«Нужно поскорее увозить ее из Селинсгроува».
Селинсгроув остался позади. Джулия закрыла глаза и облегченно вздохнула. Утро было слишком уж эмоциональным. Ей всегда было трудно прощаться с Кларками. А сегодняшнее прощание почти лишило ее душевных сил.
— Грустишь, что мы уехали? — спросил Габриель, гладя ее по щеке.
— Часть меня не хотела уезжать. Но другая часть торопилась поскорее оставить все это позади.
— У меня такие же чувства.
— Что тебе сказал мой отец, когда вы прощались?
— Поблагодарил меня. Признался, что без меня все могло кончиться намного трагичнее. А еще он попросил меня присматривать за его девочкой. Ты — это все, что у него есть. Так он и сказал.
Джулия смахнула со щеки одинокую слезинку и отвернулась к окну. С ее отцом действительно произошла перемена.
В самолете, устроившись у Габриеля на плече, Джулия заставляла себя думать о диссертации и предстоящей встрече с Кэтрин.
— Нужно заказывать билеты во Флоренцию, — нарушил молчание Габриель.
— Когда мы вылетаем?
— Я планировал отлет на пятницу. Но нам придется дождаться, пока Кэтрин тебя аттестует. Моя лекция в Уффици намечена на десятое декабря. Как думаешь, мы сможем вылететь восьмого?
— Думаю, что да. В пятницу я сдам рефераты. Кэтрин ждет первую часть моей диссертации. Через несколько дней — во всяком случае, я так надеюсь — она выставит мне оценки. Так что к восьмому декабря я освобожусь. А когда мы вернемся обратно?
Габриель обнял ее.
— Рейчел требует, чтобы к Рождеству все были дома. Естественно, и ты тоже. Так что нам придется вылетать двадцать третьего или двадцать четвертого и прямо в Филадельфию. Если, конечно, ты не предпочтешь провести Рождество в Италии, со мной.
— Заманчивое предложение, — засмеялась Джулия. — Но я не рискну рассердить свою лучшую подругу. Отец тоже говорил, что будет ждать меня на Рождество… хотя он и знает, что у него в доме я больше не остановлюсь. — Она невольно вздрогнула.
— Теперь мы остановимся в гостинице. Я, конечно, уважаю принципы Ричарда, но больше не хочу, чтобы мы спали в разных комнатах.
Джулия одновременно покраснела и улыбнулась.
— Мы можем устроить себе потрясающие предрождественские каникулы. Хочешь — проведем все время во Флоренции. Хочешь — поедем в Венецию, в Рим. А можно снять виллу в Умбрии. Я знаю очень живописное местечко возле Тоди. Давно мечтаю тебе его показать.
— Пока я с тобой, любовь моя, мне все равно, где мы находимся, — прошептала Джулия.
— Будь ты благословенна за эти слова.
— Рейчел наметила свадьбу на конец августа. Даже не знаю, почему она выбрала такое время. Мне она ничего не сказала.
— Моей сестрице важно не только выйти замуж за Эрона. Она хочет, чтобы об этом узнало как можно больше влиятельных людей из массмедиа. Глядишь, сюжет о ее свадьбе попадет в Си-эн-эн.
Они оба засмеялись.
— Сдается мне, Рейчел хочет не только выйти замуж, но и поскорее стать матерью, — сказала Джулия. — Вот только что об этом думает Эрон?
— Он ее любит. Он сам мечтает поскорее на ней жениться. А если он узнает, что любимая женщина носит его ребенка, он запрыгает от счастья. — Габриель вдруг умолк, а когда заговорил снова, улыбки уже не было. — Джулианна, тебя не огорчает, что я не могу…
— Ни капельки. По крайней мере, сейчас я бы точно не хотела оказаться на месте Рейчел. Мне нужно закончить магистерскую диссертацию, затем браться за докторскую. Я хочу преподавать. Как ты… Видишь, когда ты встречаешься с женщиной на десять лет младше тебя, в этом есть свои преимущества.
— Я уже начинаю чувствовать себя «живым антиквариатом», — хмыкнул Габриель. — Не стану тебя переубеждать, но в тридцать ты будешь думать по-другому. Если не раньше. И когда это произойдет…
Джулия стиснула его руку.
— И что? Ты думаешь, я тебе скажу: «Все, ты мне больше не нужен»? Не дождешься! Я люблю тебя, Габриель. Люблю таким, какой ты есть. Пожалуйста, не отталкивай меня сейчас, когда мы наконец-то сблизились. Иначе мне будет больно.
— Любовь моя, прости. Больше не стану говорить об этом, — сказал он, целуя ей ладонь.
Джулия простила его и снова устроилась на плече, пытаясь отдохнуть от перенасыщенного эмоциями дня.
Габриель попробовал сосредоточиться и вдруг понял: он не может думать об этом, когда Джулия рядом. Это требовало времени. И пространства, в котором Джулии временно не будет.
«Только бы тебя не оттолкнул мой рассказ о Полине».
Первая неделя декабря была последней неделей занятий. Проходила она довольно тихо, поскольку Джулия и Габриель решили не мешать друг другу заниматься необходимыми делами. Вечерами он шлифовал тезисы будущей лекции, сидя в своей просторной и пустой квартире, а она столь же усердно работала над рефератами и диссертацией в «хоббитовой норе». Недостаток живого общения оба пытались компенсировать безостановочными эсэмэсками.
