Сидя в углу, Жак Шодре из «Евролизина» покачал головой. Что за дикая мысль! Сменишь бухгалтеров, и все поймут, что в компании что-то не так.
– У нас в Европе, как и в США, антитрестовские законы соблюдаются очень строго, не то что в Корее, – возразил он. – Мне трудно будет объяснить бухгалтерам-контролерам, почему аудит проводит другая фирма. С какой стати?
– Точно, – поддакнул Уилсон.
– Это сразу вызовет подозрения, – сказал Шодре.
Разгорелся спор. Закурив новую сигарету, Уилсон слушал их, удивляясь готовности корейцев идти на совершенно неоправданный риск.
– Как, черт побери, вы рассчитываете сохранить это в тайне? – не выдержал он. – Это невозможно.
Спор возобновился с новой силой. Уилсон слушал, потягивая кофе из пенопластовой чашки, но вскоре снова вмешался в разговор.
– Либо мы доверяем друг другу, либо нет, – заявил он. – В принципе, я ничего не имею против аудиторов, мы постоянно приглашаем их. Но в конечном счете все упирается в вопрос о доверии.
В конце концов собравшиеся решили полагаться на информацию, предоставляемую обычными аудиторами компаний. Конечно, она будет не такой надежной, как при постоянной смене контролеров, которую предлагала «Мивон», зато не будет никакого риска.
Осталось решить, что делать с «Чейл йеданг», не представленной на переговорах. Правда, на дневном заседании должен был присутствовать менеджер этой компании Чун Мо Су. Но что ему сказать?
Стали спорить, какую долю выделить компании – две тысячи тонн или шесть тысяч. По мнению Уилсона, надо позволить «Чейл йеданг» занять то положение на рынке, на которое они претендуют, иначе они сведут на нет все договоренности, начав продавать лизин по заниженной цене.
– Они поведут себя как слон в посудной лавке и сокрушат рынок, – сказал Уилсон. – Эти две тысячи тонн могут обрушить рынок с одного доллара двадцати центов до шестидесяти пяти центов.
– Верно, – кивнул Мимото.
– Нам в АДМ нравится американская поговорка «Пусть лучше ссут из палатки наружу, чем снаружи в палатку».
– Как это: «ссут из палатки»? – не понял Мимото.
Все рассмеялись.
– Иначе говоря, лучше, если они будут с нами, – пояснил Уилсон.
– Надо, чтобы они оставались нашими друзьями, – вступил в разговор Уайтекер. – Не забывайте наш принцип: конкурент – друг, клиент – враг.
С этим согласились все. «Чейл йеданг» выделят долю достаточно большую, чтобы она по-прежнему была заодно со всеми. Мимото снял исписанный цифрами лист бумаги с доски.
– Следующий вопрос, – сказал Мимото, складывая бумагу, – как использовать нашу ассоциацию производителей аминокислот.
Ямамото засмеялся.
– Мы ее используем, – сказал Уайтекер. – Используем.
Слово предоставили Жаку Шодре. Он раздал распечатанные копии повестки дня фиктивного собрания ассоциации, в котором они в данный момент якобы участвовали. Она должна была объяснить, зачем все производители лизина слетелись на Гавайи.
– Разумеется, в том, что мы делаем, нет ничего противозаконного, – произнес Шодре под дружный смех собравшихся, – но на всякий случай…
– Это ваши законники вам сказали? – рассмеялся Уайтекер. – Наши в этом не уверены. – Он пробежал глазами листок с повесткой дня. – Это официальная повестка?
– Да, – ответил Шодре, садясь на место. – Для нас, по крайней мере, это хорошее прикрытие.
– Конечно, – согласился Уилсон.
Минут двадцать все обсуждали пункты фиктивной повестки дня и возможные проблемы, которые могли возникнуть в ходе воображаемого собрания ассоциации.
Утреннее заседание закрылось после одиннадцати часов. Уайтекер встал. «Классно», – подумал он. Ему до смерти захотелось поделиться радостью с Херндоном.
– Мне надо позвонить, – бросил он и, шмыгнув в спальню, схватил телефонную трубку. «Ф-бёрд» между тем вел запись.
Херндон наблюдал за спектаклем, разыгрывавшемся на экране монитора, как вдруг раздался телефонный звонок.
– Боб? – услышал Херндон в трубке. – Это Марк.
Что за черт? Херндон испуганно посмотрел на экран. По телефону в гостиной никто не говорил. А Уайтекера в комнате вообще не было. Херндон тут же выключил видеокамеру. На часах было 11.13.
– Марк, вы где?
– Я у себя в спальне.
Про себя Херндон выругался. Камера была установлена так, чтобы видеть входную дверь, и агент был уверен, что заметит, когда его свидетель покинет гостиную. Ему и в голову не приходило, что Уайтекер может улизнуть в спальню. Если он будет и дальше прыгать туда-сюда, видеозапись признают недействительной.
Все не так просто, как кажется.
– Марк, – сказал Херндон, стараясь сдержать раздражение, – вы покинули помещение, а видеокамера продолжала работать.
– Почему же вы ее не отключили?
– Я уже отключил. Но я не слышал, чтобы вы предупреждали, что собираетесь выйти.
– Я предупредил.
– Постарайтесь в следующий раз произнести это четко и громко.
