А Гарри оставался в тюрьме. Гестаповцы делали все возможное, чтобы заставить резидента Гарри пойти на сотрудничество с немецкой разведкой…
Гестапо располагало многими доказательствами, что Гарри занимался разведкой в интересах Советского Союза. В руках следователей были расшифрованные радиограммы, показания арестованных агентов, которые кое-что знали о работе Гарри, а также документы, захваченные на конспиративной квартире во время ареста разведчика, — его записи, которые тоже были убедительным компрометирующим материалом.
Несмотря ни на что, Гарри не выдал немцам ни своего шифра, ни каких-либо других важных сведений о своей работе на советскую военную разведку, не предал ни одного из своих источников.
Сегодня можно в общих словах сказать, что многие источники Гарри продолжали после окончания Второй мировой войны активно сотрудничать с советской военной разведкой. Этот факт является убедительным доказательством того, что Гарри во время допросов и пыток действительно никого не выдал…
…Последнее донесение Гарри поступило в Главное разведывательное управление в конце сентября 1944 года. Неожиданно оно прибыло из Софии, где Гарри никогда не был.
Обстановка в Болгарин летом 1944 года была сложной. Болгарское руководство, находившееся под влиянием фашистской Германии посте смерти царя Бориса, помогало Гитлеру всем, чем могло.
Советское правительство весной и летом 1944 года неоднократно обращалось к правительству Болгарии с предложением разорвать союз с Германией и соблюдать нейтралитет. Болгарское руководство предпринимало различные маневры отвлекающего характера, но связей с фашистской Германией не разрывало. Была даже проведена смена правительства Божилова на команду Багрянова, которая была столь же профашистски настроена, как и предыдущее руководство страны. В этих условиях обстановка вокруг советского дипломатического представительства в Софии была предельно сложной. За советскими дипломатами следили и болгарские, и германские контрразведчики.
Однажды в городе к одному из дипломатов советского посольства, который, к счастью, оказался сотрудником внешней разведки НКВД, подошел незнакомец. Он отказался назвать свое имя. Передав советскому другу записку, он быстро удалился.
Видимо, этот иностранец тщательно готовился к встрече с работником советского посольства. Опасаясь попасть в капканы немецкой контрразведки, которая в сентябре 1944 года действовала в Софии, как в Берлине, неизвестный передал, как оказалось, не одну, а даже две записки.
В одной из них он кратко сообщил о своей необычной миссии. Эта записка была подготовлена на печатной машинке с болгарским шрифтом. В ней сообщалось: «Французский товарищ Анри Робинзон, называющий себя «Гарри», был арестован гестапо в декабре 1942 года в своем доме. Он был выдан лицом, которое получило его адрес из Москвы. Жена его и сын его тоже были арестованы, заключены в тюрьму, а затем казнены. Сам «Гарри» был заключен в одиночку и впоследствии отвезен в Берлин, Хауптзихерхайтсамт, Принц-Альбрехт-штрассе[264], где содержится в большом секрете в камере № 15 в ожидании смертного приговора. Пишущий эти строки видел его 20 сентября 1943 года, когда выходил из соседней камеры № 16, и обещал ему передать его сообщение».
Судя по содержанию этой уникальной записки, переданной советскому дипломату в Софии, автор ее был болгарином (записка была написана на болгарском языке).
Так и оказалось. После войны компетентные органы Болгарии установили, что эту записку подготовил болгарин Петро Божков. В 1941 году он был студентом Берлинского университета. За участие в пропаганде антифашистских лозунгов и контакты с первыми советскими военнопленными Петро Божков был арестован и брошен в тюрьму Плетцензее. Он содержался в камере № 16 и случайно (видимо, это произошло в 1943 году во время прогулки для арестованных) Гарри, опытный конспиратор и человек, обладавший исключительными коммуникативными способностями, смог познакомиться с узником камеры № 16.
Вероятно, узники 15-й и 16-й камер тюрьмы Плетцензее имели не одну возможность обменяться несколькими словами, несмотря на жесткий контроль со стороны надзирателей. На каком языке они разговаривали? Гарри знал немецкий, французский, английский, итальянский и русский языки. Возможно, что Петро Божков тоже владел одним из этих языков.
Гарри, поверив новому болгарскому знакомому, сообщил ему, что он был арестован во Франции в декабре 1942 года, что его семья — жена и сын тоже схвачены гестаповцами.
Видимо, когда гестаповцы не смогли получить от Гарри необходимые сведения и уже было принято решение казнить этого француза, наблюдение за ним на некоторое время все-таки было ослаблено. Чем и воспользовался Гарри, настоящего имени которого гестаповцы так и не узнали[265].
В записке болгарина есть одна строка, которая привлекает особое внимание. Гарри передал новому знакомому, которому стал доверять, что он был выдан гестаповцам человеком, получившим его адрес из Москвы. Болгарин об этом сообщил так: «Което е получило неговия адресъ отъ Москва».
