Следом за вожаком, скуля и взлаивая, то и дело оглядываясь по сторонам, собаки одна за другой подходили и вставали рядом. Скоро они выстроились в неровную шеренгу, и несколько десятков пар глаз уставились на меня. То ещё зрелище. Шерсть на загривках дыбом, они уже не воют и не лают, а только глухо рычат, задние лапы от нетерпения скребут по асфальту когтями. Зеленые глаза сверкают в призрачном лунном свете, едва пробивающемся сквозь затянувшие небо облака.
Рыжая сука задрала морду и завыла ещё раз, подавая сигнал атаковать. Стая сорвалась с места и понеслась на меня, похожая на снежную лавину. Вот только снег в ней был совсем не белый и вдобавок с острыми зубами…
Сначала все шло по их плану. Свора стремительно приближалась ко мне. Они даже перестали лаять и выть — уши прижаты, шерсть на загривках дыбом, глаза горят как угли.
Я вскинул ружье и открыл огонь. Успел сделать три выстрела и…
Стрелять стало не по кому. Собаки, как по команде, бросились в разные стороны. Лес огласился злобным лаем. На асфальте остались лежать три твари — маловато для дробовика. Обиднее всего, что рыжая сука тоже избежала хорошего заряда — а ведь я в неё целился!
Что теперь делать, я не мог придумать. Стоял на дороге, вокруг меня в лесу крутились штук пятнадцать злобных псов. Я не мог в них стрелять — они прятались за деревьями и камнями, появляясь на секунду, чтобы облаять меня, и опять исчезали. Правда, стая оказалась примерно в таком же положении: напасть на меня они боялись, а вид живой добычи не позволял убраться восвояси.
Я, как дурак, покрутился десять минут, целясь то в одну сторону, то в другую. Потом плюнул и, держа палец на спусковом крючке, пошёл в сторону Лисинска. Стая двинулась за мной, ни на секунду не давая мне расслабиться.
Человек ко всему привыкает, и скоро я даже повесил ружье на плечо — собаки тоже успокоились и лишь облаивали меня изредка из-за деревьев. Все бы ничего, но я уже почти восемнадцать часов на ногах, и мне нужно поспать хотя бы пару часов. О том чтобы сделать это под открытым небом не могло быть и речи. Нужно найти жилье, и желательно с крепкими дверями и ставнями на окнах.
Я на ходу вытащил карту. Судя по ней, перед самым Лисинском должна быть деревня. Как раз то, что мне нужно. В город нужно войти свежим — уверен, что там меня вряд ли ждет теплый приём. По крайней мере, если судить по нашему Уральску…
К счастью, дальше все решилось само собой. Судя по чудом сохранившемуся километровому знаку, до Моченых Дворов оставалась пара километров. Чем ближе я подходил к деревне, тем меньше собак меня сопровождало. По одной, по две, скуля и лаем жалуясь на судьбу-злодейку, пославшую такую неудобоваримую добычу, собаки отставали, растворяясь в сумраке леса.
Когда я вышел на последний спуск перед деревней, со мной осталась только рыжая сука. Она бежала справа, уже особо не прячась. Только косилась иногда да коротко тявкала, уже без прежней злобы.
Дорога полого шла вниз, упираясь в деревянный деревенский дом. Насколько я мог отсюда видеть, он выглядел целым. Конечно, в деревне не могло быть жителей — слишком маленькая она было до того, как случились Кары: чтобы выжить, в поселке должна быть хотя бы пара сотен жителей, да ещё чтобы из них человек пятьдесят были здоровыми мужиками. Да и то шансов у них будет не так много. Рано или поздно, по одному или больше, это уж как повезёт, люди станут пропадать. Хочешь не хочешь, а кушать надо. Придется выходить в лес или просто рядом с домом отвоевывать у леса огородик. А пока ты не под защитой крепких стен, ты лакомая добыча для нынешних хозяев планеты.
Я спустился вниз, к началу деревни. Дом темнел провалами окон. Странно, внешне он казался совсем не пострадавшим от камнепада. Зато я в первый раз увидел доказательства своей правоты. Метров за сто до дома на левой обочине я заметил два ржавых столба. А рядом, оплетенная по краям «ряской», валялась покореженная табличка «Моченые Дворы». Кто-то читал эту надпись до меня. Табличка валялась боком, так что я сделал два шага на обочину, чтобы прочитать её. Так вот, кто-то сделал то же самое до меня. На траве явно были следы ног человека. Трава примятая и раздавленная. Всего три тёмных пятна на траве, а я обрадовался так, словно уже нашёл Иру и все происходящее оказалось одним сплошным недоразумением, разъяснившимся в мгновение ока.
За спиной кто-то вздохнул, я резко обернулся и замер. В пяти метрах от меня на дороге стояла та самая рыжая сука и смотрела в глаза. Я потянулся левой рукой к ремню дробовика. Собака подняла верхнюю губу, показав белые клыки, и глухо зарычала. Шерсть на загривке дыбом, хвост хлещет по бокам — как будто кадр сменили. Я медленно убрал руку. Собака перестала рычать.
Не знаю, что стукнуло мне в голову, но я сел на корточки и протянул вперёд правую руку. Сука несколько секунд колебалась, потом вытянула вперёд морду и втянула воздух влажным черным носом. И… сделала шаг вперёд. Тоже, наверное, думала: что я, дура, делаю? Потом ещё шаг и ещё. Вот она стоит рядом, в полуметре от меня. Тянет носом к руке, осторожно нюхает и подходит ещё ближе.
