А потом она даже не свистела, просто лезла. И я лез. И вдруг я почувствовал облегчение. Как-то разом. Точно лопнуло что-то, тяжесть ушла и сделалось удивительно легко, я поднялся.
– Прорвались, – Алиса поднялась на ноги. – Тут выход.
Я не испытал никакой радости, подумал, что с выходом наверняка что-то случилось. Взорван. Завален. Зарос злобной плесенью. Или слизень в нем поселился. Или еще какая вредоносная погань.
Но с выходом было все в порядке.
Как ни странно.
Глава 14Стрелок
Пуля попала мне в плечо.
Я даже не понял.
Свистнуло, ударило, я упал.
Выход из Нижнего Метро располагался в памятнике. Мы долго карабкались вверх. Сначала по узкой расщелине, проломившей многометровый бетон, потом по лестнице. По расщелине неудобно – чувствовал себя ящерицей, по лестнице опасно. Расщелина вывела в вентиляционную шахту Верхнего Метро, где мы немного передохнули. Все дно шахты было засыпано черепами, остальные кости рассыпались от времени, а черепа лежали, улыбаясь желтыми зубами.
– Китайцы, – пояснила Алиса. – Их сюда раньше сбрасывали, вот они и лежат.
Китайцев много, в несколько слоев. Наверное действительно жило много, если где ни копнешь, до сих пор на китайца натыкаешься. Китайцы были тихие и не очень тревожили.
Череп сдвинулся. И еще один. И вот черепа стали подпрыгивать, совсем как живые. И зубами еще стучать.
А снизу поднимался звук. Равномерный грохот и одновременно лязг, я никогда такого не слышал. Лязг приближался и черепа в шахте начинали чвакать, в ноги пробилась дрожь.
– Это Пропащий Поезд, – объяснила Алиса.
– Поезд? – удивился я. – Разве…
– Ага. Их нет. Но это. Это вроде как призрак.
– Черепа-то по-настоящему трясутся.
– В том и дело. Внизу построили слишком много тоннелей, друг над другом, с пересечениями и развилками, из-за чего многие поезда сбивались с пути. А некоторые терялись, причем, даже с пассажирами. И их так и не находили.
– И они…
– Они до сих пор тут бродят. Как и некоторые люди… Ладно.
Мы полезли наверх.
Скобы, вбитые в стену, некоторая часть из них выщербилась временем, так что частенько приходилось отталкиваться от одной ступени, подпрыгивать и виснуть на другой. После перехода через Нижнее Метро руки ныли и подтянуться удавалось с трудом. Карабкались кое-как, иногда обрываясь, я на одной руке висел два раза, а шахта глубокая, тридцать метров, никак не меньше.
Я думал, что наверху будет люк или что-то в этом духе, но метров за пять до поверхности открылся очередной лаз и мы выбрались в квадратное помещение, заполненное инструментами, граблями, лопатами и ломами. Я думал, что выход уже близко, надоело чувствовать себя мышью, продирающейся сквозь трубы канализации, но выхода не было и мы снова поперли вверх.
На воздух выбрались из ботинка. Да, из огромного железного ботинка. Это был памятник. Настоящий памятник, возвышавшийся до неба, не маленькие скучные памятники, кое-где еще встречающиеся у нас, а целый монумент. Отменно мускулистый и отчего-то совсем голый дядька вздымал над головой тяжелое золотое кольцо.
Памятник отлично сохранился. Металл хороший, гладкий, я поглядел в ногу, увидел в нем свое отражение. Алиса сказала, что можно залезть дальше, до самого Кольца, оттуда видно полгорода и даже Западную сторону, но забираться на громадного железного мужика мне совсем не хотелось и я сказал, что в другой раз как-нибудь слажу.
Алиса привязала к ноге великана веревку и мы съехали вниз.
С земли памятник казался еще огромнее. На постаменте желтели крупные осколки бронзовой таблички, я спрыгнул на землю и прочитал отрывки надписи:
«На этом месте было начато строительство Второго Большог… Прорыв в изучение Простра… Великие перспективы… Благодаря… Будущее…»
Непонятно. Какой-то великий прорыв и какие-то, великие перспективы. Остальные куски таблички были безвозвратно утеряны.
– Ну как? – Алиса спрыгнула рядом. – Ничего памятничек?
– Нормальный, – согласился я. – Только непонятно…
– Да все тут понятно. Памятник строителям Нижнего Метро – кольцо, видишь, висит?
Я кивнул.
– Вот так. В Рыбинске у вас такого не сыщешь. Это точно уж. Пойдем…
– Куда мы теперь пойдем?
– Куда-куда, к МКАДу, – Алиса махнула рукой. – Провожу тебя до Кольца, покажу выход. А дальше сам доберешься. Тут на востоке по Горькому шоссе есть база, там торговцы собираются. Если кто-нибудь собирается, конечно. Там на левые слезы, может, невесту себе обменяешь. Старушку какую…
– А ты?
– А я поброжу. Тут есть где побродить. А может, тоже на Запад подамся. Посмотреть, что же там такое. Чего уж теперь…
– Да я и сам…
– Не дойдешь, – отрезала Алиса. – Можешь не сомневаться – не дойдешь. Так что давай, двигаем. Тут недалеко уже, прямо вот по этой улице, а затем направо. Ну что смотришь? Радуйся, домой, в берлогу…
Алиса похлопала меня по плечу и двинулась по улице первой. Я чуть постоял и направился за ней.
