кроме Мустафы.
— Какие шпаги?
— Нужно, Мустафа, иногда выходить из своей харчевни, садиться дома на диван и смотреть старые комедии.
— Я не смотрю телевизор.
— И на диване не сижу, — поддел Зингер, — у него такая специальная доска с гвоздями для тренировки силы воли.
— Где-то я это слышал, — отозвался Энерджайзер.
— Тоже в одной старой комедии, — откликнулся Лис.
Вышли из метро с оглядкой, расположились под арочкой, осваивались.
— Здравствуй, Москва, сердце нашей Родины, — прочувствованно продекламировал Зингер и, договаривая фразу, вытащил «глок» и выстрелил.
Стремительные тёмные тени рвались к арке, размазываясь чернильными пятнами по стенам, двигались беззвучно.
— Чёрные гончие, — Мустафа и не подумал тянуться к пистолету, вытащил мачете и сделал шаг навстречу, — не отступать, порвут!
Кажется, впервые Мустафа пошёл вперёд без оглядки. Вероятно, это была школа боевого пропеллера или какой-нибудь корейской мясорубки — уже две псины попали к нему на фарш, а Мустафа знай себе вертел мачете, шаг за шагом отступая к арке, чтобы хотя бы за спину не бояться.
Энерджайзер оказался самым мудрым. Трудно сказать, как ему это удалось, но сейчас он сидел сверху на арке и спокойно расстреливал боезапас. Только толку от этого отстрела было немного. Гончая, попавшая под пулю — а чтобы попасть в неё, надо было ой как постараться, — останавливалась, замирала на месте секунды на три, будто осмысляя происшедшее, после чего вновь бросалась в атаку. Пару раз Энерджайзеру удалось попасть собаке в голову — как раз в те моменты, когда гончие приходили в себя. Это помогало. Ещё лучше помогло бы что-то крупнокалиберное, очень кстати был бы танк.
Зингер отстрелялся и сейчас орудовал мачете и ножом: если бы кто-то увидел его лицо, решил бы, что человек играет в шахматы, какой-нибудь сеанс одновременной игры — мастер спорта против ста перворазрядников. И у его соперников шансов не было — удар, ещё удар, шах и мат.
Дацик решил войти в историю. Как-то неожиданно у него сложилась связка с Энерджайзером — тот прицельным выстрелом заставлял гончую остановиться, и в этот момент начинал свою работу Дацик. Руками и ножом. Мачете осталось намертво сидеть в одном из псов, за пистолеты Дацик даже не брался. Казалось, он разрывал гончих голыми руками. Залитый своей и собачьей кровью, он выглядел как порождение ада.
Лис экономил движения. Будто собирался растянуть бой на неделю. Больше защищался, чем нападал, действуя с видом человека, который готов убить не только за царапину, но и за оторванную пуговицу. И стрелял, и рубил. Получалось.
Бой давался, псов оставалось все меньше, хотя самих гончих это мало смущало. Когда уже казалось, что оставшихся псов можно будет не бить, а добивать, с арки прилетело нечто в крови — ещё несколько минут назад это был Энерджайзер. Гончим удалось добраться до него наверху, и Энерджайзер не ждал этой атаки. Не помог даже «московский патронташ» — ран оказалось слишком много. Хуже было то, что вслед за трупом Энерджайзера вниз спрыгнуло ещё три псины. Эти держались вместе и не собирались, как остальные, бросаться под мачете или пулю, лишь бы вперёд. Окружили Лиса со спины и замерли, выбирая момент для атаки. При таком раскладе шансов у Лиса не было никаких. Краем глаза он глянул на свой «патронташ» — заполненной оставалась только одна ячейка — не вариант. В горячке боя и не заметил, сколько раз его цапнули.
Гончие медлили. Что-то было не так. Лис огляделся — у остальных дела складывались удачно. Дацик и Зингер вдвоем отбивались от двух гончих, и это был только вопрос времени — когда гончих станет на две меньше.
Мустафа, прижавшись спиной к стене арочного прохода, только что зарубил одну псину и отмахивался ещё от двух, эти нападали беспорядочно, так что Мустафе удавалось даже переводить дыхание. Впрочем, за Мустафу Лис вообще был спокоен.
Гончие выбрали правильное время для атаки — одна пошла под удар мачете, словно специально подставляясь, и у Лиса вариантов не было: выстрел — и одна гончая остановилась, удар мачете — и вторая ранена, оставалась ещё третья. Ударила всем весом в грудь, Лис упал — уже не думая о вариантах. Их не оставалось.
Мустафа считал иначе. Его мачете рубануло точно и сильно. В тот момент, когда Лис уже ждал, что пес прокусит ему горло, гончая испустила дух. Нужна была такая малость, как находиться в двух местах одновременно, чтобы спасти Лиса.