Я поднял руку выше. Собака предостерегающе зарычала, шерсть на шее опять начала топорщиться. Не обращая внимания, я медленно положил руку ей на голову и провел вниз, к спине. Сука не перестала рычать, но нотки стали совсем другими.
Решив, что пока хватит, я убрал руку, посмотрел ей в глаза и сказал, стараясь, чтобы голос звучал спокойно:
— Ну, пошли, что ли?
Она не ответила, только (честное слово, не вру!) чуть вильнула хвостом.
Самое страшное, что мне нужно было повернуться к ней спиной. Но коль уж начал делать глупости, лучше не останавливаться. Я повернулся к деревне и медленно пошёл вперёд. Собака как ни в чем не бывало потрусила за мной следом. Судя по наглой морде, она была довольна. Вот, блин, новая забота! Мало того что её, наверное, теперь кормить придется, так ещё и назвать как-то нужно!
Мы дошли до поворота дороги возле первого дома. Карта не обманула: деревушка совсем крохотная, всего десяток домов. Зато я увидел неплохое убежище, чтобы спокойно отдохнуть. Между деревянными прогнившими домишками торчал грибом большой дом красного кирпича с зелёной крышей из металлочерепицы. Похоже, то, что нужно, — даже на втором этаже я увидел решетки. Если дом не пострадал, то вообще хорошо, главное, чтобы в него можно было проникнуть. Такие дома часто стояли пустыми и запертыми — хозяева жили в городе, появляясь в деревне только на выходные. А после Кары просто некому стало приезжать. Вот ведь ирония судьбы! Строил человек, старался, душу вкладывал в дом. И пожить толком, наверное, не успел. Даже я это помню, к нам в деревню приезжали такие. Муж с женой, дети выросли уже. Все говорили, что на пенсию выйдут, в селе жить будут. Только домину отгрохали такую, словно вместе со всеми детьми и внуками жить собирались. А дети за все время только и приезжали пару раз на шашлыки. В деревне вся эта семья как притча во языцех была. Во время Первой Кары их дом каменным завалом придавило, вообще ничего не осталось.
Здешнему дому повезло намного больше. По крайней мере, из-за забора та часть, что я видел, выглядела совсем целой. Не забывая прислушиваться и поглядывать по сторонам, я пошёл к дому.
С улицы, издалека, ничего не было заметно, и то, что совсем недавно тут произошли бурные события, я увидел, только когда подошёл вплотную к забору. Калитка валялась на бетонной дорожке, заваленная внутрь двора. Судя по изогнутым прутьям и обваленной кирпичной кладке, на которой держались петли, её просто выдавили мощным ударом.
С такой силой это могли сделать только два существа — демон или адский пес. То, что я не ошибся, тут же подтвердила моя рыжая подруга. Собака втянула носом воздух, ощетинилась шерстью, как ежик иголками, и глухо зарычала, с ненавистью глядя на чёрный след, оставленный монстром на бетоне забора. Судя по высоте, это демопес ударился плечом. Значит, за кем-то гнался? Коль даже калитка его не остановила?
Я посмотрел на дом. Все тихо. Окна не просто забраны решетками, а закрыты металлическими листами, выкрашенными суриком. Коричневая стальная дверь кажется неприступной, что подтверждает огромная вмятина как раз посередине дверного полотна. Кто бы ни атаковал эту крепость, взять её он не смог.
Сердце вдруг забилось как бешеное. Собака подняла голову и посмотрела на меня.
— Ничего, — хрипло сказал ей, не глядя. — Прорвемся…
Но чувствовал я себя неважно. Вспотел, ноги не слушались… Осторожно ступая меж решетками выбитой калитки и стараясь не наступать в бетонную пыль, зашел во двор. Кое-как, на деревянных ногах, доковылял до крыльца.
Долго собирался, но все же протянул руку. Опа. Заперто.
Я несколько раз поднимал и опускал руку, так и не решившись постучаться. Неужели они до сих пор внутри?
Пускаясь в погоню, я хорошо представлял себе, что ждет меня впереди. Дорога, полная опасностей. Встреча с собаками и монстрами из ада.
Но я не придумал, что буду делать, когда посмотрю ей в глаза.
Собака взглянула на меня и коротко гавкнула.
Я поднял руку и постучал.
Когда за дверью раздались шаги, я вздрогнул. До последней секунды надеялся, что в доме никого нет и эта встреча случится позже.
Собака завозилась у ног и спрыгнула с крыльца. Она зарычала, обнажив клыки. Я тоже сжал зубы до боли в деснах.
Глазок на секунду потемнел, клацнул замок, и дверь медленно открылась. На меня из глубины темного коридора смотрело дуло автомата.
— От двери два шага назад, ствол на землю, руки вверх, — скомандовал спокойный мужской голос.
Только я собрался исполнить его приказ, как собака не выдержала и громко залаяла, припадая от злости передними лапами к земле.
— Сзади! Отойди! — рявкнул хозяин дома.
Я увидел, как ствол дернулся вбок и вниз и заорал, подняв руки:
— Стой, это моя собака!
От удивления мужик опустил автомат:
— Ты шутишь? Они же дикие?
— Нет, эта моя.