Есть много крупных вопросов, по которым я бы хотел лично поговорить с вами. Если Вы сочтете это своевременным и необходимым, я готов прибыть в начале августа. Но я хотел бы, чтобы Вы считали это не моей нескромностью, а единственно глубоким стремлением выяснить до мирных переговоров некоторые вопросы и определить по ним позиции, так как полагаю, что это в интересах Балканских стран и Советского Союза. Примите выражение моего глубокого уважения. Ваш И. Броз Тито»[214].
В письме В. М. Молотову, советскому министру иностранных дел, маршал Тито высоко оценил дипломатическую и материальную помощь, оказанную Советским Союзом Югославии раньше, и выразил надежду, что эта помощь будет предоставляться и в будущем, так как она «в эти судьбоносные дни необходима больше, чем когда бы то ни было», что «НОАЮ быстро увеличивается, и, если мы вовремя получим оружие, у нас в Сербии будет в короткий срок не менее 10 дивизий»[215].
Стремясь нейтрализовать «попытки англичан восстановить власть короля в Югославии, по крайней мере в Сербии», Тито сообщил Молотову о своем намерении как можно дольше оттягивать создание единого правительства с тем, чтобы выиграть время для укрепления позиций народно-освободительного движения в Сербии, связывая такую возможность с «приближением Красной армии к Балканам»[216].
Корнеев должен был вылететь в Москву на самолете, командиром которого был майор Александр Шорников. Накануне из Москвы пришло сообщение о том, что командиру корабля Шорникову Президиум Верховного Совета СССР присвоил звание Героя Советского Союза. Такой же высокой награды были удостоены второй пилот Борис Калинкин и штурман Павел Якимов[217].
Перед вылетом Корнеева в Москву с самолетом Шорникова произошло чрезвычайное происшествие на острове Вис, которое не имело отношения к посланиям Тито в Москву, но сорвало выполнение другой просьбы маршала.
28 июня 1944 года Шорников по указанию Корнеева прибыл на остров Вис для того, чтобы доставить на базу в Бари нескольких югославских офицеров, назначенных маршалом Тито для организации Главного штаба сопротивления в Сербии. Самолет Шорникова стоял на значительном расстоянии от других британских самолетов. Ночью на аэродроме неожиданно появился английский грузовой автомобиль. Водитель направил машину к советскому самолету и, ударив его, сломал консоль правого крыла. Самолет был выведен из строя. Шорников не мог выполнить приказ и доставить офицеров штаба Тито в Сербию.
Корнеев срочно доложил о случившемся в Москву. Наркомат иностранных дел СССР направил английскому послу ноту, в которой указал, что «этот случай…. мог иметь место только при наличии злого умысла».
Советское правительство требовало срочного расследования этого инцидента[218].
Посол Великобритании в Москве А. Керр 5 июля 1944 года направил заместителю наркома иностранных дел СССР А. Я. Вышинскому ответ, в котором отрицал умышленное нанесение повреждения советскому самолету. «Дорогой господин Вышинский, — говорилось в послании Керра, — я получил вчерашнее письмо относительно неудачного случая с самолетом Шорникова на острове Вис, что является печальной новостью для меня. Но я считаю своей обязанностью заявить со всей откровенностью, что я крайне не хотел бы передавать ваше письмо, в его нынешней форме, моему правительству, на которое это письмо произвело бы чрезвычайно болезненное впечатление. Ваше предположение о том, что шофер грузовой машины имел умышленные намерения повредить самолет Шорникова, является действительно серьезным. Для меня кажется непостижимым, чтобы сообщение генерал-лейтенанта Корнеева могло быть основано на чем-либо другом, кроме как на недоразумении, и я уверен, что до сих пор, пока это предположение не будет подтверждено достаточными доказательствами, мое правительство, сожалея, конечно, о том, что самолет, к несчастью, был выведен из действия, не пожелает производить расследование, о котором вы просите. Искренне ваш Арчибальд Кларк Керр»[219].
Вопрос о том, преднамеренно или нет английский грузовой автомобиль повредил советский самолет на острове Вис, остался открытым. А решение его могло бы раскрыть многое. В частности, то, что английская разведка узнала о планах маршала Тито направить офицеров для формирования Главного штаба в Сербии и решила помешать этому. Возможно, эту миссию британцы хотели выполнить своими силами, не привлекая силы советской военной миссии.
Переписка между Вышинским и Керром продолжалась. Дело завершилось просто. Англичанин, управлявший грузовиком, был признан виновным… в беспечности.
