В центре этого сооружения расхаживал наш ночной посетитель. На нём была куртка цвета хаки и камуфляжные штаны. Голову он на манер банданы подвязал чёрной тканью и был небрит и страшен.
— Эй! — окликнул его Квоттербек. — Последний блокпост?
— Именно! — с радостью отозвался длинный и показательно хлебнул из фляжки, предварительно отсалютовав нам.
Лайнмен, ворча, принялся расчехлять накормленную «Иглу».
Квоттербек подошёл к краю, присел на корточки и крикнул:
— Ты же все понимаешь?
— Да! — радостно отозвался длинный, продолжая курсировать по своему дворику. — Я понимаю! У вас — «Игла», у меня — иголки… Но вы попробуйте! — заорал он вдруг, багровея и выкидывая фляжку куда-то за мусорную кучу. — Попробуйте!
— Подожди, Лайнмен, — вдруг серьезно и тихо сказал Квоттербек.
Тайтэнд с вялым любопытством наблюдал за нашим оппонентом, а меня он вовсе завораживал.
Бегал там, внизу, обложенный жалким древним оружием, защищенный лишь старыми баками и мотками проволоки, которые Лайн мог оборвать одной рукой, бегал и угрожал нам.
Это было совершенно мне непонятным, но увлекательным.
— Ты почему флаги не вывесил? — спросил Квоттербек.
— … я ваши флаги! — донесся ответ.
Что он делал с флагами, я так и не понял. Квоттербек потом перевел это слово как «любил». Я опять не понял, и Квоттербек поступил, как и в прошлый раз, — потрепал меня по голове и махнул рукой.
Пока длинный раскапывал внизу в мусорной куче только что выброшенную флягу, Квоттербек наблюдал за ним и улыбался. Не так, как обычно, а как-то странно, с пониманием, что ли.
— Так что с ним делать? — напряженно спросил Лайнмен, держа «Иглу» у плеча.
— Подожди, — ещё раз сказал Квоттербек и выпрямился во весь рост. — К переходу не пропустишь?
— Я за Луну! — проорал снизу длинный. — Выбрал так выбрал! Думал, тетраклом вас прикончит! Не прикончило так не прикончило. Я от своих не отступлюсь.
— От кого? — насторожился Квоттербек.
— От своих! — надсадно прокричал длинный и показал рукой на какие-то холмики, выстроенные в ряд. — Мы с ними прилетели тетракл добывать! Добывать так добывать! Никому не отдам! Я — как они! Своих не оставляю!
Этот образ мышления был мне знаком и понятен. Непонятны были только причины, по которым нас не хотели пропускать. Мы не собирались трогать его команду, да и вряд ли за команду могли считаться те кучки земли, вокруг которых он постоянно носился.
— Он болельщик Луны, — вяло сказал Тайтэнд. — Убивайте его, и дело с концом.
Я был согласен с его выводом, а Квоттербек вдруг подошёл к краю и полез вниз, преспокойно повернувшись к длинному спиной.
— Лайнмен, раскинь мне третью фазу.
Это выглядело так странно, что я усомнился — остался ли он в своем уме после дисквалификации Тайтэнда?
Больше приказов никаких отдано не было, и мы стояли столбиками. В это время длинный засуетился возле своих агрегатов и довольно шустро развернул тяжеленный пулемёт в сторону Квоттербека.
— Готовься, — прошептал Тайтэнд, но Лайнмен опустил «Иглу».
— Он в зоне поражения.
Тайтэнд расстегнул крепления «Щелчка» и медленно потянул руку вверх.
— Подожди, Тайт, — сказал я, как завороженный наблюдая за Квоттербеком. — Не лезь ты без приказов, мало тебе, что ли?
Квоттербек подходил все ближе к нагромождениям колючей проволоки, а ещё он поднял руки, так, как заставлял их поднимать Тайта перед «Добрым». Он вел себя так, будто усмирял взбесившуюся технику, а в ответ из-за изгороди неслись какие-то хриплые отчаянные вопли.
Настал момент, когда Квоттербек подошёл вплотную, — Лайнмену пришлось тихонько спускаться вслед за ним, чтобы удерживать защиту.
Квоттербек подошёл вплотную к дулу пулемета, за которым бесновался длинный, и ничего не произошло. Они перекинулись несколькими словами, Квоттербек обернулся и крикнул:
— Спускайтесь! Лайн, держи третью фазу!
Если здесь и водился тетракл, способный вбиться нам в кишки, то весь он был вытоптан. Лежал толстый слой металлической пыли, и все, но Квоттербек соблюдал осторожность. Я его понимал, свежи ещё были мерзкие воспоминания.
— Ну так что… — исподлобья глядя на нас, сказал длинный и утер небритое лицо черным платком. — Заходите, что ли…
Оказался он странным и необычным по моим меркам человеком. Постоянно хлебал из фляжки какую-то вонючую дрянь, которую черпал из той самой устрашающих размеров цистерны, разговаривал бессвязно и все бредил своей личной планетой, а ещё выращивал позади домика морковку и лук.
Нас он отвел посмотреть на две старательно вскопанные грядки, на которых желтела чахлая ботва и виднелось несколько зеленых перышек.
— Вот мой огород, — сказал он и с любовью посмотрел на грядки. — А то ем одни грибы… грибы вареные, грибы жареные, грибы сушеные… тошнит уже.
Он наклонился и выдернул маленькую жёлтую морковку.
— К ужину.
