— Что третья?
— Третья — что это была Божья кара…
— Н-да… В общем, вы тоже ничего не знаете…
— Серега, а что мы можем знать? Если бы не адские гончие и демоны, то все было бы понятно! Да, трагедия, катастрофа, стихийное бедствие! Но мы бы справились, поверь! Но тут совсем другое… После Первой Кары правительство начало потихоньку работать. Я точно знаю, что почти расчистили дорогу с Москвы на Петербург, начали расчищать на Киев и в сторону Воронежа… Да, никто не оказался готов к такому. Но постепенно бы что-то сделали, как-то наладилось бы все… Но…
— Появились демопсы?
— Да. Возле Москвы один из эпицентров Первой Кары был, им от адских гончих чуть ли не больше всех досталось… Я читал донесение очевидца: там кромешный ад был, просто кровью все залили — за три дня почти всех оставшихся в городе людей вырезали…
— Подожди, что за эпицентр? И какое донесение?
— Говорю же, пытались что-то сделать… Курьеры уже начали между городами ходить, как эстафетная почта. С уголовниками договорились, если честно.
— А эпицентр?
— Ну, как тебе сказать… Не эпицентр, а один из эпицентров. В общем, камни и лед везде примерно с одинаковой частотой падали…
Видя, что я хочу возразить, Иваныч покачал головой:
— Знаю, что хочешь сказать! Про завалы? Так это ерунда, случайность… Были более страшные вещи. И совсем необъяснимые. Сеткой, на расстоянии примерно трёх тысяч километров друг от друга, на Землю упали огромные метеориты. Вот один из них рядом с Москвой.
— А при чем тут демопсы?
— Да такая интересная вещь, что почему-то их тянет туда. Или оттуда. Их там больше всего было сначала. Потом уж разбежались, территорию себе выбрали. При Второй Каре то же самое было, кстати.
— Что, то же самое?
— Ну, эпицентры. Только немного плотнее сетка получилась — где-то около тысячи километров. А так очень похоже — огромные метеориты, чуть ли не как Тунгусский.
— Что-то не то ты говоришь, Иваныч! Про Тунгусский метеорит я помню, книжку читал. Он же огромный, один столько дел наделал, что мама не горюй! А тут с такой частотой! Да это хуже атомной войны что-то было бы!
Иваныч пожал плечами:
— Что мне сказали, то я тебе и говорю. Наши высоколобые тоже удивлялись, вот как ты сейчас… Но это факт. А что и как, человеку не дано уже узнать, наверное.
— Подожди, значит, и возле нас где-то такой эпицентр есть?
— А как же. Четыреста километров на северо-восток. Остальные дальше. Один почти семьсот на юг, под Екатеринбургом. Ещё два на восток и запад. Но к тем не пройти — через реку не переправиться, если только вплавь рискнуть… Но я бы не стал. А с другой стороны по скалам карабкаться — то ещё удовольствие… Так и до них восемьсот и пятьсот километров — путь не близкий. А ты чего спрашиваешь? Или идти туда намылился?
Я рассмеялся:
— Иваныч, у меня пока другие дела есть.
— Ну, это верно… Ладно, заболтал я тебя… Ого, скоро три часа! Иди поспи немного.
— Нет, все. Пойду я, Иваныч.
— Смотри сам. А то оставайся, время ещё есть.
— Нет, пойду.
— Обратно-то будешь возвращаться, загляни.
— Обязательно.
Глава 10
Иваныч заставил всё-таки меня ещё раз поужинать. Вернее, это был уже завтрак — мои часы показывали четыре утра. На улице начало светать. Рюкзак я даже не распаковывал, так что сунул сверху выстиранную смену белья и был готов.
Из дома вышли вместе. Моросил дождик, но так даже лучше — нас не будет слышно, да и видимость похуже. Я все равно вижу чуть лучше, чем обычный человек, да ещё Рыжая на подхвате, так что преимущество явно на моей стороне.
— Не боишься тут один жить?
— А чего бояться? — ухмыльнулся Иваныч. — Я тут хорошо пристроился. Демон наш считает, что я вроде как в городе — не трогает меня. К адским гончим я приспособился: как демон мимо пролетит, пару дней можно смело выходить и своими делами заниматься — силки на зайцев ставлю, с огородом вожусь, на склад хожу за продуктами. Или в город, если надо. Так что жить можно.
— Понятно… А собаки? — спросил я, потрепав по голове внимательно слушавшую наш разговор Рыжую.
— А чего собаки? У меня огорожено же все. Сегодня вон поправлю, — он пнул ногой валяющуюся калитку, отозвавшуюся недовольным гулом, — и опять можно будет жить спокойно.
— Слушай, а может, я тебе пока Рыжую оставлю?
Собаченция, словно поняв, что говорят про неё, демонстративно вышла со двора на дорогу и уселась, облизываясь розовым языком.
— Ага, оставишь, как же! — рассмеялся Иваныч. — Ты не у меня, ты у неё спрашивай!
— Ладно. — Я протянул руку хозяину. — Спасибо тебе за все. Жив буду, зайду на обратном пути.
— Типун тебе на язык! Конечно, будешь жив, куда ты денешься! Счастливо!
Я вышел за калитку и пошёл в сторону Лисинска. Рыжая неслышной тенью понеслась вперёд, разминая мышцы.
— Сергей!
Я обернулся. Иваныч, придерживая руками накинутую куртку, вышел со двора:
— Если к эпицентру пойдешь, возьми меня с собой, ладно?
