— Как вы понимаете, наша структура проверяет жалобы на судей нефедерального уровня в штате. Жалоб набирается много, работы полно. Наши расследования конфиденциальны, прошу учитывать это при сотрудничестве с нами.
— А как же! — отозвался Нейлор. Ничто в нем не вызывало доверия: ни бегающие глазки, ни масляная улыбка, ни плохо сидевший костюм, ни грозившие оторваться от напора пуговицы на белой рубашке. «Свобода расходов» — вот как Лейси обобщила про себя впечатление, производимое собеседником. Его вполне можно было принять за одного из многочисленных в столице штата лоббистов.
Желая произвести впечатление, Нейлор долго перечислял обязанности «своей» комиссии. За всеми заведениями штата, специализировавшимися на азартных играх, наблюдала одна она, а он был в ней царь и бог. Скачки, собачьи бега, лотереи, игровые автоматы, казино, круизные корабли, даже джай-алай[4] — все находилось в его юрисдикции. Задача выглядела колоссальной, но он не жаловался.
— Насколько вам подконтрольны индейские казино? — спросила Лейси.
— Всеми казино во Флориде распоряжаются индейцы. На первом месте семинолы. Честно говоря — хочу быть с вами совершенно откровенным, — в случае индейских казино наш надзор и контроль минимальны. Признанное федеральными властями племя — это государство в государстве с собственными законами. Мы во Флориде вступили со всеми операторами казино в договорные отношения, позволяющие взимать хоть какой-то налог с их доходов. Как он ни мал, это лучше, чем ничего. Сейчас действует девять казино, и у всех дела идут неплохо.
— Вы вправе войти в казино и проверить его бухгалтерию?
Нейлор важно покачал головой:
— Нет, не можем. Каждое казино подает ежеквартальный отчет, где показывает свою выручку и чистую прибыль, что служит основанием для исчисления налога. Как видите, нам приходится полагаться на их честное слово.
— Выходит, казино может заявлять о любых цифрах?
— Таков закон. Вряд ли он изменится.
— Как насчет федеральных налогов?
— Нет, их казино не платят. Договор — способ взять с них хоть что-то в казну штата. Мы со своей стороны строим дороги, предоставляем какие-то услуги вроде медицинских и образовательных. Бывает, они о чем-то просят штат. Но, честно говоря, здесь действует принцип добровольности. Если племя говорит «нет» тому или иному виду налогообложения, то мы бессильны что-либо предпринять. К счастью, они так не поступают.
— Сколько они платят?
— Полпроцента от чистой выручки. В прошлом году это составило сорок миллионов. Средства идут нашей комиссии и в фонд экстренных ситуаций Флориды. Можно поинтересоваться, куда вы клоните?
— Разумеется. Поступила исковая жалоба на поведение одного окружного судьи. Там замешан девелопер, сговорившийся с индейским племенем и с его казино. Судья участвует в дележе прибылей.
Нейлор поставил свою кофейную чашку на столик и покачал головой:
— Хотите начистоту, мисс Штольц? Я не очень удивлен. Если казино хочет мошенничать и передавать часть прибылей в чьи-то руки или просто тайно их распределять, то ему почти нельзя помешать. Самая что ни есть коррупционная ситуация. Казалось бы, непритязательные люди — и вдруг на них сваливаются колоссальные доходы. Понятно, жулики и любители «помочь» слетаются на них, как пчелы на мед. Добавьте к этому, что там почти весь оборот происходит наличными. Понимаете, какая это взрывчатая смесь? Мы, комиссия, только руками разводим. Они нам почти не подотчетны.
— Значит, здравствуй, коррупция?
— Я этого не говорил. Я толкую только о потенциале.
— Наблюдение и то отсутствует?
Нейлор повозил полными ногами, обдумывая ответ.
— Полномочиями расследовать любые правонарушения на индейских территориях обладает ФБР. Страшноватая перспектива, вы согласны? Повторяю, мы говорим о простых людях: от одной мысли, что к ним нагрянет ФБР, они без постороннего принуждения строятся в шеренги. К тому же большинство наших казино состоят в договорных отношениях с уважаемыми фирмами, умеющими управлять казино.
— Может ли ФБР предъявить ордер и конфисковать бухгалтерские книги?
— Не уверен. Насколько я знаю, такого еще не бывало. В последние двадцать лет ФБР проявляет мало интереса к индейским делам.
— Почему?
— Точно не знаю. Наверное, дело в нехватке людей. ФБР сосредоточилось на борьбе с терроризмом и с киберпреступностью. Какой интерес представляет для него мелкое мошенничество в казино? Зачем отвлекаться? Индейцам никогда так хорошо не жилось, в последние пару сотен лет — точно. — Нейлор бросил в свой кофе еще кусочек сахару и помешал кофе пальцем. — Речь случайно не о таппаколах?
— О них.
— Неудивительно.
— Почему неудивительно?
— Многолетние слухи. — Он отпил кофе, ожидая следующего вопроса.
— Что за слухи?
— О влиянии извне. Там с самого начала были замешаны какие-то темные личности, не брезгавшие убийствами, лишь бы появилось казино. Это только подозрения, не более того. Мы не расследуем преступления, даже близко к этому не подходим. Если нам становится известно о злоупотреблениях, полагается уведомлять ФБР.
