— Выворачивай карманы, — приказала она. — Медленно. Присел… аккуратно.
— У вас много такого? — спросил я, кивая на её оружие.
Бояться мне было нечего, я точно знал, что сильнее её.
В ответ она сделала вид, что вот-вот выстрелит, но не выстрелила. Электрическое гудение наполняло воздух плотным кольцом, Дворец или как его там, гнал сюда «Королей», и на звук выстрела они сбежались бы как миленькие.
— Не двигаться, — сказала она, хотя я уже шёл ей навстречу.
— Да подожди ты…
Я вынул огнестрел из её безропотных рук. Это оказалась винтовка, стреляющая одиночными.
Она отдала мне оружие, подумала немного и вцепилась. Несколько секунд мы стояли неподвижно — она тянула меня в сторону, намереваясь сбросить, я сопротивлялся, и потому со стороны казалось, наверное, что Эба просто держится за мою куртку, а я позволяю ей держаться.
В итоге Эба подпрыгнула на месте, как белка, обхватила меня руками и ногами и повисла. Такого я не ожидал, весу в ней было килограммов на пятнадцать больше, чем во мне, а ещё сбоку болталась винтовка, заняв единственную свободную руку, — левой я пытался ещё балансировать, но через пару секунд ударился виском о шершавый бетон и обнаружил, что вместе с вцепившейся Эбой мы катимся к краю.
Она тяжело дышала мне куда-то в шею, но держалась крепко — как полип.
— За кем пришёл? — прошипела она. — Где талон?!
Если бы у меня не было талона, все было бы намного проще, но у меня было аж три — мои собственные и тот, который я выловил из мутных дождевых потоков у ангара Журова.
— Вам надо рассредоточиться, — прохрипел я, мучаясь от того, что не могу дать ей в лоб и скинуть вниз. — Нельзя прятаться всем вместе — они наверняка прутся на тепло…
— Не твоё дело! — тоже хриплым шепотом ответила Эба. — Отдай талон.
Электрический гул сбивал наши голоса, гасил вибрации связок.
— На башни у входа надо ставить сигнальные ракетницы, Аттам тебя упакуй! Да хоть лески протянуть… Вы жить вообще хотите или так, наслаждаетесь?
— Пошёл к черту, — очень убедительно сказала Эба и вдруг расцепила руки и откатилась.
Некоторое время мы лежали рядом. Она — тяжело дыша, я — потирая онемевшее запястье.
— Нет у нас ракетниц, — сказала она и повернула голову.
Глаза у неё были вишневые.
— А что есть?
— А тебе зачем?
— Просто так, — хмуро отозвался я. — Меня Люка попросила.
— А, — коротко сказала она. — Эта шлюха.
Я не удержался и спросил.
Эба посмотрела с удивлением, но каким-то усталым.
— Она тебя любит, ты ей шоколад. Понял?
Квоттербек объяснял не лучше.
— Так ты что, — начала Эба, поднимаясь, — супергерой?
— Я Раннинг, — ответил я. — Игрок команды Солнца.
— Ну вот, жить тебе, Раннинг… — она посмотрела на блестящий браслетик, — осталось около часа. Как и всем нам.
Я и сам уже подозревал нечто подобное. Перемычка была хороша — узкая и ненадежная, но от идеи заманить сюда отряд многотонных машин я отказался — вряд ли они полезут наверх, даже если их будет заманивать целая толпа Эб.
Мне оставалось только примкнуть к тем, кого Журов назвал обезумевшими крысами, залезть в какую-нибудь нору и молиться Аттаму.
Мы спустились вниз, на свалку. Пахло мерзостно — химическими отходами и чем-то давно протухшим. Эба шла позади, видимо не доверяя, и тихонько мерно дышала.
— Вы все кучей? — спросил я.
— Да… в бункере… стой!
Я остановился в нескольких сантиметрах от зеленоватой густой лужи.
Нехорошо улыбаясь, Эба подошла к луже и показательно окунула туда металлический прут, подобранный неподалеку. Прут съежился и потек.
— Вот так и живем.
— Это залито в бочки?
— Да, — она отшвырнула прут, ставший короче ровно вполовину. Он плюхнулся сбоку и продолжил таять, шипя и плюясь светящейся пеной.
— Значит…
— Там внутри защитное покрытие, — пояснила Эба. — Но бочки старые, то и дело лопаются. Целых все меньше, а когда они все лопнут, настанет конец света… Так Марта говорит. Она немного того.
Над кладбищем апокалиптических бочонков нависла перемычка. Я обернулся — узкий проход между чередой складов…
— В цистернах то же самое?
— Да. Остатки.
— Вот что, Эба…
— Зера.
— Зера. Всех ваших оповести — пусть разбегаются по периметру и ищут норы поглубже — поодиночке! Максимум — по двое. А сюда тащи тех, кто рожден по правилу Аттама. Чем быстрее, тем лучше.
— Но…
— Времени на выполнение — пятнадцать минут, — оборвал её я.
— Аттамы — это кто?
— Это как я.
На большее меня не хватило.
Она дернула было рукой, но потом развернулась и побежала — ровно и довольно-таки быстро. Я даже засмотрелся.
Через чертовы лужи пришлось пробираться самыми немыслимыми способами — рыхлая обожженная почва осыпалась, как пепел.
