Лорна запнулась.
— Нет, — задумчиво сказала она. — Этого я больше не чувствую. Но мне не казалось, что меня атаковали. Скорее, я испытывала волнение, обреченность. Затем меня бросило в холод, прямо как в вашем офисе, перед пожаром.
— Только тогда? Подобные ощущения не посещали вас никогда прежде?
Он задумался, немного нахмурившись. Она потерла шею сзади, ощущая в ней напряжение.
— Невзирая на все, что, похоже, думаете вы, смею отметить — я всегда спокойно ходила всюду, делала что хотела, и мне не казалось при этом, что мир на краю гибели. Я полагала, что за всем этим стоите вы?
Что бы ни представляло собой это новое явление, оно ей совсем не нравилось. Она не радовалась жизни попусту. Никогда не радовалась — трудно вырасти мисс Солнечный Лучик, если в детстве тебя били всякий раз, как ты открывала рот, — но никогда она не испытывала безнадеги, ни разу не оказывалась во власти абсолютного отчаяния, выходившего далеко за рамки обычной депрессии.
— Я не чувствителен, — сказал он. — Я никогда не испытывал того, что вы описали. Мне известно, что я излучаю поле энергии, так как другие чувствительные люди реагировали на нее, но ни один из них ни разу не говорил мне, будто я заставляю их чувствовать приближение конца света.
— Может, они не знали вас так, как знаю я, — приторно проговорила она.
— Здесь вы правы. — Он легко улыбнулся, и в мгновение ока воздух между ними стал тяжелым и горячим, словно приближалась летняя буря.
Его взгляд упал на ее груди, почти что коснувшись их. Он ни разу не касался ее груди. Не прикасался к ней в сексуальном смысле, если не считать того раза, когда она ощутила его эрекцию. Если вдуматься, это было чертовски сексуально. Неожиданно для себя она осознала, как ей приятен тот факт, что она способна вызвать в нем желание. Как приятна мысль о том, как он чувствует напряжение в ее абдоминальных мускулах.
Как у него это вышло? Как удалось ему заставить ее отреагировать так быстро? От сильнейшего возбуждения ее соски моментально затвердели. Она почти что сгорбила плечи, но прекрасно знала, что это мало что ей даст. Лифчик у нее был достаточно плотным, так что возбуждение ее он не заметил. И это хорошо. Он мог строить предположения, судя по румянцу, горевшему на ее щеках, но знать не мог.
Его глаза вспыхнули, поймав ее взгляд. Медленно, но без тени колебаний он поднял руку и провел пальцем по ее левой груди, давая ей понять, что она ошибается, — он знал. Ее щеки загорелись, и она снова ощутила то дивное щемящее чувство и томление глубоко внутри. Если бы она не думала о том, чтобы заняться с ним сексом, о том, чтобы увидеть его голым, причем всего несколько часов назад, возможно, она не ответила бы ему столь же охотно. Но она думала, а потому не сопротивлялась.
— Готовы? — сказал он, выдержав короткую паузу. Затем убрал руку и кивнул в сторону ресторана фастфуда. — Идем завтракать.
Он открыл свою дверцу и стал вылезать, когда она удивленно уточнила:
— Мы приехали завтракать в «Макдоналдс»?
— Золотые арки — в них все дело, — ответил он. — Всякий раз меня подманивают.
Глава 17
— Они идут в «Макдоналдс», — сообщил один из наблюдателей Анзара.
— Следи за ними, — сказал Рубэн Макуильямс, сидя на кровати в номере мотеля. Какого черта телефоны в этих дурацких мотелях не ставили на маленькие столики, чтобы люди, говоря по телефону, могли сидеть в кресле, а не сутулиться над неудобным матрасом? — Не упускай их из виду, но и близко не подходи. Что-то его спугнуло. Когда уедут — дай знать.
Что-то побудило Рэйнтри неожиданно свернуть с шоссе через две полосы движения со скоростью семьдесят миль в час, но Рубэн сомневался, что причиной тому послужило внезапное желание уплести макмаффин. Он вполне мог бы проехать чуть дальше и завернуть в следующий «Макдоналдс», обойдясь при этом без опасного маневра.
Он сомневался в том, что его люди сделали нечто, заставившее Рэйнтри изменить свои планы, но его не было на месте, и знать наверняка он не мог. Своим людям он поручил наблюдать и следить, не более того. Рэйнтри не обладал даром ясновидения, так что не мог ничего узнать сам, но он мог что-то почувствовать. Предчувствие являлось до того обыденным даром, что даже обычные люди обладали им. Рэйнтри мог ощутить беспокойство, но, поскольку принадлежал к числу одаренных, никогда не проигнорировал бы ощущения, а принял бы меры, в то время как простые люди не обратили бы на них внимания.
Поскольку непосредственная угроза его жизни отсутствовала — всему свое время, — возможно, он почувствовал, что в его непосредственном будущем его ожидает несчастный случай, который произойдет, если он останется на трассе. И потому он воспользовался ближайшим выездом. Такое возможно. Всегда есть варианты.
Спланировать инцидент заранее они бы не смогли — не знали, когда Рэйнтри покинет свой дом и куда отправится. Теперь же, когда за ним шел хвост, подключить парней можно было везде, где бы он ни находился. Затем они отступили бы, а парни сделали бы свое дело.
Склонившись над макмаффином, Дантэ произнес:
— Расскажите мне обо всем, что вы почувствовали в моем офисе.
