– Что ж, прекрасно, Марк, – сказал Шепард. – А теперь давайте сообщим новости Андреасу.
Шепард включил магнитофон, Уайтекер сел за стол и набрал номер Мика Андреаса. Запись будет сделана в присутствии двух свидетелей, Шепарда и Суперно. Правда, слишком многого от этой записи никто не ожидал, но будет, по крайней мере, лишнее свидетельство того, что Андреас знал о цели парижской встречи.
Французские власти запретили записывать телефонные переговоры, но здесь, в посольстве, они были на американской территории и могли отвести душу. Они могли записать не только отчет о переговорах, которого ожидал Андреас, но и все, что им заблагорассудится.
Агенты ФБР чувствовали, что приближается кульминация «Битвы за урожай». Пора было форсировать события. Они изложили план действий Уайтекеру, и тот радостно его одобрил.
План привели в действие 12 октября. В шесть утра Уайтекер постучал в дверь номера 121 отеля «Хэмптон-Инн» в Форсите.{172} На нем были темно-синие костюмные брюки, а пиджака не было.
– Ну как? – спросил он, быстро входя в комнату. – У меня мало времени.
– Много и не требуется, – отозвался Херндон.
У него был наготове темно-синий пиджак, идеально подходивший к брюкам Уайтекера и начиненный новейшей звукозаписывающей аппаратурой. Уайтекер улыбнулся.
За прошедшую неделю он ни разу не виделся с Миком Андреасом, а сегодня расскажет ему о переговорах в Париже. Если повезет, Андреас выскажется и насчет предполагаемой встречи с Ямадой. Так что техника ни в коем случае не должна была подвести.
Пиджак принадлежал Уайтекеру и составлял пару к брюкам. Неделю назад агенты забрали у него этот пиджак, и в Спрингфилде в его подкладку вшили маленький магнитофон, а в лацканы – микрофоны.
Уайтекер надел пиджак. Никаких изменений в нем он не почувствовал.
– О'кей, Марк, – сказал Херндон. – Когда захотите начать запись, выключатель в кармане.
Выключатель был маленький и простой. ФБР поработало отлично.
Уайтекер передал Херндону микрокассету и магнитофон, и тот вставил пленку и батарейки. Затем Уайтекер рассовал звукозаписывающие устройства по местам – все четыре штуки. Он был готов к работе.
Чуть позже, в 9.15, Уайтекер и Уилсон пробирались сквозь лабиринт столов дилингового зала АДМ к кабинету Мика Андреаса. Мик вызвал их, затребовав отчет о переговорах в Париже. Записывающие устройства в подкладке пиджака Уайтекера и в нагрудном кармане были включены.
– Как они оценивают наше производство? – спросил Андреас.
– Примерно в пятьдесят тысяч тонн, – ответил Уайтекер. – А на самом деле мы производим около шестидесяти восьми.
– Они считают, сорок пять, – рыкнул Уилсон.
Уайтекер покачал головой:
– Они хотят, чтобы мы производили не больше сорока пяти, но думают, что мы производим пятьдесят.
– А у нас, значит, семьдесят?
– Пока шестьдесят восемь, – уточнил Уайтекер.
Андреас спросил, может ли АДМ сократить производство на двадцать тысяч тонн, чтобы ублаготворить конкурентов, но Уайтекер ответил, что проблема не в этом. Количество лизина, которое хотят производить в совокупности все компании, превышает объем текущего рынка. Если все выбросят продукцию на рынок, цены неизбежно упадут.
– Я думаю, все было бы в порядке, если бы не Икэда, – сказал Уайтекер. – Мы с Терри его на дух не переносим.
– Не будь наивным! – презрительно фыркнул Уилсон. – Он делает то, что велит ему Ямада.
Чтобы решить проблему, сказал Уайтекер, потребуется личная встреча Андреаса с Ямадой.
– Вот кто меня действительно беспокоит, – отозвался Андреас.
– Да, но он-то вроде бы мыслит разумно, – сказал Уайтекер. – А Икэда – задница, и, я считаю, он-то и заварил кашу.
– Ямада действует как остальные: посылает на переговоры своего болванчика, – откровенно брякнул Андреас. – Велит ему: «Поезжай, сражайся, не уступай ни пяди».
– Да, похоже, что такова их политика, – согласился Уайтекер.
– Ты передал Ямаде, что я могу встретиться с ним где угодно? – спросил Андреас.
– Передам сегодня же вечером, – кивнул Уайтекер.
Ситуация требует срочных мер, добавил он. Иначе цены неминуемо упадут.
– Месяца три-четыре мы продержимся, а потом, если ничего не изменится…
– …мы все потеряем кучу денег, – закончил за него Андреас.{173}
В 15.30 того же дня все трое встретились еще раз. Андреас хотел досконально разобраться в положении дел на рынке лизина и в объемах этого рынка. Уайтекер и Уилсон подробно изложили мнения конкурентов.
Уилсон почесал подбородок.
– Цены запросто могут упасть процентов на десять, – сказал он.
– На десять? – удивленно переспросил Андреас.
– Да, – ответил Уилсон.
– Это верно, – подтвердил Уайтекер.
Андреас улыбнулся и поднял руки ладонями вверх:
– Тогда нам остается только врать конкурентам. А уж если мы врем, то делаем это с открытыми глазами, этого у АДМ не отнимешь.
