— Я выгляжу вполне пристойно.
Габриель подошел к ней. Глаза у него были голодными.
— Ты-то выглядишь пристойно, чего я не могу сказать о себе.
Они обменялись улыбками. Габриель прислонился к комоду, продолжая смотреть на нее.
— Прости меня, Джулианна. Я погорячился.
— Я тоже была хороша.
— Наговорил тебе лишнего.
— И я в долгу не осталась.
— Значит, мир?
— Мир, — сказала она.
Габриель крепко обнял ее.
— Тебе нравится этот халат? — осторожно спросил он, забирая у нее полотенце и откидывая с ее лба все еще влажные волосы.
— Очень.
— Думаю, ты права. Получается, я навязал тебе одежду. Лишил свободы выбора. Я отошлю остальное назад.
— Нет. Я повела себя как капризный подросток. Мне понравилось все, что ты купил. Спасибо за твой выбор.
Габриель мог бы ограничиться легким, почти дружеским поцелуем, каким мальчишка целует понравившуюся ему девчонку. Но его поцелуй был долгим и жарким. Джулия ответила ему таким же.
— Я честно хотел купить тебе джинсы. Но Хилари, мой персональный консультант по покупкам, отговорила меня. Она сказала, что джинсы обязательно требуют примерки. Так что, если хочешь дополнить свой гардероб одеждой попроще, нам придется еще раз навестить «Холт ренфрю».
— Мне не нужна вторая пара джинсов.
— Между прочим, я выбирал не все. Нижнее белье — выбор Хилари. Я в эту сумку даже не заглядывал. Не хотел тебя смущать, — поспешно добавил Габриель.
— Слишком поздно, — вырвалось у нее. Джулия сама не понимала, почему ее расстроило его признание.
— Джулианна, я хочу тебе кое-что объяснить. — Глаза Габриеля приобрели знакомый ей холодный блеск. Он переминался с ноги на ногу, будто не знал, с чего начать обещанное объяснение. — Когда моей отец стал встречаться с матерью, он уже был женат и имел семью. Он ее соблазнил, некоторое время развлекался с нею, как со шлюхой, а потом бросил. Не рискну утверждать, что это сделало ее алкоголичкой и сломало ей жизнь. Я упомянул своего отца как пример распространенного мужского отношения к женщине. Мне очень больно, если ты думаешь, что и я отношусь к тебе подобным образом. Хотя… у тебя есть все основания так думать. Опытный обольститель, столько побед…
— Габриель, при чем тут твой отец? У меня были совсем другие мысли. Дети, которых слишком долго опекают, вырастают неприспособленными к жизни. А тебе почему-то все время кажется, что я нуждаюсь в опеке.
— Джулианна, пожалуйста, не надо постоянно отстаивать свою независимость. Я на нее не покушаюсь. Тебя жизнь заставила с ранних лет быть самостоятельной. Я говорю не об опеке, а о дружеской поддержке. Ты еще ни разу не сказала, что можешь обходиться без друзей. Такого я от тебя не слышал. Когда человек одинок, это очень плохо. А ты сейчас никак не можешь пожаловаться на одиночество. У тебя есть я. И если мне хочется побаловать тебя, что в этом плохого?.. Мне сложно перевести в слова все, что я чувствую. К тому же поступки убедительнее слов. Но когда ты начинаешь противиться… — Он махнул рукой и замолчал. Чувствовалось, что ему до сих пор больно от сцены, произошедшей на кухне.
— Я об этом как-то не задумывалась, — тихо произнесла она.
— Когда я что-то делаю для тебя, это… мои слова, которые я не могу произнести. — Габриель провел большими пальцами по ее щекам. — Прошу тебя, не лишай меня этой возможности.
Джулия встала на цыпочки, крепко обняв его и уткнувшись носом ему в грудь. Она поняла, что они оба голодны. Они тяжело дышали и даже вспотели.
— Спасибо, — прошептал Габриель, опуская подбородок ей на плечо.
— Мне тяжело зависеть от другого. Даже от тебя.
— Понимаю.
— Было бы легче, если бы ты посвящал меня в свои планы, а не принимал за меня решения. Тогда бы я чувствовала себя… твоим партнером. Понимаешь? Не так, как сейчас. — У нее покраснели щеки.
— Джулианна, я очень хочу, чтобы мы стали партнерами, — сказал Габриель и снова ее поцеловал. — Твоя просьба вполне справедлива. Просто я иногда, что называется, увлекаюсь. Особенно с тобой.
Она кивнула и отошла на шаг, чтобы видеть его глаза.
— Где-то за год до смерти у отца вдруг пробудилась совесть, и он включил меня в свое завещание. Уравнял в правах со своими законными детьми. Наверное, подумал, что тем самым искупит свои грехи. Смотри. Перед тобою — живая индульгенция.
— Грустно все это. Представляю, как по тебе резануло его… благодеяние.
— Поначалу я вообще не хотел брать деньги. Надо сказать, в финансах этот человек разбирался очень хорошо. Я не понимаю всей механики его вложений, но сейчас у меня денег больше, чем было, когда он умер. Я не успеваю их тратить. Проценты нарастают быстрее. Поэтому пусть тебя не тревожит, сколько стоят вещи. Я отучил себя смотреть на ценники.
— А почему ты согласился принять отцовское наследство?
Габриель снял очки, потер веки.
