Побывав в Будапеште, Крыстев увидел и узнал многое. На основе собранных данных он подготовил донесение в Центр, которое было доложено наркому иностранных дел Молотову…
Советско-венгерские неофициальные контакты в Москве завершились 29 сентября, после чего делегация была отправлена в штаб 4-го Украинского фронта. Возвращение делегации на территорию Венгрии не обошлось без перестрелки, в ходе которой Фауст и Дудаш получили ранения[250].
Миссия генерал-полковника Надаи в Казерту закончилась безрезультатно.
После визита барона Ацела в Москву в советскую столицу была направлена венгерская официальная делегация. Начинался новый венгерский раунд переговоров, в котором пришлось принимать участие начальнику Разведуправления Генерального штаба Ф.Ф. Кузнецову.
Вторая венгерская делегация оказалась на территории, занятой советскими войсками, на одном из участков 1-го Украинского фронта, которым командовал Маршал Советского Союза И. С. Конев. Маршал сообщил в Москву о прибытии венгров. Было принято решение поручить Кузнецову ведение переговоров с руководителем венгерской делегации. Возможно, было учтено то, что он уже имел возможность общаться с первой группой венгерских парламентариев.
Выполняя указание Сталина, Кузнецов вылетел в Киев, чтобы встретить венгерскую делегацию и сопроводить ее в Москву.
В Киеве ему пришлось столкнуться с представителем НКВД, который, выполняя указание наркома внутренних дел Абакумова, тоже прибыл на киевский аэродром для встречи венгров и сопровождения ах в советскую столицу. Кузнецов потребовал, чтобы представитель Абакумова не мешал ему выполнять приказ Верховного главнокомандующего. Не без труда ведомственные споры были урегулированы. Самолет с венгерской делегацией на борту в сопровождении военных разведчиков вылетел в Москву.
Официальная венгерская делегация прибыла на Центральный московский аэродром вечером 1 октября. Делегацию возглавлял генерал-полковник Фараго. Членов делегации разместили на одной из служебных квартир военной разведки, которая располагалась на территории Серебряного Бора.
В первый же день переговоров, которые проходили в Генеральном штабе, выяснилось, что у генерала Фараго нет письменного подтверждения его полномочий.
Фараго сообщил, что он доставил в Москву личное послание регента Хорти маршалу Сталину.
— Этот документ, — сказал Фараго, — свидетельствует о том, что делегация носит официальный характер…
Два дня в Москве уточнялись полномочия делегации, изучались предложения венгров. 5 октября начались официальные переговоры, в которых принял участие начальник Генерального штаба генерал армии А. И. Антонов.
Генерал-полковник Фараго сообщил, что он уполномочен адмиралом Хорти[251] уведомить советское правительство, что Венгрия намерена выйти из войны и перейти на сторону антигитлеровской коалиции.
Фараго вручил Антонову конверт с посланием адмирала Хорти маршалу Сталину.
— Делегация должна иметь в виду, что Советский Союз не ставит своей целью захват венгерской территории, — сказал генерал армии Антонов и добавил: — Главная цель Красной армии состоит в том, чтобы разгромить Германию. Поэтому Красная армия лишь пройдет через Венгрию, как это было в Румынии и Болгарии. Иначе территория Венгрии превратится в зону боевых действий, которые неизбежно приведут к огромным людским и материальным потерям…
Беседа у начальника Генерального штаба проходила непринужденно. Присутствовавший на ней военный переводчик Евгений Попов вспоминал: «Алексей Иннокентьевич после официальной части разговаривал с членами делегации без переводчика — с Сент-Иваньи по-французски, а с графом Телеки — по-немецки. Фараго предпочитал говорить по-русски»[252].
Переговоры с венграми, в которых принимал участие начальник Разведывательного управления Ф. Ф. Кузнецов, продолжались и 6 октября.
Когда переговоры были завершены, был составлен протокол. Народный комиссар иностранных дел В. М. Молотов передал памятную записку о ходе переговоров главам дипломатических представительств США и Великобритании в Москве. В этом документе указывалось, что «в Москву была доставлена пропущенная через линию фронта венгерская миссия, которую 5 октября принял начальник Генерального штаба Красной армии генерал Антонов, которому было вручено послание регента Хорти на имя маршала Сталина». Копия этой записки прилагалась к памятной записке.
Далее Молотов сообщал американскому и британскому послам:
«На заданные генералом Антоновым вопросы о цели приезда миссии последняя заявила, что:
1. Венгрия готова прекратить военные действия против Советского Союза и вместе с советскими войсками воевать против немцев.
2. Советским войскам будет дана возможность свободного продвижении по территории Венгрии в любом направлении.
3. Миссия просит скорее занять советскими войсками Будапешт.
4. Миссия просит, чтобы румынские войска не переходили границ, установленных в 1940 г.
5. Миссия просит прекратить воздушные бомбардировки Венгрии.