Уилсон согласился, что в этом преимущество АДМ перед японцами.
Независимо от размеров рынка, продолжил Андреас, надо продумать позицию на переговорах. Месяцев через шесть надо начать жаловаться на ограничения по объему производства – даже если АДМ будет тайно производить намного больше. Если к тому времени конкуренты будут готовы договориться об объемах, следует создавать искусственные препятствия, чтобы оттянуть этот момент до тех пор, пока не удастся скрыть обман.
– Таким образом, мы на время избавимся от этих разборок, – сказал Андреас.
– Правильно, – поддакнул Уайтекер.
– Итак, – заключил Андреас, – начинаем врать, прямо сейчас.
В 16.40 Уайтекер снова был в кабинете Андреаса, на этот раз один на один. Единственным звуком, нарушавшим тишину в кабинете, было пыхтение аквариумного насоса. Мик вызвал Уайтекера, чтобы получить дополнительную информацию о японцах. По-видимому, он понял, что настал критический момент. Выбор был один: либо извлекать максимальную прибыль, либо развязывать войну цен.
Мик снова и снова прокручивал варианты развития событий. Врать конкурентам имело смысл в том случае, если они не пойдут на соглашение. Если пойдут, ну что ж, тогда дело другое. Андреасу в некотором смысле даже нравилось положение АДМ на рынке. Все азиатские компании присутствовали на нем еще до появления АДМ и действовали, сговариваясь о ценах. Когда АДМ стала стучаться в дверь, желая вступить в клуб, ее проигнорировали. Не получив ответа, компания снизила цены, послав ясный сигнал тем, кто поначалу не принял новичка всерьез.
Андреас откинулся в кресле. Теперь пора сделать паузу и успокоить рынок, сказал он. Если спрос упадет, АДМ сократит производство.
– Вот так им и скажи, – велел он Уайтекеру, – но предупреди, что никаких штучек с их стороны мы не потерпим. Если они начнут переманивать наших клиентов, никакого сокращения не будет. И пусть знают: все, что мы потеряем, мы отберем назад, когда цены вырастут. Но, вообще-то, я не думаю, что они попрут против нас, как ты считаешь?
– Да, вряд ли, – согласился Уайтекер.
– Кишка у них тонка.
– Тут еще и вопрос доверия.
– Знаю.
– Я хочу сказать, что Терри нагнал на них страху.
– Совсем как Икэда, – улыбнулся Андреас. – Терри – это наш Икэда.
Уайтекер засмеялся:
– Терри сделал нужную вещь в нужное время.
– Ну да, ну да. – Андреас наклонился к Уайтекеру. – Икэда, наверное, пошел к своему боссу и сказал: «Я велел этим ублюдкам, чтобы они сократили производство вдвое, или им будет плохо». А Ямада про себя подумал: «Плохо-то, может, и будет, только кому, сукин ты сын?»
Ямада наверняка понимает, что конфронтация с АДМ ничего не даст, рассуждал Андреас. Американцам уже случалось сбивать цены на лизин, и они сделают это снова, если им не пойдут навстречу.
– Ведь по правде говоря, им известно, на что мы способны.
– Да, – согласился Уайтекер. – Мы трижды сбивали цену до шестидесяти центов.
– Вот именно. В третий раз это было просто чудо.
Андреас наклонился к нему, съехав на самый край кресла.
– А знаешь, я с удовольствием встречусь с Ямадой.
Уайтекер навострил уши:
– Правда? Я думаю, рано или поздно придется это сделать.
– Да-да, я с удовольствием лично переговорю с ним. Наедине. Я сяду и скажу ему: «Знаете, у меня ведь есть акционеры…»
– Мне предупредить его о личной встрече? – спросил Уайтекер. – По-моему, Икэда собирался быть на ней.
– Сделаем это в последний момент.
Может, лучше сначала переговорить всем вместе, предложил Уайтекер, а потом Андреас и Ямада уединятся. Тогда все будут довольны.
– М-да. Возможно, действительно стоит сначала выслушать их бред, – согласился Андреас.
– Да.
– А после этого я заведу Ямаду в укромное местечко и скажу ему: «Смотрите, что получается. Эти ребята грызутся и стараются перерезать друг другу глотки, а деньги при этом теряем мы с вами. Почему бы нам не договориться?»
– Отлично, – рассмеялся Уайтекер.
– Обязательно устрой так, чтобы мы оказались наедине. Так я смогу говорить гораздо откровеннее.
– Угу.
Андреас улыбнулся, не разжимая губ.
– Не исключено, что Икэда записывает все наши переговоры. Таскает магнитофон под пиджаком.
Уайтекер заморгал и принужденно засмеялся. Диктофон в его кармане вдруг стал очень тяжелым.
– Он, наверное, записывает их, чтобы потом перевести на японский, чтобы японцы могли прочитать… – бессмысленно забормотал он, лихорадочно пытаясь сменить тему. – Я очень ценю все, что вы сделали… – Язык его от волнения начал заплетаться. – И мне очень, да, очень нравится заниматься всем этим. Мы… вы… достигли таких успехов. Не то что с лимонной кислотой, говоря честно.
– Ну да, знаю.
Это напомнило Андреасу, что он хотел распорядиться о назначении Барри Кокса президентом группы лимонной кислоты. А это вело к ряду кадровых перестановок.