Лайнмен расставил по кругу магнитные стержни и вылез из своей брони. Мы устроились в центре, под самым домиком и напротив ряда холмиков. Солнце я закопал без лишних напоминаний. Оно меня нервировало.
Тайтэнд расстарался. Он решительно вычеркнул из меню грибы, достал откуда-то две банки припасенных консервов, пакетик с сухим горошком, смешал все это, добавил нарезанную морковку и сотворил нам потрясающее рагу. Не знай бы я, что это прощальный ужин, решил бы, что Тайт что-то празднует.
Костер был самым обыкновенным, оранжевым с синими прожилками. Расселись мы на древних отполированных чурбачках и принялись за рагу, думая каждый о своем. Я быстро умял порцию и заинтересовался хозяином:
— А ты кто? Раннинг или Тайтэнд?
— Я Гордый, — с достоинством ответил хозяин, и я замолчал из уважения.
— И я здесь лет — не сосчитать… — добавил он через некоторое время. — Мы сюда плюхнулись на «Лиственнице», — он показал куда-то назад, на груды чернеющего металлолома. — Старатели-копатели. Прослышали о тетракле — обыскались. Нашли, засекли на анализаторах… Радовались. Этот тетракл сейчас в цене вырос неимоверно, потому что ресурс ограниченный, но и тогда стоил немало. Каждому по счастливой жизни… И ещё на брильянтовую гробницу осталось бы. Мы сами — с миру по нитке. Кто ремонтник, кто инженер. Я бывший десантник. Пылевое Облако трепал во времена славной Сто Двадцатой. Ну, прилетели, плюхнулись, и завертелось… Один помер, другой помер.
— Как им пользуются? — спросил Тайтэнд, облизывая ложку. Он как-то воодушевился, даже глаза заблестели, хотя на небо поглядывал часто.
— Как-как. Берешь тысячу этих тетраклин. Берешь тысячу идиотов и скармливаешь им по одной штуке. Если ни один идиот не поумнел, берешь следующую тысячу. И так до тех пор, пока не попадется какая-нибудь тетраклина с гениальной свежей идеей. Тогда идиота резко приспосабливаешь в дело и получаешь барыши. Долгая и нудная процедура, поэтому тетракл этот закупают тоннами.
— А что… с остальными идиотами? — спросил я.
Гордый кивнул на чернеющие в темноте холмики, и тогда мне открылось их истинное назначение. Вот она где, команда, которую собирался защищать Гордый.
— Я пил, — помолчав, продолжил он. — И сейчас пью. Знаете, помогает…
— Хорошо тетракл собирается? — спросил Квоттербек.
На протяжении всего рассказа он сидел поодаль и возился с каким-то прибором.
— Да никак, — честно ответил Гордый. — Я собираю, его забирают… Я собираю, его забирают. Шоколад привозят, книжки. Разработок здесь открыть не могут — прав на линию ни у кого нет, только под игровую площадь вот выбили, а так… можно сказать, покупают у меня.
Тайтэнд вылизал ложку и принялся её кусать.
— Перестань, — попросил Лайнмен.
Он тоже внимательно слушал и даже руку под подбородок подложил из внимания.
— Я-то что, — сказал Гордый. — Я планету когда-нибудь себе куплю. Как только сезон ваш закроется, чтобы не мотались тут всякие. Ладно бы просто бегали, зачем же с собой…
— Из-за своих тут сидишь? — перебил его Квоттербек.
Тайтэнд поднялся, прицельно бросил ложку в опустевший котелок и ушёл бродить в темноту.
— За стержни не выходи! — сказал ему вслед Лайн и снова приготовился слушать.
— Не могу я их бросить! — с жаром сказал Гордый. — Вместе прилетели, вместе работали…
— Хорошо, — отозвался Квоттербек.
Я толком ничего не видел, но по голосу угадал, что сейчас его губы сжаты в белый шрам.
Опять что-то такое собралось над нами… невыносимое, и поэтому я тоже поднялся и ушёл в темноту и там наткнулся на Тайта, который неожиданно обхватил меня, прижал к себе и долго держал так.
— Тебе повезло родиться идиотом, Раннинг, — напоследок сказал он мне, и я, слегка оглушенный, побрел назад к костру, где Лайнмен расспрашивал Гордого о защитных качествах брони времен Сто Двадцатой Пылевой и всяких других разностях…
Я подошёл ближе.
— А вы правда можете пить технический спирт? — вопрошал Гордый.
— Можем, — отвечал Лайнмен.
— А у меня есть…
Я пошёл искать Квоттербека и забрался в остов старинного космического корабля. Где-то жужжал генератор, горел желтенький свет. Квоттербек лежал на обтрепанной полке в крошечной двухместной каюте и смотрел в потолок.
Напротив была ещё одна полка, я на неё сел и взялся пальцами за набитый какой-то синтетикой пыльный край.
Квоттербек повернул голову.
— Раннинг, — сказал он, — ты очень хочешь закинуть Солнце на ветку?
— Хочу, — ответил я.
Он ничего не сказал, только поднял и уронил руку, на которой виднелись ещё следы недавних ожогов.
Глава 5
Гордый проводил нас до каменистой тропы, круто взбирающейся вверх.
— Здесь тетракла уже нет, — сказал он. — Не растет на камнях…
Мы все полезли по ней, а Квоттербек на прощание достал «Щелчок» и выстрелил Гордому в грудь. Раскатилось горное эхо.
— Ты знаешь, что никогда не купишь свою планету?
— Знаю, — ответил Гордый и почесал белую бескровную рану, из которой посыпалась металлическая пыль и показалось гнездовье тетракла. — Но