Шагать получалось легко и приятно, после подземных приключений поверхностный мир выглядел радостно, солнышко светило и кое-где на кучах мусора и даже на автомобилях произросли рыженькие цветочки. Все было приятно, особенно после подземелий, весело. Алиса рассказывала опять что-то про страшные места, про чудовищных существ, про то, что надежды нет…
Свистнуло, ударило в плечо.
В меня никогда еще не попадали. Один раз, еще в детстве, когда мы учились выживать в лесу и стреляли из луков, мне попали в руку и это было не очень больно, некоторые слепни жалили гораздо больней.
Сейчас вот тоже не больно. Я почувствовал жжение и почувствовал, как по животу потекла кровь. Не особо удивился. После этих подземелий… Да и вообще, ждал я чего-нибудь такого, не зря казалось.
– Это что? – спросила Алиса.
Мы лежали за ржавым автомобильным остовом, справа и слева простреливаемое пространство. За спиной стена, отступать некуда. Попались.
– Попали, – сказал я. – С хорошего расстояния, снайпер значит.
– Снайпер?!
– Ага. Плохо стреляет.
Я попробовал пошевелить плечом, рука двигалась. Действительно плохо. Достал из рюкзака зеленый тюбик, принялся растирать его между ладонями.
– Послушай, Алиса, у тебя тут как, еще какого дружка по случаю нет?
– В каком смысле?
Я продолжал разогревать тюбик, дышал, мял.
– В смысле жениха. Вот ты про Айвазика этого рассказывала… Может, это он меня завалить решил? Из ревности?
– Нет у меня жениха, – с каким-то презрением сказала Алиса. – И не будет.
Это она сказала уже с уверенностью.
Я свинтил с тюбика крышку и выдавил в рот смолу. Стал жевать.
– Ты что делаешь?
– Жую, – ответил я.
– Не, точно Рыбинск! – возмутилась Алиса. – Ты что, Калич, тебя прострелили, а ты жуешь? Ты что, совсем?
– В живых остается спокойный, – сказал я. – Чего суетиться-то? Тут как раз равнодушие требуется…
Я выплюнул на ладонь белый шарик, сунул под комбинезон, заткнул дырку, вдавил поглубже. Это чтобы заразу растворить и кровь остановить на первое время. Почему-то было не больно, чувствовался ожог вокруг раны.
– Откуда палил, не заметила? – спросил я.
– Да я вообще не поняла…
– Ясно. Как из мазера стрелять? – спросил я.
– Обычно. Слева рычажок сдвинуть и стреляй. Только чтобы за спиной никого не было.
Я взял мазер.
– Почему мазер? – спросил.
– Потому что мажешь много. Надо учиться долго.
– Понятно.
Я отложил оружие. Мощное, но бесполезное. Не знаешь, куда стрелять, а этот уже тут все наверняка выделил. Да и сам я к нему не пристрелян. Значит, карабин.
– Может, до ночи посидим? – предложил я. – В темноте не попадет.
– Сиди, мне-то что, – пожала плечами Алиса. – Где ты тут закапываться собираешься?
Закапываться негде, асфальт. Я представил картину. Попытался мысленно поглядеть на нее сверху.
Улица. Дорога. Справа и слева дома. Высокие. Стрелок может сидеть в любом окне. Но не высоко, если бы сидел высоко, то ему нас было бы уже видно. Попал в левое плечо под углом, значит, слева. Ясно.
Достал из рюкзака банку с порохом. Пустой пластиковый пузырек, отсыпал в него. Проковырял в крышке дырочку, вставил поджиг.
– Ты чего это? – спросила Алиса.
– Сейчас дерну, – сказал я. – А ты тут сиди. Молча и тихо. И не двигайся. В любом случае не двигайся. Понятно?
– Угу. Слушай, Калич…
– Меня зовут Дэв, – поправил я, чиркнул огнивом, поджиг затрещал.
Надо было прочитать тропарь, так всегда учил Гомер. Но я забыл, досчитал до двух, швырнул пузырек влево и вверх.
Через секунду бахнуло. Где-то посыпались стекла, я выскочил и побежал. Не особо спеша, стараясь не сорвать сухожилия на раскрошенном в крупные куски асфальте. Ударило справа от меня, стрелок очнулся, но я уже забрал к стене, перепрыгнул через очередной дырявый кузов, влетел в мертвую зону, прижался к кирпичу.
Все, не успел стрелок. Я не стал ждать, пока он определится, направился вдоль дома. Я очень надеялся, что стрелков не пара, если бы я устраивал засаду, я бы устроил ее вдвоем. Посадил бы Ноя на одну сторону улицы, чтобы он спугнул нас. Сам бы устроился на другой стороне. И когда дурачок двинул бы вдоль стены, я бы его преспокойно снял. Я понял это быстро и при ближайшей же возможности запрыгнул в окно.
В домах все одинаково, много гнилого дерева, тряпье, с потолка свисает дрянь. Здесь было то же самое, только еще более перевернутое, разодранное, разломанное. Я вышел в коридор и на лестничную площадку. Надо было выбирать – направо или налево. Хотел налево. Там наверняка двор, горы мусора, можно спрятаться и ждать – рано или поздно стрелок полезет из окна. Но вдруг я понял, что стрелок подумает так же и двинул направо.
Крыльцо у дома оказалось смятое, точно наступил великан, козырек есть, ржавые штыри перил то, что надо. Устроился сбоку за третьей ступенькой. Стал ждать.