Дорогая, скучаю по тебе. Заглянула бы, а?
Джулия так улыбалась, что даже ее айфон покраснел. Потом она написала ответ:
Г., я тоже по тебе скучаю. Заканчиваю реферат по идиотскому семинару.
Развлечения хватит на всю ночь. Профессор — милашка, но очень требовательная.
Я люблю тебя.
Она вернулась к редактированию реферата, предназначенного для подачи Кэтрин. Через несколько минут ее телефон чирикнул о приходе нового сообщения.
Дорогая, тебе повезло. Я тоже специалист по Данте.
Почему бы не привезти реферат ко мне? Готов помогать тебе… всю ночь.
P.S. Говоришь, профессор — милашка?
Джулия засмеялась и тут же написала ответ:
Дражайший специалист по Данте! Ты неплохо смотрелся бы в качестве ее младшего сына. У вас с ней и некоторые кулинарные пристрастия общие.
Я очень хорошо знаю, какие последствия имеет работа по ночам.
Как насчет повторного приглашения на пятницу?
Джулия долго ожидала ответа, но он пришел, когда она была в ванной.
Дорогая Джулия! Надеюсь дожить до пятницы. Твой отказ приехать сегодня низринул меня в пучину одиночества.
Я с трудом соорудил себе спасательный плот из порции виски и двух глав все того же романа Грэма Грина. Я люблю тебя.
P.S. Ты подобна солнцу. Такая же горячая и далекая.
Джулия улыбнулась и написала, что стремительно приближается к Земле и скоро войдет в профессорскую орбиту. Глаза у нее смыкались, но она твердо решила выполнить намеченный на сегодня план. Взбодрив себя крепким чаем, она продолжила дорабатывать реферат.
Последний раз они с Габриелем виделись на семинаре, отмеченном весьма странным поведением Кристы Петерсон. Ее словно подменили. Мисс Петерсон сидела тихо. Она по-прежнему была изысканно одета: кашемировое платье-свитер соблазнительно облегало ее грудь и ягодицы. Ее макияж был все так же безупречен, и длинные волосы красивыми локонами спускались на плечи. Но лицо у нее было кислым, и она ничего не записывала.
Когда профессор Эмерсон задал вопрос, на который она могла бы ответить с блеском, Криста не подняла руку. Габриель недоуменно посмотрел на нее поверх очков, но мисс Петерсон нахмурилась и отвернулась. Если бы в тот момент его голова не была занята Дантовым «Раем», ему стало бы не по себе.
Собравшиеся отметили не только странную молчаливость Кристы, но и ее неприкрытую враждебность по отношению к Джулии, на которую она бросала откровенно злобные взгляды.
После семинара Джулия шепотом поинтересовалась у Пола, какая муха сегодня укусила Кристу. Пол усмехнулся:
— Похоже, до нее дошло, что Эмерсон не утвердит тему ее диссертации, и она подумывает о смене амплуа. На Янг-стрит есть стриптиз-клуб. Наверное, прикидывает свои шансы устроиться туда.
Джулия тоже усмехнулась.
— Шарфик у тебя симпатичный. Явно французский, — сказал Пол, добродушно улыбаясь. — Подарок твоего парня?
— Нет. Это от моей лучшей подруги.
Они оба собрали книги и вышли на улицу, где падал мелкий снежок. Пол взялся проводить Джулию до дома. Они шли, рассказывая друг другу, как провели праздники. Естественно, из обоих рассказов были тщательно убраны все нежелательные эпизоды.
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ПЕРВАЯ
К пятнице настроение профессора Эмерсона окончательно испортилось. Почти всю неделю он провел без Джулианны. Ему было невыносимо видеть, как после семинара она ушла вместе с Полом и даже не взглянула в его сторону. Умом он понимал: Джулия строго соблюдает конспирацию. То же самое должен был делать и он. Должен… когда ему хотелось при всех крепко ее обнять и громко крикнуть, что это его любимая женщина. По ночам одинокая спальня Габриеля наполнялась демонами и кошмарами. Они были страшны только для него, поскольку до смерти боялись Джулию, одно присутствие которой рассеивало тьму. Ее свет был ярче самой яркой из звезд… И эту недавно обретенную звезду своей жизни он теперь мог потерять.
Еще в Селинсгроуве Габриель решил: прежде чем они поднимутся на борт самолета, он расскажет ей все свои тайны. Он очень жалел, что эту, возможно последнюю, неделю провел не с нею. Он поменял дату своего вылета, заказал второй билет для Джулии. Но все это делал механически. Габриель даже внес сумму страховой неустойки на случай отказа от второго билета. Он с ужасом ждал момента, когда ее большие невинные глаза из карих станут черными и она отвергнет его. Пусть лучше это, чем позволить ей отдать свою девственность тому, кого она считала падшим ангелом. Возможно, после его рассказа он станет для нее исчадием ада. Она была и останется Психеей, но демон не имеет права разыгрывать из себя Купидона.
Вечером, когда пришла Джулия, Габриель встретил ее с нескрываемой холодностью. Он поцеловал ее в лоб и отступил, давая ей войти.