29 июня на остров Вис советские специалисты с Бари доставили новую консоль. 30 июня самолет Си-47 был отремонтирован. Шорников провел испытательный полет. После этого Корнеев 9 июля вылетел в Москву с посланием маршала Тито советскому Верховному главнокомандующему…
Предложение генерал-полковника Ф. И. Голикова об использовании возможностей создания советской авиационной группы на военно-воздушной базе в Бари в интересах военной разведки было учтено начальником ГРУ. По указанию генерал-лейтенанта Ильичева была подобрана группа офицеров-разведчиков, которые заняли несколько должностей советского персонала в Бари. Группу разведчиков из восьми человек возглавил подполковник Александр Александрович Капранов. Он был назначен на должность заместителя начальника советской базы по материальному обеспечению. Капранов был опытным офицером. Он окончил Орловское бронетанковое училище, служил в Забайкалье, учился в Военной академии имени М. В. Фрунзе, после окончания которой проходил службу в разведке, принимал участие в обороне Москвы.
По указанию Ильичева в команду Капранова были включены инженер-майор П. А. Чернышев, два переводчика — Н. А. Васильев и П.П. Шерстобитов, которые хорошо владели итальянским языком, шифровальщик А. В. Панин и два радиотелеграфиста И. В. Красавин и В. И. Смирнов, а также Н. Е. Ковалев, который был назначен на должность помощника начальника базы по медико-санитарному обеспечению.
9 июля группа Капранова прибыла во Внуково и вылетела в Бари. Перелет, в котором они принимали участие, был сложным и длительным. Из Москву в Бари одновременно вылетело десять советских Си-47. Вначале они должны были добраться до Баку, затем сделать посадку в Каире и лишь после этого, обойдя южный фланг Европы, где шли боевые действия, приземлиться в Италии.
На борту этих транспортных самолетов в качестве пассажиров находились 88 советских специалистов. Им предстояло создать советскую базу в Бари и организовать ее бесперебойную работу. На борту двух или трех Си-47 находились четыре разобранных самолета У-2, радиостанция, пеленгатор, запасные части, метеохозяйство и многое другое, что было необходимо для автономной работы в Бари.
Советский авиакараван благополучно добрался до Бари, где всех прибывших встретил генерал-майор С. В. Соколов, который уже был назначен начальником советской базы.
Союзники помогали советским специалистам, предоставили им право питаться в столовой по нормам, которые были положены британским военным летчикам. Однако внешняя доброжелательность не могла скрыть того, что британцы стремились контролировать каждый шаг советских сотрудников базы, требовали от генерал-майора Соколова заблаговременно сообщать о том, кто прибывает на базу, куда и с какой целью совершают полеты советские самолеты. Такой жесткий контроль предпринимался британцами, видимо, с целью ограничения возможностей влияния представителей СССР на Балканах и исключения проникновения советской разведки в Балканские страны, в которых англичане планировали расширить свое присутствие.
Несмотря на ограничения, Соколов и Капранов, выполняя указания Центра, смогли тайно перебросить в Грецию представителей советского Генерального штаба подполковников Г. М. Попова и В. А. Трояна, а в Албанию — майора К. П. Иванова.
О том, что советские офицеры прибыли в Грецию, союзники узнали сразу же. Об этом сообщил в Бари английский офицер, который находился в отряде греческих партизан. Генерал-майор Соколов был приглашен к начальнику базы, где у него состоялся острый разговор с британским генералом.
Разбор дела о не санкционированном англичанами вылете советского самолета завершился новыми ограничениями для полетов советских экипажей с авиабазы Бари. Английская контрразведка разработала новую инструкцию о полетах советских экипажей и прислала этот документ генерал-майору Соколову. В инструкции было 13 пунктов, которые, в частности, предписывали, что операции советской базы в Бари будут координироваться с 334-й английской авиагруппой и утверждаться штабом Балканских ВВС союзников. В соответствии с этим документом советская авиагруппа впредь была обязана представлять оперативному отделу британского штаба письменные планы за 24 часа до предполагаемых полетов, указывать все маршруты, а также их изменения. Советский план полетов подлежал утверждению в британском штабе.
Были в той инструкции и другие ограничения для действий советских пилотов. Генерал-майор Соколов 4 августа сообщил в Москву: «После того как наш самолет совершил посадку в Греции, англичане вторично разработали объемную инструкцию, цель которой — детальный контроль всех наших полетов. Сообщаю основные положения этой инструкции…»[220]
После консультаций со штабом Авиации дальнего действия и британцами Соколов инструкцию все-таки подписал.
Почему так болезненно реагировали британцы на переброску советских офицеров в Албанию и Грецию? Ответ на этот вопрос можно найти в одном из томов исследования британского специалиста Д. Эрмана, которое получило название «Большая стратегия». Упоминая инцидент с переброской советских офицеров в Албанию и Грецию, Эрман, в частности, писал: «Иден предложил русским в качестве отправной точки для переговоров следующее разграничение районов: русские устанавливают свой контроль в Румынии, а англичане — в Греции… Американцы, что, возможно, и неудивительно, отнеслись к этому предложению без особого восторга… В середине июля Сталин высказал мнение, что, может быть, следовало бы подождать с заключением соглашения до тех пор, пока Вашингтон