– Еще разок, Марк, – произнес он извиняющимся тоном.
– Конечно, конечно, нет проблем, – отозвался Уайтекер.
Уайтекер снял рубашку, а Херндон, выдавив на ладонь крем, размазал его по груди Марка и сбрил волосы. Оба чувствовали себя неловко.
Затем Херндон достал звукозаписывающее устройство. Оно относилось к одному из первых поколений новой марки «Ф-бёрд», разработанной научно-исследовательским отделом ФБР.{192} На практике его опробовали впервые. Тонкий корпус был величиной с портсигар. Вместо магнитной ленты в устройстве использовалась карта памяти. Записанный разговор можно было сбросить на компьютер и прослушать. Устройство не требовалось включать и выключать. Перед началом переговоров агенты запустят его, запрограммировав на определенное время работы. «Ф-бёрд» будет записывать все подряд, пока не истечет это время или пока его не остановят агенты.
Пристроив аппарат на спине Уайтекера, Херндон подсоединил микрофоны и тщательно закрепил их на выбритой коже.
– Боб, я уверен, что все получится, – заявил Уайтекер, надевая рубашку.
– Как по-вашему, помещение не слишком тесное?
– Ничего, поместимся. Все будет нормально.
Напоследок Херндон передал Уайтекеру инструкции прокуроров.
– И еще одно, Марк, – сказал он. – Когда вы начнете договариваться о ценах и объемах производства, постарайтесь провести голосование по обсуждаемым вопросам, чтобы убедиться, что все согласны. И желательно, чтобы прозвучало слово «соглашение».
Херндон ожидал, что Уайтекер начнет возражать. Ведь так дела не делаются. Херндон и сам понимал, что голосование выглядело бы неестественно. Но этого требовали прокуроры. К удивлению агента, Уайтекер спокойно сказал, что с голосованием проблем не будет.
– Во время переговоров я, наверное, позвоню вам, даже если не возникнет затруднений, – просто для того, чтобы вы знали, что мы держим руку на пульсе, – предупредил Херндон. – Сделайте вид, что это звонят из обслуживания номеров и спрашивают, все ли в порядке.
– Ладно.
В номер вошел Везеролл. Вид у него был серьезный и решительный. Он был готов начать операцию.
Херндон снова обратился к Уайтекеру:
– Я уверен, все будет хорошо, Марк. Не забудьте только про слово «соглашение».
– Не забуду, Боб.
– И не говорите слишком много. Пусть лучше все происходит естественно, само собой.
– Но мне придется говорить! – возразил Уайтекер.
– Я знаю, но…
– Я ведь представляю АДМ и должен буду заявить нашу позицию. Если я промолчу, это вызовет подозрения.
– Я понимаю, Марк. Говорите все, что нужно. Просто старайтесь не затыкать рот остальным. Пусть все выскажутся.
– Ну да, это понятно.
Уайтекер собрался уходить. В этот момент Херндон почувствовал прилив симпатии к нему и подумал о том, как им повезло с помощником. Именно из-за него они были здесь. Именно он помогает ФБР следить за переговорами и собирать улики. Без Уайтекера никакого расследования не было бы вовсе.
Масару Ямамото из японской компании «Киова хакко» толкнул стеклянные двери отеля «Шератон Макаха» и вышел на свежий воздух. Он только что позавтракал и теперь направлялся на встречу с другими предпринимателями в номер Уайтекера. Несмотря на слаксы и спортивную рубашку, он выглядел почти официально и отличался от других постояльцев отеля, направлявшихся играть в гольф.
Он не замечал, что один из этих небрежно одетых людей следует за ним. Когда Ямамото свернул на дорожку, ведущую к коттеджу Уайтекера, человек остановился и, прикоснувшись к карману, включил спрятанную рацию.
– К вам движется расфранченный азиат лет сорока, – доложил он.
У подножия холма Ямамото повернул за угол коттеджа и прошел мимо окна, закрытого жалюзи.
Человек, стоявший за этими жалюзи, чуть раздвинул их и нацелил на Ямамото объектив автоматической фотокамеры.
Камера несколько раз щелкнула.
Херндон уселся перед пустым экраном монитора и надел наушники. Вошли несколько агентов из команды наблюдения и сообщили, что в гостиной Уайтекера уже находятся некоторые участники встречи и он сам. Херндон посмотрел на часы. Стрелка подбиралась к 8.55. Он включил аппаратуру, экран ожил, комната наполнилась звуками. Говорил Терри Уилсон.{193}
– Мы даем вам пять процентов, – услышал Херндон. – Эта часть рынка будет в вашем распоряжении.
– Пять процентов? – саркастически переспросил Ямамото. – Ну-ну…
– Вот теперь он окончательно проснулся, – прокомментировал Анри Веттер, представлявший на этой встрече компанию «Евролизин».
Все рассмеялись.
Херндон не понимал, о чем речь, но это было неважно. Манипулируя джойстиком, он сфокусировал камеру на группе вокруг стола. Кореец Чхом Су Ким поставил стул прямо перед лампой, но стул тут же куда-то исчез. Оказалось, что Уайтекер передвинул его на другое место. Херндон улыбнулся. Уайтекер держал ситуацию под контролем.