Бочонки и впрямь были ветхие и липли к рукам. Я выбрал несколько поближе и собрал их в одну кучу, опасливо двигая их ботинком, благо сил на это у меня хватало. Внутри мерзко булькало и шипело. Вытолкнув парочку к самому краю, туда, где луж уже не было, я выпрямился и увидел, что под перемычку поспешает довольно бестолковая толпа. Это был отряд оппозиции, мечтающий свергнуть Дворец. Я рассмотрел несколько совсем молодых ребят, не старше меня, и несколько совершенно дряхлых особей, вооруженных арматурой и огромными пистолетами. Основная масса, правда, была вполне боеспособной — рослые, хоть и исхудалые, заросшие бородами, как мехом.
Все они что-то горланили и бубнили, и я остановил их жестом.
— Двое со мной. Бочонки лучше катить так… — Я показал. — Остальные — выбирайте себе по одному и тащите наверх.
Оппозиция помолчала несколько секунд, потом зашумела, и из центра вылез кто-то в полосатой рубашке и кожаной обтрепанной шляпе.
По сложению он был похож на Квоттербека — прямой и плечистый, а лицом — на какую-то нелепую заготовку, которой не хватило раствора. Весь он был в каких-то ямах и продолговатых рытвинах, словно голову его когда-то давно взяли и пожевали.
— Тихо, пацан, — успокаивающе сказал он. — На тебя больше никто не охотится. Все в порядке. Все… все, остынь.
Толпа разочарованно зашумела. Не знаю, что они тут ожидали увидеть, но увидели явно не то. Руки их с оружием медленно опускались, на бочонки никто не смотрел, а на меня смотрели с равнодушием и еле различимой жалостью.
Приехали. Я при всем желании не смог бы прикрыть их в одиночку.
— Пойдём. Спрячем тебя… выпьешь.
Его голос был еле различим. Напряжение наэлектризованного воздуха било по ушам. На экране шилдкавера показались опасно красные цели. Шлем старательно брал их в таргет — трое «Королей», — выбирая тех, кто, по его мнению, был наиболее уязвим.
Бедолага, мельком подумал я, ему невдомек, что нет никого, кто бил бы прицельно по его наводке…
Я растерялся. Не было во мне спокойной уверенности Квоттербека, его умения вести за собой. Маленький, лёгкий Раннинг девяти месяцев от роду для этих заросших «оппонентов» — пацан.
Не знаю, чем закончилось бы дело, если бы не Зера. Она решительно протолкнулась сквозь толпу, поставила ботинок на рифленый бок бочонка и подтолкнула его.
— Давайте! А то сдохнем тут все…
Вслед за ней появились остальные Эбы — хрупкие, тощие, со спутанными волосами. По рыжей копне я опознал Люку, она подмигнула мне и тоже уцепилась за бочонок.
Было ясно, что кому-то из тех, кто поволок бочонки на перемычку, сожрёт руки выплеснувшейся из прогнившей обшивки кислотой.
Руки — не ноги, подумал я тогда…
— Мы выльем это у них на пути? — полюбопытствовала Зера.
— Нет. Скинем сверху. Ты охлаждаться умеешь?
— Что?
— Охлаждаться. Понижать температуру своего тела.
Она остановилась.
— Ты имеешь в виду — умею ли я дохнуть по собственной воле?
— Нет, — немного обескураженно отозвался я. — Я не это имел в виду.
— Нормальные люди такого не умеют, — заверила меня Зера. — Спроси кого угодно.
Это была Эба, вовремя вспомнил я. Слабое существо, предназначенное для выполнения самых легких работ. Вряд ли кто-то наделил её хоть одним полезным умением.
В доказательство моих размышлений Зера-Эба споткнулась и кубарем перелетела через торчащий из земли провод.
Хорошо, что хоть на бочонок не напоролась.
Электрический гул вдруг оборвался — словно я оглох или меня окунули в воду.
Я отвлёкся. Вам интересно не это — вам интересно то, как работала сама Кремань, каким ресурсом обладала земля, превращенная в полигон для скучной игры на выживание. Скоро дойдем и до этого — ничего особенного на самом деле. Просто легенда.
Несколько человек погибли сразу — втаскивая бочки на перемычку. Их дымящиеся тела концами длинных металлических прутов отправили в ближайшую лужу. В одной из них я с непонятным злобным чувством увидел ярко-рыжий клок волос.
Зараженные той же злобой люди разместились наверху и сидели там, передавая друг другу мятые фляги. Глоток из этой фляги достался и мне — я чуть не подавился вонючим жгучим пойлом, но оно здорово согрело изнутри.
«Короли» перли напрямик, поначалу не размениваясь на мелочи — я не слышал выстрелов у ворот. Видимо, их зачистки носили стихийный характер — просто снижали поголовье неугодных элементов.
Длинные лучи фонарей чертили разбитые переулки. Ночь длилась долго, будто на заказ. У меня на обратной стороне воротничка жутко нагрелся датчик Журова — словно маленькое Солнце.
Солнце. Я все ещё в него верил.
С перемычки я канул в темноту, кинулся навстречу «Королям» и вскоре оказался в зоне их обзора — прямо перед черно-желтыми корпусами. Шпарило от них горячим воздухом и запахом машинного масла. Неуклюжие, они качнулись и, быстро перемигнувшись огнями, поползли куда-то вбок.
Это было из рук вон плохо — я надеялся вывести их нужным мне маршрутом, но чертова механика почему-то не обратила на меня ни малейшего внимания и принялась опасливо обходить, словно не безоружный Раннинг попался им на пути, а Лайнмен с «Иглой» на плече.