– Но я произнес, – оправдывался Уайтекер, – сказал, что пойду позвонить и что мы все увидимся снова в одиннадцать тридцать.
На самом деле заявление Уайтекера звучало иначе.
– Ну ладно, Марк, оставим это, – произнес Херндон ровным тоном, хотя внутренне он кипел.
– Я что-нибудь испортил?
– Надеюсь, что нет. Но в следующий раз громко объявляйте, что уходите.
– Я объявил! Я сказал, что пойду позвоню и что мы расстаемся до одиннадцати тридцати.
– О'кей, о'кей. Я просто не расслышал.
Помолчав, Уайтекер сказал:
– По-моему, все очень неплохо, да? Это то, что вам надо?
Херндон понимал, что именно для этого Уайтекер и звонил. Он был взволнован развитием событий, и ему не терпелось обсосать каждую подробность.
– Да, это то, что надо. Вы хорошо справляетесь, Марк.
– Это ничего, что немного сместили стулья?
– Нет-нет, все в порядке.
– Этот Ким сначала поставил свой стул прямо перед камерой, вы заметили? Но я его передвинул. Потому что он загородил бы всю комнату. Ничего не было бы видно. – Уайтекер чуть ли не задыхался от возбуждения. – И слово «соглашение» говорили, да?
– Да-да, Марк, говорили.
– И не один раз, а несколько, много раз, да?
Уайтекер сказал, что теперь будет ланч и что сейчас, пока камера выключена, агенты ничего важного не пропустят. Все просто болтают о пустяках.
– Значит, не забудьте, Марк, если будете выходить из комнаты, просто объявите об этом, – напомнил ему Херндон еще раз.
– Я и в этот раз объявлял. Я сказал, что позвоню и встречусь с ними через пятнадцать минут в ресторане. Я сказал это ясно троим или четверым из них.
– Понятно, понятно, Марк. Я просто напоминаю.
В разговоре наступила пауза.
– Значит, получается как надо, да? – опять спросил Уайтекер.
– Да, Марк, все как надо.
– Вы поняли, зачем я позвонил тогда насчет апельсинового сока, да? Никакого сока я не хотел, а просто хотел спросить, все ли в порядке.
Они поговорили о планах на вечер. Обедать Уайтекер собирался в компании других производителей лизина.
Пауза.
– Все получается как надо, да?
Спустя несколько минут Уайтекер встретился с Уилсоном на первом этаже отеля. Диктофон на его спине был включен.
– По-моему, все идет отлично, да? – спросил Уайтекер.
– Угу, – пробурчал Уилсон.
Призывы Уилсона к взаимному доверию возымели действие, сказал Уайтекер. Все стали держаться свободнее. Уилсон сделал большое дело.
– Ну да, смотрят друг на друга уже не так косо, – согласился тот.
Уайтекер рассмеялся.
– И все равно только и думают, как облапошить других, – пожал плечами Уилсон. – Мик наверняка тоже думает об этом, ты ж его знаешь.
После ланча Уайтекер привел Чун Мо Су из компании «Чейл йеданг».
– Вы будете играть завтра в гольф? – спросил его Су.
– Да, и сегодня, думаю, тоже.
– Я только для этого сюда и приехал, – засмеялся Су.
В номере появились и другие бизнесмены. Стало еще теснее, чем утром, и не всем хватило места за столом. Су пристроился на диванчике.
– Удивительно тесно тут, – заметил Уилсон, оглядывая комнату.
– Да, номер меньше, чем я ожидал, – отозвался Уайтекер.
Затем он объявил, что идет в соседнюю комнату, чтобы взять оттуда еще один стул. Объявил громко, но естественно.
Херндон на несколько секунд отключил камеру. Его наставления подействовали.
Су, подперев голову рукой, оглядел комнату. Он злился на то, что его не допустили на утреннее заседание.
– Не объясните ли, почему вы не позволили мне присутствовать? – спросил он.
– Я же объяснял вам это по телефону! – взвился Мимото. – Я говорил вам несколько раз. Не понимаю, зачем объяснять снова!
Су молча смотрел на него в упор. Если Мимото думает, что может запугать его, то он ошибается. Да, «Чейл йеданг» самая маленькая компания из всех, что производят лизин, но это не значит, что он позволит помыкать собой.
– Во всяком случае, забудем прошлое, – сказал Мимото. – Мы же не против того, чтобы принять вас – на определенных количественных условиях.
Су спросили, на какую долю продаж рассчитывает его компания. Тот ответил, что на восемнадцать тысяч тонн.
– На меньшее мы не согласны, – заявил Су.
– Какой в этом смысл? – раздраженно воскликнул Мимото.
Херндон в своем номере усмехнулся. Конечно, Су участвовал в преступном сговоре вместе с остальными, но агент невольно почувствовал нечто вроде симпатии к нему. Су выступил против крупнейших акул лизинового бизнеса, понимая, что его маленькая компания может при желании спутать им все карты. Он играл на их страхах, играл ва-банк.
«Лихой парень», – подумал Херндон.
Несколько минут Уилсон объяснял Су ситуацию. Если представленные на встрече цифры верны, то «Чейл» получит долю, на которую претендует, – восемнадцать тысяч тонн, а то и больше. Но если рынок сузится, всем компаниям придется производить пропорционально меньше лизина – в соответствии от их доли на рынке.