Джулия по-прежнему избегала его глаз.
— Ну пожалуйста, посмотри на меня.
Когда их глаза встретились, вид у Габриеля был встревоженный.
— Послушай, может, тебе задним числом стыдно, что ты сама пришла ко мне в постель? — (Она покачала головой.) — А мне это напомнило нашу первую ночь, которую мы провели вместе.
— Мне тоже, — прошептала она.
— Жаль, что сегодня, когда ты проснулась, меня не было рядом. Я встал рано. Ты еще крепко спала. Мне сразу вспомнился рисунок Леонардо да Винчи «Голова женщины». Видела бы ты себя! Твоя голова лежала у меня на плече. Сама безмятежность. Это было невероятно красиво. — Габриель перегнулся через барную стойку и нежно поцеловал Джулию в лоб: — Значит, спала хорошо?
— Даже очень. А зачем ты зажигал свечи в спальне?
— Ты говорила про тьму. Помнишь? Мне захотелось, чтобы ты видела репродукцию с картины Холидея и меня. Я не знал, как тебе будет в эту ночь. Боялся, что убежишь.
— Мне очень понравились свечи в спальне. Это ты здорово придумал. Спасибо.
Его рука застыла у нее на щеке. Синие глаза жгли так же, как и вчера.
— А знаешь, Джулианна, я хороший любовник. Во всех смыслах этого слова.
У Джулии перехватило дыхание.
— Но почему ты меня так невзлюбил… с самого начала семестра?
— Я тебя не невзлюбил. Просто накануне у меня были неприятности, и я никак не мог прогнать мысли о них. Нервничал. Твое лицо показалось мне знакомым. Я захотел получше тебя разглядеть, потому и задал вопрос. Но ты что-то усердно писала. Мне показалось, что ты просто меня игнорируешь. И тогда я сорвался. Я не привык, чтобы меня игнорировали, да еще на моем семинаре. — (Джулия слегка закусила губу.) — Знаю: меня это не оправдывает. Я лишь пытаюсь тебе объяснить. Даже когда я просто смотрю на тебя, во мне вскипают очень сильные чувства. Не знаю, откуда они появляются. А тогда мне такое состояние очень не понравилось. Я попытался загородиться презрительной насмешливостью, которая быстро превратилась в нечто саркастическое и злобное. Я тебе рассказываю все как есть. Не подумай, что пытаюсь оправдаться. — Габриель осторожно дотронулся до ее закушенной губы. — Ну что ты терзаешь губы? Они у тебя такие красивые… А за свою грубость я в тот день был очень жестоко наказан. Мне позвонил Скотт и сообщил о смерти Грейс. Он сказал, что она умерла, шепча мое имя, поскольку меня не было рядом. Он кричал, что я омрачил ей последние минуты жизни…
Джулия порывисто схватила его руку и поцеловала:
— Я тебе очень сочувствую.
Они целовались, перегнувшись через барную стойку, пока у обоих не затекли ноги.
— А я есть хочу, — первой не выдержала Джулия.
— Тебя покормить?
Джулия кивнула. От мыслей о вчерашнем кормлении ей стало жарко.
— Латте или эспрессо? — спросил Габриель, подходя к кофемашине.
— Лучше латте.
— Пока я готовлю кофе, пожалуйста, поставь цветы в воду. В столовой, на буфете, есть хрустальная ваза. Можешь поставить ирисы на место вчерашних гиацинтов. Выбор целиком за тобой.
Джулия сходила за вазой.
— Ты вчера на ночь слушал музыку. Мне понравилась.
— Классическая музыка успокаивает. Надеюсь, тебе она не помешала.
— Ничуть. А почему ты выбрал ирисы?
— Флер-де-лис, — просто ответил он, ставя перед Джулией латте в чаше, как принято в Париже. — И потом, я знаю, что фиолетовый — твой любимый цвет.
— И еще, это мой любимый цветок, — застенчиво призналась Джулия.
— Мой, между прочим, тоже. Ведь это символ Флоренции. У ирисов есть еще одно символическое значение. Специально для тебя, — подмигнул ей Габриель и стал готовить завтрак.
Естественно, Джулия покраснела. Она сразу поняла намек. В Средние века ирис называли цветком Девы Марии, символизирующим непорочность. Своим подарком Габриель воздавал должное ее чистоте. Странное поведение для мужчины, мечтающего уложить ее в постель не только для совместного сна.
«А может, он действительно считает, что вначале мы должны стать друзьями?»
Джулия унесла цветы и кофе в столовую. Там она села и, потягивая душистый напиток, стала обдумывать, какие слова скажет ему, когда у них начнется разговор.
Вскоре к ней присоединился и Габриель. Он принес завтрак, сервировал стол и сел рядом.
— Buon appetito, — сказал Габриель.
Так вкусно она никогда не ела, разве что в Италии. Фрукты, шоколадный хлеб, ломтики багета, сыр трех сортов: бри, мимолет и горгонзола. Габриель даже украсил тарелки петрушкой и кружочками апельсина.
Потом Габриель поднял свой фужер и подождал, пока Джулия сделает то же самое.
— Это «Беллини», а не «Мимоза». Я решил, он тебе понравится больше.
Они чокнулись, и Джулия сделала маленький глоток из фужера. «У коктейля вкус искрящегося персика», — подумала она. Значительно приятнее, чем апельсиновый сок. Ее лишь удивило, что сегодня Габриель не ограничился минеральной водой.
— Ты в этом очень искусен, — сказала она.
— Искусен в чем?
— В игре под названием «Обольщение через еду». Уверена, твои ночные гости с неохотой покидали этот дом.