— Да не пойду я! Я в Лисинск и обратно, если они там…
— Не забудь! — крикнул он, как будто не слышал меня. Потом махнул в последний раз рукой и пошёл в дом.
Хороший мужик. Только зря он думает, что мне нужно что-то ещё, кроме Иры. Заберу эту непутевую, и обратно. Даже говорить ей ничего не буду. Просто прощу. Это я понял, как только проснулся. Все равно не смогу без неё жить. Ну, сорвалась, повелась на красавчика этого… Девчонка ж она совсем, ветер в голове ещё… Ничего, все у нас будет хорошо.
Дорога шла, нанизывая на себя небольшие деревушки, такие же, как Моченые Дворы, — десяток, самое большое три-четыре десятка домов. Но, в отличие от поселка Иваныча, многие дома очень сильно пострадали во время Кары. Какой именно, теперь не определить, конечно, да это и не нужно. Все говорило о том, что город совсем близко.
Я шёл, почти не осторожничая. Рыжая сразу же принялась «служить». Она бегала вокруг меня широкими кругами — убегала вперёд, через несколько минут я видел её спину, мелькающую между деревьями слева или справа. Потом она оказывалась позади. Догоняя меня, несколько метров шла рядом, позволяя погладить по голове или потрепать холку, и опять уносилась вперёд. Не знаю, как это получилось, но у меня было ощущение, что она жила со мной с самого рождения. Интересно, а почему другие собаки не возвращаются к людям? Или все ещё впереди?
Пост городской охраны располагался в Стариково — предпоследней деревушке перед городом, расположенной от него всего в трёх километрах. Это мне сказал Иваныч. Только он не знал, где конкретно будут сидеть охранники в этот раз, так как место схрона постоянно менялось.
Через пару часов я достал карту. Судя по стеле «Лисинский район», до Стариково оставалось метров восемьсот. Этот знак, вымытый дождями до бетона, мне Иваныч назвал как ориентир. Все сходится. От стелы дорога через сто метров поворачивает вправо. Дальше следует более чем полукилометровый участок, который хорошо просматривается из деревни. Если я пойду по дороге, меня непременно увидят. А вот нужно ли мне это — большой вопрос. Немного поколебавшись, я окликнул Рыжую, уже навострившую лыжи бежать по дороге вперёд, и свернул направо, в лес.
С тех пор как стал жить в Уральске, я ходил в лес каждый день. Но до сих пор не могу к нему привыкнуть. Есть что-то противоестественное в нежной, светящейся изнутри траве, затягивающей каждый свободный клочок земли. Интересно, но дети, рожденные после Кары, не замечают ничего необычного. Им непонятно, почему трава не может быть одинаково зелёной и на открытой местности, и в тени леса. Они другой не видели.
Впрочем, Рыжая тоже чувствовала себя вполне комфортно. Теперь она не убегала далеко — рыскала впереди меня метрах в десяти по широкой дуге. Но все было спокойно. Мы прошли больше пятнадцати километров, и пока ни на дороге, ни в лесу не было слышно ни собак, ни демопсов. Хотя Иваныч прав. Название «адские гончие» этим тварям подходит намного больше.
Мы прошли несколько сотен метров по лесу, и, как только я заметил меж стволами первые дома, окликнул собаку.
Понятно, что все внимание охотников будет направлено на дорогу, но рисковать не стоило.
Я пошёл вперёд, придерживая Рыжую за ухо. Надо ей ошейник сделать… Интересно, сколько ей лет? В любом случае она вряд ли жила с людьми до Первой и Второй Кары. Все-таки десяток лет прошло — мне кажется, большие собаки столько не живут. Обидно будет потерять друга, не успев его найти.
Прячась за деревьями, мы подошли вплотную к забору крайнего дома. Забор, конечно, это громко сказано — два ряда горизонтальных жердей, по периметру опоясывающих огород.
Наблюдательный пункт охранников должен находиться в одном из крайних домов, иначе впереди стоящие строения просто перекроют обзор. Но подойти по огороду вплотную у меня точно не получится — один случайный взгляд налево, и вся моя конспирация пойдет коту под хвост. Ещё и пулю в лоб зафинделят с перепугу, с них станется… С другой стороны, их можно понять — с добрыми намерениями человек по огородам красться к посту охраны не будет.
Нужно немного по-другому действовать. Я легонько толкнул Рыжую коленом в бок, и она послушно побежала обратно в лес. Мы углубились на десять метров, так чтобы нас не было видно за деревьями, и дошли до конца деревни.
Там я дошел почти до дороги и встал так, чтобы дома прикрывали меня от случайного взгляда. Я перелез через забор и по двору, превратившемуся в нежно-салатовую лужайку, дошел до дома. Рыжая не отставала от меня, идя следом. Когда до начала деревни осталось три дома, я остановился и стал наблюдать из-за угла.
Основной принцип, когда ищешь, где спрятался противник, — понять, как сам поступил бы на его месте. Перебрав все возможные варианты, я остановился на двух домах.
Один из них стоял слева от меня. Шиферная крыша зияла дырами от камнепада, сквозь которые желтели ребра стропил и топорщились сломанными краями доски обрешетки. Но сам дом был целый и, что самое главное, высокий, на кирпичном цоколе, поднятом почти на полтора метра от земли. Я бы устроился на чердаке, несмотря на поломанную кровлю, — наверняка там можно найти местечко, где за шиворот не будет стекать вода. А самое главное, оттуда просматривается дорога в обоих направлениях, да ещё и часть леса слева и справа — в те самые дыры.