— А слухи о дележе наличности не ходят?
Нейлор покачал головой:
— О таком не слышал.
— А про судью?
Он еще раз помотал головой, но оговорился:
— Хотя что-то в этом роде меня бы не удивило.
— Как ни странно, наш источник это подтверждает.
— Такие горы живых денег творят с людьми чудеса. Советую вам быть настороже, мисс Штольц. Осторожность и еще раз осторожность!
— Сдается мне, вы знаете больше, чем готовы сказать.
— Вовсе нет.
— Ну, как хотите. Прошу, не забудьте, что наше расследование сугубо конфиденциальное.
— Обещаю помнить.
Пока Лейси в первый — и в последний — раз посещала Комиссию Флориды по игорному бизнесу, ее напарник в первый — и в последний — раз оказался на поле для гольфа. По предложению Майкла Гейсмара, одолжившего ему по такому случаю свои редко используемые клюшки, Хьюго уговорил коллегу Джастина Барроу прикинуться парой гольфистов. Джастин обратился к своему другу, тот еще к кому-то, и в результате тонких манипуляций и наглого вранья один игрок получил возможность пригласить другого в качестве гостя на партию в «Рэббит Ран». Джастин играл в гольф по уик-эндам, поэтому, зная основные правила и этикет, не вызвал подозрений. Хьюго, напротив, был абсолютным новичком, вдобавок не испытывал к гольфу ни малейшего интереса. В мире, где он вырос, гольф считался нелепым занятием белых, которому они предаются в своих белых загородных клубах.
Первый ти-бокс — площадка для первого удара — в восточной части «Рэббит Ран» находился совсем рядом с площадкой для отработки дальних ударов и с клабхаусом, поэтому то, что Хьюго, в отличие от Джастина, не произвел первого удара, ни привлекло ничьего внимания. К 10.30 августовского утра температура значительно превысила 30 градусов по Цельсию, поэтому на поле было пусто. Даже будучи полным профаном в игре, Хьюго, руливший гольф-каром, радостно критиковал неумелость Джастина. Когда тот три раза подряд не смог выбить мяч из бункера — песчаной ловушки — на грине, участке с короткой травой вокруг ловушки, Хьюго покатился со смеху. На третьем грине Хьюго вооружился клюшкой-паттером Гейсмара, уверенный, что загнать мяч в лунку — невесть какая премудрость. Но даже с расстояния всего в десять футов это оказалось непростой задачей. Джастин отыгрался и разразился презрительной тирадой сплошь из заумных терминов.
При помощи спутниковых фото были обнаружены все четыре кондо, предположительно принадлежавшие под разными прикрытиями одному и тому же владельцу — судье Клаудии Макдоувер. Но Гейсмар требовал снимков, сделанных на месте. Стоя на четвертом ти-боксе, Хьюго и Джастин провожали взглядом мяч, улетевший после «пар 5» влево, и при этом изучали вереницу симпатичных кондо на удалении 250 ярдов.
— Теперь я знаю, что ты мастер отправлять мяч в неведомую даль. Запули-ка его лучше вон туда, к тем трем развалюхам! — попросил Хьюго. — Покажи класс!
— А может, сам попробуешь, раз это так просто, как ты утверждаешь?
— И попробую! — Хьюго воткнул подставку в траву, поставил на нее мяч, изготовился, расслабился и картинно исполнил свинг. Мяч улетел на добрую милю, от хука отклоняясь на лету влево. Место его падения в зарослях отследить не удалось. Хьюго молча достал из кармана еще один мяч и поставил его на подставку. Новый, еще более решительный взмах. Мяч сначала летел низом, потом стал набирать высоту. Казалось, траектория влечет его прямиком к цели, но он взмыл так высоко, что упал где-то за кондоминиумами.
— Хорошо, что поле такое широкое, тебе есть где развернуться, — заметил Джастин. — Миля туда, миля сюда — подумаешь! Вот только перелет нам ни к чему.
— Сгодится для первого раза.
— Как скажешь. — Джастин, готовясь к удару, оглядел фервей — участок с травой средней длины. — Я буду осторожен, чтобы не засветить прямо в окно. Не хочу бить стекла.
— Не болтай, лучше бей. Я готов искать мяч.
Удар, отменный слайс, удался: мяч нырнул в кусты у самой цели.
— В яблочко! — похвалил Хьюго.
— Спасибо на добром слове, — сказал Джастин.
Они сели в гольф-кар, промчались поперек фервея и свернули вправо, к кондоминиумам. Джастин незаметно обронил мяч в траву — пусть кто-нибудь заикнется, что не он его сюда забросил! — а потом достал приборчик, похожий на лазерный дальномер, которым определяют расстояние от мяча до флагштока. На самом деле это была видеокамера. Пока Хьюго лениво брел к ограде дома номер 1614D, изображая поиски потерявшегося мяча, Джастин отснял кондоминиум с близкого расстояния. У Хьюго на поясе был прикреплен фотоаппарат, делавший снимки, пока он шарил в кустах, используя супер-клюшку, айрон номер 7, как вульгарную палку.
Со стороны они выглядели гольфистами-неудачниками, ищущими потерявшиеся мячи. Такое происходило ежедневно и ни у кого не вызывало любопытства.