Габриель почти бросил вилку и вытер губы.
— У меня нет привычки ублажать ночных гостей. Особенно такой изысканной едой, как эта. — Он посмотрел на Джулию. — Я думал, ты сразу поймешь, что ты особенная и что к тебе я отношусь совсем по-другому. Как видно, ошибся, — тихо добавил он, качая головой.
— Ты сказал, что нам надо поговорить, — напомнила Джулия, торопливо меняя тему.
— Да, надо. — Какое-то время он пристально вглядывался в лицо Джулии. — Мне нужно задать тебе несколько вопросов, а также кое-что рассказать.
— Попахивает допросом.
— Странная у тебя фантазия, Джулианна. Почему тебя настораживают вопросы? Когда мы впервые встретились, моя голова плохо соображала. Прости, если тебя удивляет мое желание получить более ясное представление о том, что же тогда произошло. — В тоне Габриеля появился легкий сарказм.
Джулия вонзила вилку в сочную клубничину. Брызнул сок. «Хорошо. Пусть задает вопросы. У меня тоже есть о чем его спросить. Посмотрим, как он воспримет мои вопросы».
— Прежде чем мы начнем, нам нужно условиться об основных правилах. Сначала я хотел бы прояснить некоторые моменты прошлого, а потом уже говорить о настоящем или будущем. Согласна?
— Согласна.
— Обещаю, что весь этот разговор останется только между нами. Надеюсь, ты дашь мне такое же обещание.
— Конечно.
— Хочешь что-нибудь добавить к основным правилам?
— Только то, что мы будем говорить друг другу правду.
— Абсолютно согласен. Скажи, сколько тебе было, когда мы впервые встретились?
— Мы с Рейчел — ровесницы, — уклончиво ответила Джулия, но после сердитого взгляда Габриеля добавила: — Семнадцать.
— Семнадцать?
Габриель выругался сквозь зубы и почти залпом осушил фужер. Джулию его поведение очень удивило и даже насторожило.
— А зачем ты приходила ко мне в тот вечер?
— Я пришла вовсе не к тебе. Меня пригласили на обед. В дверях я столкнулась с Рейчел и Эроном. Оба были напуганы погромом в доме и не хотели оставаться. Я услышала шум на заднем крыльце, вышла и увидела тебя.
Габриель задумался, а затем спросил:
— И ты знала, кто я?
— Знала. Кларки постоянно говорили о тебе.
— То есть ты знала, что я куча дерьма?
— Этого я от них никогда не слышала. Во всяком случае, в моем присутствии о тебе говорили только хорошее. Даже потом, после того дня.
— А что случилось на следующее утро?
Джулии очень не хотелось отвечать на этот вопрос. Она взялась за пирожное, надеясь, что Габриель не заставит ее отвечать с полным ртом.
— Джулианна, я спрашиваю не ради праздного любопытства. Я хочу знать, что было утром. У меня очень размытые воспоминания.
Глаза Джулии гневно сверкнули. Она с трудом проглотила кусок пирожного и ответила:
— Действительно? Что ж, позволь тебя просветить. Я проснулась перед восходом солнца. Одна. Посреди леса. Решила, что ты меня бросил, и жутко испугалась. Схватила плед и пошла прочь. Дороги я не запомнила, к тому же было еще темно. У меня началась истерика. Часа два я бродила сама не знаю где. Каким-то чудом меня вынесло на тропку к дому твоих родителей. А я уже думала, что пропаду в этом лесу. — Даже сейчас, шесть лет спустя, Джулию трясло от воспоминаний.
— Так вот куда ты делась, — прошептал Габриель.
— Что ты там шепчешь?
— Понимаешь, я никуда не исчезал.
— Да? И как это понимать?
— Теперь послушай меня. Я проснулся раньше тебя. Ты крепко спала в моих объятиях, и я не хотел тебя будить. Но мне необходимо было облегчиться. Потом я решил выкурить сигарету и набрать нам яблок на завтрак. Когда я вернулся, тебя уже не было. Я подумал, что ты отправилась в дом Кларков, и поспешил туда. Но тебя и там не было. Я подумал, что ты меня бросила. Тогда я забрался на второй этаж и с досады начал крушить мебель в своей бывшей комнате.
— Ты подумал, что я от тебя ушла?
— Да, — не сводя с нее глаз, ответил он.
— Неужели ты не слышал моих криков? Я звала тебя. Орала во все горло: «Габриель! Габриель!»
— Честное слово, не слышал. Наверное, похмелье притупило мне слух. Или тебя занесло куда-то в сторону.
— Ты сказал — решил выкурить сигарету? Но пока ты был со мной, ты не курил, — скептически заметила ему Джулия.
— Держался. Не хотел, чтобы ты вдыхала табачный дым. Кстати, потом я вообще бросил курить.
— А почему ты не пытался меня найти? — спросила она.
Габриель виновато отвел глаза.
— Я заснул в своей бывшей комнате прямо на полу. Когда Ричард меня растолкал, был уже день. Он сказал, что ждет от меня объяснений по поводу того кошмара, что я учинил в их доме. Когда я спросил у него про Беатриче, Ричард назвал это пьяным бредом.
— А Рейчел?
— Я уехал до ее возвращения. Рейчел тогда очень сильно на меня рассердилась и несколько месяцев вообще не желала со мной разговаривать.
— Габриель, зачем ты мне врешь? Когда я проснулась, рядом лежала твоя куртка. Я взяла ее и вместе с пледом принесла в дом Кларков. Свернула, положила на крыльце, поверх пледа. Вот тебе и подсказка. И неужели никто не видел мой мопед?