— Если бы я вел праведную жизнь, я послал бы его наследство подальше. Но, как ты знаешь, праведником я не был. Я крупно задолжал за наркотики. Это ставило меня в очень опасное положение. Были и другие обстоятельства… Словом, чтобы выручить меня, Ричард и Грейс заложили тогда свой дом.
— Я этого не знала.
— Зато твой отец знал.
— Отец? Он-то как узнал?
— Ричард был полон решимости меня спасти. Когда я ему честно рассказал, в какой трясине сижу, он заявил, что заплатит всем, кому я был должен. К счастью, у него хватило сообразительности прежде позвонить твоему отцу.
— Ничего не понимаю. Ты что, и у моего отца занимал?
— Нет. Но твой отец был знаком с каким-то частным бостонским детективом, а у того имелись связи.
— Теперь понимаю. Дядя Джек.
— Я тогда не знал, что это твой дядя. Ричард был слишком наивен. Он не понимал, что я задолжал весьма опасным людям, которые не задумываясь могли бы забрать деньги, а его убить. Том связался с твоим дядей, и тот устроил все так, что деньги Ричарда попали по нужным адресам, но сам он ничем не рисковал. Когда я вышел из клиники, то сразу же позвонил в Нью-Йорк адвокату отца и сказал, что беру причитающуюся мне долю наследства. Я выплатил все закладные. Кларки могли не беспокоиться за свой дом. Но мне было очень стыдно. Ведь если бы Ричард сам взялся распутывать мой клубок, его бы точно убили.
Джулия прижалась щекой к его груди:
— Ричард поступил по-отцовски. Он всегда любил тебя и, конечно же, решил спасти. Он не мог спокойно смотреть, как гибнет его сын.
— Его блудный сын, — тихо произнес Габриель. Он обнял ее за талию. — Я хочу, чтобы здесь тебе было уютно. Я освободил ящик в комоде и место в гардеробной. Я хочу, чтобы ты приходила, когда тебе захочется. Я дам тебе ключи.
— Ты хочешь, чтобы я оставила здесь свою одежду?
— Конечно, лучше бы ты здесь оставила себя, но пока я согласен и на одежду, — ответил Габриель.
Джулия поцеловала его в надутые губы.
— Хорошо. Я оставлю здесь часть твоих подарков. Пусть они дожидаются меня.
Габриель улыбнулся. Сейчас он был похож на мальчишку, собирающегося попросить у родителей деньги на мороженое.
— А еще лучше, если, кроме твоей одежды, здесь останутся твои снимки.
— Мои снимки? Вроде… тех?
— Почему бы нет? Ты так красива, Джулианна.
Ей снова стало жарко.
— Я не готова к твоей… эротической фотосессии.
— Я думал о черно-белых снимках. Ты в профиль. Твое лицо, шея, плечи…
— Зачем тебе мои снимки?
— Чтобы смотреть на них, когда тебя здесь нет. Без тебя в моей квартире очень пусто.
Джулия задумалась. Чтобы не кусать губы, она их поджала.
— Тебя обижает моя просьба? — осторожно спросил Габриель.
— Нет. Но фотографироваться я буду одетой.
— Сомневаюсь, чтобы мое сердце выдержало хотя бы один снимок, где ты без одежды.
Они оба засмеялись.
— Габриель, можно тебя спросить?
— Конечно. Надеюсь, это вопрос, на который я смогу ответить.
— Когда мы приедем в Селинсгроув, ты остановишься у Кларков или в гостинице?
— Конечно у Кларков. А почему ты спрашиваешь?
— Рейчел говорила, что раньше ты останавливался в гостинице.
— Да. Останавливался.
— Почему?
— Скотт всякий раз считал своим долгом напомнить, что я паршивая овца в их семье. Мне было проще остановиться в гостинице. Хотя Грейс это всегда огорчало.
— Скажи, когда ты жил в Селинсгроуве, ты приводил домой девушек?
— Ни разу.
— А тебе хотелось кого-нибудь привести?
— До тебя — никого. — Габриель почувствовал, что они слишком давно не целовались, и исправил положение. — Если бы не старомодные принципы Ричарда и не злоба Скотта, ты бы стала первой девушкой, разделившей со мной ложе в доме Кларков. К сожалению, такое едва ли возможно. Только тайком, под покровом ночи.
Джулия захихикала, но ей было очень приятно услышать эти слова.
— Ричард сегодня напомнил: пора заказывать билеты, чтобы не остаться с носом. Давай я закажу на нас обоих. Вопрос денег решим потом. Ты как?
— Я могу и сама заказать билет.
— Конечно можешь. Но мне хочется, чтобы мы летели одним рейсом и в самолете сидели рядом. Можем поехать в аэропорт сразу после моего семинара. Последний рейс на Филадельфию — около девяти вечера.
— Поздно.
— Я собирался забронировать номер в гостинице. Часов в одиннадцать мы уже будем там. Спокойно выспимся, а утром поедем в Селинсгроув. Или ты хочешь ехать туда прямо из аэропорта?
— А зачем лететь в Филадельфию? Удобнее добираться из Гаррисбурга.
— Последний рейс на Гаррисбург отправляется днем. По времени это середина моего семинара. Если хочешь добираться через Гаррисбург, давай полетим в четверг. Тогда и гостиница не понадобится. — Габриель внимательно смотрел на Джулию, стараясь угадать ее ответ.
— Не хочу терять день. Но хочу оказаться с тобой в одном номере, — улыбнулась она.
— Отлично. Тогда я заказываю билеты, бронирую номер и арендую машину.
— А почему бы нам не поехать вместе с Рейчел и Эроном?