Лис покончил с ранеными гончими, Мустафа возился уже с одной. Кажется, никто и не заметил чудесного спасения Лиса. Лис уже и сам был не уверен в том, что же именно произошло.
Зингер из боя выбыл досрочно — последняя гончая его серьезно задела, последняя ячейка в «патронташе» опустела на глазах, а Зингеру легче не становилось. Видно, гончая работала качественно.
Дацик успокоил свою собаку и ту, что порвала Зингера. Мустафа выстрелил и тут же одним движением отрезал голову. Втроем оттащили Зингера обратно — в вестибюль метро.
Лис осмотрел раны Зингера — хорошего мало, но он видел хуже, и ничего, выкарабкивались бойцы. Дацик лихорадочно шарил в аптечке, Мустафа спокойно наблюдал:
— Зря стараетесь. За Периметром, может, его бы и вытащили, а здесь — никаких шансов. Нам и так повезло. Немногие выживают после встречи с черными гончими.
— Что ж браслеты не помогли? — Лис, как мог, сделал перевязку Зингеру.
— Без браслетов мы могли и из метро не выйти. Уже скоро, не суетитесь…
— Лис… — У Зингера говорить получалось плохо, больше свистел, чем говорил…
— Молчи! Не трать зря силы.
— Лис, пообещай…
Лис наклонился к Зингеру, иначе просто не услышать… не понадобилось, Зингер потерял сознание. Он ещё был жив — грудь поднималась и опускалась, просто организм взял перерыв — отдохнуть, набраться сил. С такой потерей крови мозг отключается всегда. В обычном мире — на время, в Москве — навсегда.
— Двести сорок секунд, — бросил Мустафа и отошел от Зингера, следом шагнул и Дацик, дернул за собой Лиса.
— Был бы у нас пулемёт, — невпопад ляпнул Дацик.
— Бомбу бы сюда, чтобы одним махом… Ещё когда падших не было — ещё тогда мечтал, — проворчал Лис.
— Лис, осторожно, два шага в сторону.
Зингер медленно погружался в гранитный пол. Миллиметр за миллиметром, как на никуда не торопящемся лифте. Лису показалось, что вместе с погружением исчезают раны, как будто ещё секунда — и лицо порозовеет, и Зингер встанет, как ни в чем не бывало. Погружение пошло быстрее — и вот уже снова ровный пол: ни следа, намека, твердый гранит.
— Салют? — Дацик поднял автомат и выпустил очередь — станция «Кропоткинская» приняла выстрелы без эха, рикошетов и без вырванных кусков штукатурки. Будто не из серьезного оружия Дацик стрелял, а из детского пугача с электронной озвучкой.
Лис изучил потолок — ни намека на следы от пуль, бросил:
— Давайте валить отсюда, Зингеру все равно, а мне московское метро никогда не нравилось.
Идти было недалеко и легко. Дацик взвалил на себя все припасы, оружие погибших и, скорее всего, даже не почувствовал веса, а первым налегке шёл Лис, Мустафа замыкал. Москва словно вымерла. Ни людей, ни зверей, ни ветерка, сумрачно — будто белая ночь накрыла не самый северный город.
Остановились на первом этаже хрущовки в квартале от метро. Кто-то позаботился о том, чтобы в скромной двухкомнатной квартире вагончиком нашлось шесть матрацев, кофе, чай, консервы и даже работающая игровая приставка — все условия для ожидания.
— Залегаем на матрацы? — Лису квартира нравилась. — Занавесочки, сто лет таких не видел. Долго ждать?
— Пока не будет вовремя.
— А ещё один вопрос можно?
Мустафе на новом месте, кажется, тоже понравилось, он снова стал похож на отставника, решившего открыть небольшое кафе для своих.
— Валяй! — Мустафа проверил на прочность табуретку, обнаруженную на кухне, удовлетворившись, пристроился у стены.
— Я же не ошибаюсь, Антон Стрельцов — цель посерьезнее гончих? А нас осталось трое. И на что мы рассчитываем?
— На это! — Бицепсы Дацика впечатляли. Будь Лис каким-нибудь среднестатистическим офисным менеджером, он вполне поверил бы, что с такими мышцами под силу не только обезвредить мифического ходока, но если понадобится, то и выиграть небольшую войну и мимоходом спасти мир.
— Все достаточно просто. Работать надо на расстоянии — у нас будет возможность встретить его так, как это удобно нам. Главное, не сближаться, стрелять в голову, хотя бы один выстрел из трёх должен попасть в цель?
— А что, второй раз выстрелить у нас не получится? — Лис с сомнением посмотрел на свой автомат.
— Если промажем, может, и не получится, а если хоть кто-то попадет, то не понадобится. Есть ещё один вариант — когда стрелять вообще не придется. Если наши коллеги сделают все как надо, то мы с вами посидим здесь пару дней да отправимся домой — хороший вариант?