6. Миссия просит разрешить передать шифрованную телеграмму в Будапешт, а на остальные вопросы ответы будут даны позже».
Далее Молотов сообщил, что советское правительство «сочло венгерские предложения неприемлемыми. Со своей стороны, советское правительство предлагает заявить венгерской миссии для передачи регенту Хорти и венгерскому правительству, что правительства Советского Союза, Великобритании и Соединенных Штатов Америки считают необходимым, чтобы регент Хорти и венгерское правительство приняли предварительные условия, которые предусматривали бы эвакуацию венгерских войск и чиновников из оккупированных территорий Чехословакии, Югославии и Румынии в пределы границ, существовавших на 31 декабря 1937 года; что Венгрия обязана прервать все отношения с Германией и немедленно объявить войну Германии, причем советское правительство готово оказать помощь Венгрии своими войсками».
Работа сотрудников Разведывательного управления по подготовке и проведению встреч начальника Генерального штаба А. И. Антонова с членами венгерской делегации вышла за рамки служебных обязанностей военных разведчиков. Поэтому все последующие мероприятия, которые проводились в рамках венгерского раунда переговоров, были взяты под контроль Народным комиссариатом иностранных дел. Молотов предложил американцам и англичанам совместно подготовить условия перемирия с Венгрией в Москве и в случае, если эти условия будут приемлемы для венгерского правительства, подписать соглашение о перемирии с Венгрией н советской столице.
В октябре 1944 года премьер-министр Великобритании У. Черчилль в сопровождении министра иностранных дел А. Идена посетил Москву, чтобы решить вопросы, связанные с Польшей и Балканскими странами. Предстоящие президентские выборы в США не позволили Ф. Рузвельту принять участие в этой встрече «Большой тройки» в Москве.
Понимая положение Рузвельта, который не мог покинуть территорию США, Сталин и Черчилль направили американскому президенту послание, в котором сообщали: «1. В неофициальной беседе мы в предварительном порядке рассмотрели ситуацию в той степени, в которой она касается нас, и составили программу наших встреч, как протокольных, так и других. Мы пригласили гг, Миколайчика, Ромера и Грабовского немедленно прибыть для дальнейших переговоров с нами и с Польским национальным комитетом. Мы договорились не касаться в наших беседах вопросов Думбартон-Окса[253] и о том, что они будут обсуждаться, когда мы втроем сможем встретиться вместе. Мы должны рассмотреть вопрос о том, как лучше всего согласовать политику в отношении Балканских стран, включая Венгрию и Турцию. Мы договорились о том, что г-н Гарриман будет присутствовать как наблюдатель на всех встречах, когда речь будет идти о важных делах, и о том, чтобы генерал Дин присутствовал, когда будут обсуждаться военные вопросы. Мы договорились о техническом контакте между нашими высшими офицерами и генералом Дином по военным аспектам на любых встречах, которые могут быть необходимы позже в нашем присутствии, и о встречах двух министров иностранных дел вместе с г-ном Гарриманом. Мы будем держать Вас полностью в курсе дела сами о том, как идут наши дела…»[254]
Вопрос о будущем Балканских государств, как и польская проблема, крайне интересовали Черчилля. Во время встречи с И. В. Сталиным У. Черчилль после предварительного обсуждения вопросов, связанных с Балканскими государствами, взял лист бумаги и написал:
«Румыния. Россия — 90 процентов. Другие — 10 процентов.
Греция. Великобритания (в согласии с США) — 90 процентов. Россия — 10 процентов.
Югославия. 50:50 процентов.
Венгрия. 50:50 процентов.
Болгария. Россия — 75 процентов. Другие — 25 процентов».
«Я передал этот листок Сталину, — вспоминал Черчилль после войны. — Он взял синий карандаш и, поставив большую птичку, вернул мне.
Черчилль сказал:
— Не покажется ли несколько циничным, что мы решили эти вопросы, имеющие жизненно важное значение для миллионов людей, как бы экспромтом? Давайте сожжем эту бумажку?
— Нет, оставьте ее себе, — сказал Сталин.
Черчилль по каналам связи британского посольства направил в Лондон служебную записку, в которой объяснил смысл «системы процентов». По мнению Черчилля, эта система была «рассчитана скорее на то, чтобы послужить выражением интересов и чувств, с которыми английское и советское правительства подходят к проблемам этих стран, и помочь им поделиться друг с другом своими мыслями в какой-то доходчивой форме».
Черчилля очень устраивало бы равновесие советских и британских интересов в Венгрии по формуле 50:50. Он рассчитывал на то, что в Венгрии, как в Польше и Чехословакии, сохранятся влиятельные политические силы, которые ориентировались прежде всего на сотрудничество с Лондоном. Но Венгрия еще находилась под контролем Гитлера, и до ее освобождения от гитлеровских войск было еще далеко.