– Так надо. Сам понимаешь. Мы пойдем твой клан выручать – тебя с собой не возьмешь уже. У тебя даже автомата твоего нет. Посидишь немного. Отоспишься по-нормальному.
– Ага, отоспишься. А ты что, правда земляной?
– Что?
– Ну, земляной. Под землей передвигаться можешь?
– Я из Рыбинска, – ответил я.
– И что?
– Мы там все под землей передвигаемся. Как эти… маркшейдеры, слыхал про таких?
Шнырь плюнул.
– Ясно, – сказал он. – Да, за МКАДом чего только и нет, оно и понятно. Говорят, что китайцы кое-где живы, представляешь?
– А что тут представлять? Мы китайцы и есть.
– Не… – помотал головой Шнырь. – Мы не китайцы. Китайцы желтые все от жадности, а мы нормальные. Я вот не желтый.
Я бы не стал этого утверждать окончательно, поскольку под изрядной коркой грязи определить, желтый ли Шнырь или нет, возможности не представлялось. Но спорить не стал.
– А ты можешь научить? – спросил Шнырь.
– Чему научить?
– Под землей лазать? Научи, а? А я тебе тоже автомат достану.
– Смысла нет, – сказал я. – Учить тебя. У вас тут все равно под землей лазить нельзя – везде дома стоят. Так что бесполезно…
– Чего это она? – Шнырь кивнул вниз. – Долго. Пора бы уж и вылезти.
– Девушка, – объяснил я. – Они все такие. Умывается, наверное.
В лазе что-то пискнуло. Вскрикнул кто-то.
– Так…
Я вскочил, повернулся к домику.
– Не надо! – Шнырь схватил меня за штаны. – Не лезь туда! Она…
– Сам не лезь. – Я толкнул его, Шнырь покатился. – Указывать мне будешь…
Шнырь поднялся, в глазах злоба, такой опасный. Хотя и мелкий.
– Там случилось что-то, – объяснил я уже спокойнее. – Я посмотрю, посмотреть надо. Ты со мной…
– Нет! – Шнырь отпрыгнул. – Не полезу я туда!
– Не бойся…
– Я тут лучше! – В глазах у него плясал какой-то дикий совсем ужас. – Здесь…
В лазе снова крикнули. Теперь уже как-то злобно. Чужим, не Алисиным голосом.
Я сорвал карабин, сунул Шнырю.
– Разберешься?
– Да…
Сорвал топорик, бросил на землю. Мне он все равно не пригодится, размаху там, наверняка, внизу мало. И секира не пойдет. Так что лучше лопаткой, сподручнее, убойнее.
– Если что здесь появится – стреляй, – велел я. – Стреляй, главное, я выстрел услышу. Помогу.
– Осторожно там! Если что…
Но я уже нырнул в лаз.
Тут, в этой Москве, я настоящим лазутчиком стал. Подземно-проходцем, как сказала бы Алиса.
Лаз был выполнен мастерски. Сам не очень широкий, два взрослых человека, пожалуй и не разошлись бы. Я не понял, из чего это построено, приглядевшись, обнаружил, что это спинки стульев. Такие пластиковые стулья, люди все передохли, а стулья остались. И только окрепли со временем, спинками этих древних стульев были выложены и пол и потолок и стенки, так что сам ход тоже точно пластмассовым получился. Он опускался вниз под значительным уклоном, ступенек и поручней не предусматривалось и я почти катился вниз, вытянув руки.
Вывалился я в малюсенькую круглую комнатку, по стенам и даже по потолку ее тянулись толстые ржавые трубы и со всех сторон к тому же торчали круглые краны, тоже проржавевшие и кое-где даже распавшиеся. Я упал на них, они рассыпались в ржу, в разные стороны шуганулись шуршащие многоножки.
Поднялся.
Мишка. На кране сидел большой серый мишка, прямо передо мной. Игрушка. Видимо, раньше этот мишка был синий – пятна синевы еще кое-где проступали, сейчас серый. Вместо глаз такие вышитые крестики. Усмехнулся про себя – зачем Алисе мишка? Хотя девчонки все чувствительные. Да и вообще, игрушек мало осталось, мелким играть не во что, сразу с детства за оружие берутся, за арбалеты. Ничего, придет время…
Огляделся. Бутылки. С водой. Много. Вдоль стен стоят рядами. Двери. Железные. По сторонам. На вход и на выход. Или наоборот. Надежно. Одна дверь прочно приржавела к косяку, другая выглядела свеженько.
Я шагнул к свеженькой. Она тут же отворилась, ненамного, на полметра, выскочила, даже как-то выдавилась Алиса, тут же прижала дверь спиной.
– Ты что, его одного там оставил?! – завопила она как-то громко. – А ну наверх! Живо!
– Мне показалось…
– Руку порезала, – Алиса показала кровоточащую руку. – Орала! Вот что тебе показалось! Вверх! Там может быть…
Закончить она не успела, потому что наверху выстрелил мой карабин. И тут же заорал Шнырь. Дико, меня по хребту пробрало.
Я рванул вверх, быстро, как только мог.
Оказалось, что вверх карабкаться гораздо удобней, спинки кресел располагались так, что в убежище Алисы можно было легко скатиться и так же легко я полз вверх, перескакивая по спинкам, как по ступенькам. Выскользнул из бревен и сразу увидел Шныря.
Шнырь стоял спиной ко мне, ссутулившись, втянув голову в плечи, собравшись в комочек. Карабин лежал у его ног, дымился. Шнырь дрожал. Плечи, шея, даже голова.