Лорна, задумавшись, отпила кофе. После всего, что она испытала, сидя в машине, ей хотелось попить чего-нибудь горячего, несмотря на то что благодаря Дантэ знобить ее перестало. Горячий кофе не мог прогнать остатки внутренней дрожи, но все равно был приятен.
Лорна порылась в памяти. И обычно она на нее не жаловалась, но все произошедшее недавно врезалось в ее мозг до мельчайших деталей.
— Вы напугали меня до смерти, — наконец ответила она.
— Когда вас поймали на жульничестве? — уточнил он, поняв, что она все сказала.
— Я не жульничала, — нахмурилась она. — Знать что-либо не означает жульничать. Но нет, я сейчас не об этом. Однажды, в Чикаго, я поздно вечером возвращалась домой и собиралась пойти короткой дорогой, через аллею. Я часто ходила там, и не только я — место отнюдь не безлюдное. Но тем вечером… Я не смогла. Застыла. Вы когда-нибудь испытывали страх до того сильный, что вам становилось дурно? Вот такой страх я испытала. Я осторожно вышла из аллеи и пошла к дому другой дорогой. А следующим утром в той аллее нашли истерзанный женский труп.
— Предчувствие, — сказал он. — Дар, спасший вам жизнь.
— Я то же самое ощутила, увидев вас. — По его взгляду было видно, что ему это не по душе, но он спросил, и ее делом было отвечать. — Мне показалось, что нечеловеческая сила буквально… врезалась в меня. Я не могла дышать. Боялась, что потеряю сознание. А потом вы что-то сказали, и паника исчезла.
Он откинулся назад, хмуря брови.
— От меня вам опасности ждать не нужно. Что могло вызвать столь сильную реакцию?
— Вы эксперт, вы мне и скажите.
— Моя первая реакция заключалась в желании увидеть вас голой. Если вас пугает секс, а я не думаю, что он вас пугает… — Он глянул на нее исподлобья, и от его взгляда у нее опять затвердели соски. — Вы вряд ли приняли бы от меня информацию, которая могла бы вас смутить.
Жар снова ударил ей в живот, и не из-за кофе. Поскольку находились они в «Макдоналдсе» и в кабинке позади нее сидел четырехлетка, она заставила себя отвернуться от собеседника и перестать думать о том, чтобы отправиться с ним в постель.
— По крайней мере, частично оно исходило от вас, — настояла Лорна. — Я помню, как подумала, что даже воздух какой-то другой. Как с другой планеты. Ничего подобного я прежде не испытывала. И когда вы приблизились, я лишь убедилась, что причиной всему вы. Вы опасный человек, Рэйнтри.
Он смотрел на нее и ждал, что еще она скажет, ибо последнее ее обвинение с чистой совестью отрицать бы не смог.
— Я чувствовала вас, — сказала она, понизив голос и погружаясь в воспоминание. — Будто вы притягивали меня, словно касаясь. Свечи вспыхнули. Мне хотелось бежать, но я не могла шевельнуться.
— Я касался вас, — сказал он. — Но только мысленно.
Она вспомнила о том, как попалась в сети его сексуальной фантазии, и у нее перехватило дыхание.
— Я знала, что-то не так, — прошептала она. — Я не контролировала ситуацию. Мне казалось, будто я нахожусь в силовом поле, в котором то и дело подскакивает напряжение, сбивая меня с ног. А потом мне стало холодно. Так же как в машине. Необычный холод, с гусиной кожей и дрожью, но такой сильный, что у меня заболели кости. Затем вернулось чувство опасности — то же самое, что на аллее. Вы говорили о том, как я чувствительна к событиям в комнате.
— Я говорил о сексуальной составляющей, — сказал он, немного скривившись. — Через несколько дней наступит летнее солнцестояние, и, когда солнца в избытке, контроль дается с наибольшим трудом. Поэтому и вспыхнули свечи — я был возбужден, и силы играли во мне.
Лорна задумалась. Он показался ей привлекательным с самого первого взгляда. Невзирая на страх и панику, стоило ей впервые посмотреть ему в глаза, и она с головой окунулась в желание. Изнурительный же холод пришел следом, ничуть не повлияв на ее физическое влечение к нему, ибо, когда исчез холод, влечение осталось неизменным.
— Холод исчез, — сказала она. — Как будто что-то вжимало меня в кресло, а затем внезапно пропало. Я думала, что выпаду из кресла, потому что так сильно вжималась в спинку, а потом вдруг давления не стало. Собственно, это все. Мы поговорили еще немного, а потом включилась пожарная тревога. Конец сцены и начало куда более странных событий.
— И то же самое вы почувствовали в машине?
Она кивнула:
— В точности. За исключением секса. Чем дальше мы отъезжали от дома, тем больше волнения и депрессии я ощущала, как будто совершенно раскрыта и уязвима. И вот тогда мне стало по-настоящему холодно.
— Очевидно, вы подобрали негативную энергию от окружавших нас на шоссе людей. Никогда не знаешь, кто едет в соседней машине. Там может находиться человек, которого не пожелаешь встретить и в людном месте, средь бела дня. Удивляет меня другое — почему то же самое вы почувствовали в моем офисе? — Он покачал головой. — Разве что вы почувствовали огонь, которому предстояло спалить казино, и это означало бы, что вы обладаете, по крайней мере, небольшим даром предвидения?