Уайтекер оглядел заполненное людьми помещение. Стулья стояли почти впритык друг к другу. Лампа – неужели та самая, что в Ирвайне? – находилась перед самым окном и была совсем не к месту. Уайтекер провел ночь в этом номере, но только сейчас обратил внимание на тесноту. Бизнесмены сидели чуть ли не на коленях друг у друга.
Он посмотрел на часы. Пора начинать.
– Разрешите мне приветствовать всех присутствующих, – сказал он. – Я рад, что вы смогли приехать, и мне жаль тех, кто не сможет сыграть завтра в гольф. Уверен, мы хорошо проведем время.
Остальные девять человек, потягивающие кофе или апельсиновый сок, рассмеялись.
Уайтекер объявил, что на утреннем заседании они обсудят объемы производства и результаты последней встречи в Японии. После ланча будет рассмотрена проблема с «Чейл йеданг», меньшей из двух южнокорейских компаний, которая все еще отказывалась соглашаться с отведенной ей долей прироста объемов производства. Чтобы оказать на «Чейл» давление, решили, что компанию не допустят к участию в утреннем заседании.
– Разумеется, мы можем утром коснуться и вопроса о ценах, – добавил Уайтекер.
Уилсон, сидевший на диванчике со светлой обивкой, достал сигарету, и тесное помещение наполнилось дымом.
Уайтекер предоставил слово Кандзи Мимото, который подошел к установленному в углу стенду и принялся писать на нем цифры. Эти цифры, сказал он, означают количество лизина, которое компании, по их сообщениям, произвели в феврале. Он сопоставил их с долей, отведенной каждой из компаний по договору.
– Это делается для того, чтобы, знаете ли, поддержать цены, – объяснил он. – А поддерживая цены, э-э-э, ну, мы все понимаем друг друга.
На обсуждение цифр ушло около получаса. Уайтекер начал беспокоиться из-за того, что Херндон не звонит. Может, нарушена телефонная связь? Он не выдержал. В 9.34 он схватил телефонную трубку и набрал номер.
– Хочу заказать еще апельсинового сока, – объяснил он окружающим.
Херндон снял трубку после первого же звонка.
– Все в порядке? – спросил Уайтекер.
Херндон поразился, как у Марка хватило духу задать такой вопрос, находясь в гуще заговорщиков.
– Да, все в порядке, – ответил он. – Чуть было не возникла проблема с этим стулом, но теперь все нормально.
– О'кей, – отозвался Уайтекер. – Еще апельсинового сока, пожалуйста.
Они разъединились. Уайтекер снова переключил внимание на коллег. Херндон снова воззрился на экран.
Агентам и в голову не пришло запастись апельсиновым соком. Если кто-то из участников переговоров обратит внимание на то, что сок так и не принесли, он, скорее всего, спишет это на нерадивость обслуживающего персонала.
Заговорщики, обменявшиеся цифрами объемов производства, хотели быть уверены в их истинности. Кто-то предложил нанять независимых аудиторов. Мимото забеспокоился.
– Если мы… это… не доверяем друг другу, тогда нам, конечно, нужны аудиторы, – произнес он, запинаясь. – Но мы не можем нанять их, потому что… потому что мы говорим о незаконных вещах и…
– Это законно, – бросил Уилсон.
Мимото уставился на него в изумлении:
– Это очень незаконно!
– Аудит? Аудиторы? – покачал головой Уайтекер. – Ну-ну. Аудиторы и без того знают наши финансовые данные.
– И вы думаете, что мы поступаем законно?
– Да, – ответил за Уайтекера Уилсон, – абсолютно законно.
– Да все это незаконно! – возразил Мимото.
– Нет, законно, – упорствовал Уилсон.
Для японцев это звучало как бессмыслица. Они были уверены, что нарушают закон. Поэтому их встречи и были тайными. Они не понимали, что Уилсон проводит различие между абсолютно законной передачей данных в адрес отраслевой ассоциации и незаконным использованием этих данных для фиксирования цен. Следующие несколько минут Уилсон объяснял, отчего ассоциациям позволено владеть цифрами объемов продаж.
Ямамото заспорил. А что происходит после того, как цифры окажутся в распоряжении ассоциации?
– Сообщать цифры в ассоциацию – это законно, – отвечал Уилсон. – А то, что мы с ними здесь делаем, незаконно.
– Вот эти данные незаконны, – указал Ямамото на одну из написанных Мимото цифр.
– Даже спорить с вами не буду, Масси, – отмахнулся Уилсон.
Все рассмеялись.
– Эта цифра незаконная, – не унимался Ямамото, тыча указкой в написанное. – А эта законная. Эта опять незаконная…
Уилсон присоединился к общему смеху.
Агенты из команды наблюдения столпились позади Херндона, глядя на экран и не веря своим глазам.
– Нет, вы это слышали? – воскликнул один из них. – Вот это материальчик!
– Да, материальчик хорош, но такого у нас уже полно, – пожал плечами Херндон.
Группа наблюдения некоторое время молча смотрела на происходящее.
– Нет, это все-таки уникальное дело, – тихо сказал кто-то.
Корейцы из «Мивона» бросали на всех косые взгляды. Какие еще аудиторы? Разве мало того, что компании сообщают о своих продажах обычным бухгалтерам? И насколько можно верить такому аудиту? Может, предположили корейцы, компании смогут принуждать бухгалтеров лгать. Тогда надо всякий раз обращаться к новой бухгалтерской фирме.