Записка Гарри, адресованная советским товарищам, была написана на немецком языке. Видимо, сохранить ее в пригодном для чтения виде было трудно: по пути на свободу из гестаповской тюрьмы она оказалась в очень жалком состоянии. Размер ее — чуть больше наклейки спичечного коробка. Это вынудило болгарского друга, оказавшегося после Плетцензее в более благоприятных условиях, перепечатать текст сообщения Гарри. Об этом болгарин сообщил в своем письме: записка Гарри «преписъ отъ неговъ манускриптъ», — что можно перевести так: «послание Гарри является копией его сообщения».
О чем же сообщал Гарри в Центр в своем последнем донесении? Вот полный текст донесения резидента Гарри, переведенного с немецкого на русский язык:
«1. Паскаль работает на гестапо с июля 42. Он предал: свою группу, группу Хемница, группу Симекс и Отто и его людей.
2. Муж Паулы в декабре 42 предал Анни, Сиси, мою жену и моего сына.
3. Отто арестован в ноябре 42. Его помощник тоже арестован в декабре 42. Паула и радист арестованы в январе 43. Арестованы радисты в Брюсселе и Париже. Н. из Бр. (доктор?!?) арестован в Марселе.
4. Адрес квартиры в Праге выдан.
5. Парашютист Ослиберн (Osliburn) арестован в сентябре 42 в Малине (Malines).
6. Предан человеком, который был единственным, кто имел связь и адрес, полученные от вас. Я был арестован вместе с другом в декабре 42. По этому адресу был найден материал. Друг приговорен к смертной казни, жена — к 10 годам. Мой швейцарский друг в П. арестован в апреле. Бланше арестован в мае. Четыре знакомых сотрудника также арестованы. Из аппарата все связи, вкл. во франц. минист. и Ген. штабе, были известны только ГА.
7. Здесь Анни со мной, предупредите Сиси.
Приговорены радист. Доктор, мой друг[266], моя жена, мой сын.
Мой судебный процесс еще не состоялся. Предупредите Сиси. Руководящие круги убеждены в поражении Германии. Буду обезглавлен или расстрелян — победа будет за нами. Ваш Г.».
Последнее донесение Гарри, переданное в Центр через болгарского друга, поражает. Оно конспиративно, дышит уверенностью Гарри в будущей победе над фашистской Германией. Резидент, сообщая известные ему факты об арестах источников, проявляет настойчивое беспокойство о тех, кто остался на свободе и не был затронут провалом. Гарри дважды повторяет: «Предупредите Сиси» — и дважды подчеркивает свое обращение к Центру, стремясь привлечь к нему особое внимание.
О себе Гарри сообщает скупо: судебный процесс еще не состоялся. Однако Гарри не сомневается — этот процесс кончится для него трагически.
В своем последнем донесении в Центр резидент Гарри не сожалеет о том, что его могут обезглавить на гильотине или расстрелять. На крошечном клочке бумаги он пишет в тюрьме то, о чем мечтал и в чем был абсолютно уверен: «Победа будет за нами…».
Гарри по праву причислял себя к тем, кто сражался с фашизмом, смело шел в бой во имя общей Победы.
Его слова: «Победа будет за нами», вырвавшиеся на свободу из каторжной берлинской тюрьмы Плетцензее, похожи на последний крик его светлой души, крик журавля, по несчастью отставшего от своей гордой стаи и попавшего в беду, из которой не было выхода и не было шансов на спасение.
До светлого Дня Победы Генри Робинсон (Арнольд Шнее) не дожил. Документов, подтверждающих, где и каким образом он был казнен, не найдено. Видимо, их и не было. Фашисты Третьего рейха стремились уничтожать неарийцев целыми народами.
Но о резиденте Гарри осталась память. Сегодня можно в общих словах сказать, что некоторые его источники после окончания Второй мировой войны продолжали бескорыстно сотрудничать с советской военной разведкой.
Резидент Гарри продолжал работать даже после смерти…
Часть седьмая. Без псевдонимов
Время — беспристрастный судья, воздающий по заслугам всем, кто принимая активное участие в большом и жестоком спектакле, который называется Жизнь.
Военным разведчикам, героям этой книги, довелось прожить не одну, а три Жизни: одну — до службы в разведке, вторую — в разведке, третью — после расставания с этой секретной работой.
До службы в разведке они были обычными людьми. В разведке они выполняли специальные задания и действовали под оперативными псевдонимами: Морис, Брион, Бера, Эдуард, Дельмар, Голос, Олег и другими. Многие уже ушли из Жизни. Ушли неизвестными. Верховный главнокомандующий назвал их собирательно — «информаторы». Поэтому за безликими оперативными псевдонимами многие годы были скрыты личности конкретных людей, с их радостями, победами, поражениями и потерями. В первых главах этой книги рассказано о том, что некоторым из них удалось сделать во время службы в разведке, особенно на завершающем этапе Великой Отечественной войны. Этот этап войны был трудным финалом одной из самых суровых трагедий XX века.