– Шнырь! – крикнул я.
Он замер. И тут же заорал снова.
Я кинулся к нему, сжимая лопатку, схватил за плечи, повернул.
Глава 17Правда
Блохоловка. Та самая, что я взял у Гомера.
Снаружи круглая алюминиевая пластина – чтобы можно было на огне прожаривать, а к телу такой мягкий мешочек с особым искусственным мхом, пропитанным сальным дымом. Блохи любят этот запах и вместо того, чтобы тебя жрать, они в этот мешочек забираются и сидят там, а потом, когда под рукой будет первый попавшийся открытый огонь, ты на него аккуратно блохоловку и выкладываешь. Алюминиевая пластина нагревается, блохи начинают поджариваться, а те, что не поджариваются, те выскакивают наружу. И сразу в огонь. Трещат – просто ухо радуется. Алюминий быстро остывает – и уже снова к употреблению готова. Произведение технической мысли. Раньше вот, говорят, совсем блох не было. А теперь завелись. Как погань появилась, так и блохи, потому что одна погань к другой притягивается. Но ничего, мы и с блохами справимся, дайте только время.
Я развернул Шныря. В руке у него был короткий пистолет с широким дулом, пистолет свистнул. Из ствола вылетел блестящий шприц с малиновым оперением и острым жалом. Острие чиркнуло по круглой пластине блохоловки, шприц отскочил в сторону.
Шнырь отбежал в сторону, я постучал по блохоловке.
– Так, – сказал я.
Ловушка, сомнений не оставалось, они заманили меня в ловушку, Алиса и Шнырь. Все эти звуки, все это кривлянье. А я, дурак, попался. Все оружие им оставил. Наверное, они из одной семьи, охотятся на дурней из Рыбинска, грабят…
Из-за домика выступили еще двое, а третий появился сбоку, не заметил откуда. Я быстренько их оглядел. Взрослые.
То есть совсем. Лет за двадцать каждому. Высокие, хорошо в детстве питались, недокормицы не знали, крепкие опять же, значит и сейчас хорошо питаются. В комбезах, я таких и не видел раньше. С какими-то трубками, с пластинами железными. Серьезные комбезы. Конечно, не побегаешь, но они, судя по всему и не убегали ни от кого.
Вооруженные. У каждого штурмовая винтовка, с двойным магазином, с прицелом, да еще со штыком примкнутым. А в руках тоже обрезы, гладкоствольные, для ближнего боя. Все на меня нацелены. И видно, что в случае чего особо думать не будут, сразу стрелять начнут.
А у третьего вообще арбалет. Большой такой и тоже в меня метит.
Проследили, значит, не зря казалось.
Быстро обошли сбоку, так что мне пришлось повернуться к домику и лазу спиной.
Так.
Лопата. В левой руке. Ближайшему в переносицу – забрало у него открыто и сразу же кинуться вперед, выхватить оружие и, прикрываясь телом, положить остальных. Слишком много «но». От лопаты легко увернуться. Без замаха швырнуть не получится, а уже на замахе настоящий боец сместится и я промажу. Потом убитый может упасть назад, подставив меня тем самым под огонь. Да и вообще, судя по всему, эти мужики свое дело знали, расположились не крутом, как сделали бы дурни, а галкой – один чуть впереди, двое по бокам. Напасть не получится.
А Шнырь предусмотрительно отбежал в сторонку.
Ничего. Я не мог сделать ничего, даже убежать. Местность открытая, можно, конечно, прятаться за дубами. Все равно не скрыться. От штурмовых винтовок, да еще в умелых руках.
Попался.
Убивать меня явно не собирались, но, как я успел убедиться, ничего положительного в этом обстоятельстве могло и не быть. Пленных тут есть где использовать, я уже понял.
– Сидеть, – велел тот, что стоял чуть спереди.
– Лучше сядь, – крикнул издалека Шнырь. – Они стрелять станут, точно станут.
Я опустился на колени. В том, что эти станут стрелять, я не сомневался.
– Это он? – спросил первый, старший, и, видимо, по этой причине вооруженный арбалетом.
– Он-он, – подтвердил Шнырь.
– Ясно. Давай лопату.
Я осторожно, двумя пальцами за рукоятку, кинул лопату, до старшего она не долетела, наверное, метр, воткнулась в землю.
Никто не пошевелился. Они знали, насколько я могу быть опасен. Откуда-то.
– И что дальше? – спросил я. – Долго мне вот так стоять? До третьей Воды?
– Молчи, а то убью, – сказал старший.
Я замолчал.
А долго стоять мне не пришлось. Я вдруг увидел, как исказились лица этих троих. Отвращением, ужасом, ненавистью, у каждого по три выражения. И увидел, как стволы обрезов поползли вверх от моей головы, они целились уже не в меня, я догадался, что из укрытия показалась Алиса.
Время. Удобное. Внимание разделилось на два объекта, этим следовало воспользоваться. Я поймал взглядом лопату. Расстояние прыжка, я верно все рассчитал.
И тут старший выстрелил из арбалета. Зазубренный, похожий на гарпун болт прорвал воздух у меня над головой, за ним со свистом протянулся линь. Я прыгнул в сторону, затем к лопате.
– Не стрелять! – рявкнул старший.
Но они уже сбились. Тот, кто оказался ближе ко мне, выстрелил. Дробь расковыряла землю прямо передо мной. Старший вдруг дернулся и упал, арбалет вывернуло из рук и он отлетел куда-то в сторону, я успел заметить, что линь пристегнут карабином к широкому и толстому ремню на поясе старшего.