«Четыреста восемнадцатый километр, следующий — четыреста тридцать второй!» — механическим голосом выдал динамик, и симпатичная девушка с зелеными глазами начала подниматься со своего места.
— Извините, не подскажете… — неожиданно услышала она голос за спиной и, невольно вздрогнув, резко повернулась. Точно — Тарасов Олег Андреевич, собственной персоной! Татьяна, в девичестве Малышева, во все глаза уставилась на московского следователя.
«Что ему еще нужно от моего Гриши? Наверняка ведь едет туда же, куда и я! Что Гришка подумает? Расстались с ним так плохо! А теперь скажет: «Дура полоумная, следака с собой притащила! Мало он крови из меня попил, упырь чертов!»
Татьяна знала, что Тарасов обманул Гришу. С одной стороны, никто, конечно, не ожидал, что закон о защите свидетелей Дума вдруг не примет! Нонсенс, который был с удивлением воспринят всеми юристами страны. Конечно, Олег Андреевич не мог даже предположить, что может так обернуться, но… Гришке-то на это глубоко наплевать!
Не рассчитывал парень оказаться в колонии после того, как сдал следаку всю свою бригаду! Договаривался-то он с Тарасовым, а не с Думой, будь она трижды неладна!
Все эти мысли, должно быть, ясно отобразились на красивом девичьем лице, поскольку Тарасов опустил глаза, очевидно, смутившись. Затем поднял взгляд и прямо посмотрел, словно показывая, что ему нечего стыдиться.
— Я думаю, — чуть улыбнувшись, спросил он, — вы туда же, куда и я?
— Скорее всего, — сухо подтвердила Татьяна и, про себя усмехнувшись, добавила: — Больше тут и идти-то некуда!
— Ну, тогда нам по пути! — заключил следователь, решительно отбирая у попутчицы тяжелую сумку.
«Вот навязался на мою голову!» — неприязненно подумала она и уже собралась решительно отказаться от навязанных ей услуг, как Тарасов опередил ее:
— Не волнуйтесь, надоедать разговорами вам не буду! Я не по служебной надобности к Григорию, а скорее — так, в частном порядке! Да и сумка у вас тяжеленная, а идти далековато — почти четыре километра!
«Так далеко!» — невольно поразилась Татьяна и невольно прижала руку к животу. Ее жест не ускользнул от внимательного взгляда Тарасова. Однако он ничего не сказал, лишь крепче взял ручки дорожной сумки и шагнул в сторону тамбура. Сам он путешествовал налегке — с одним дипломатом.
Электропоезд в очередной раз замедлил движение и, пару раз дернувшись, остановился окончательно. Пшикнули сжатым воздухом двери, и Тарасов сошел на бетонную плиту платформы. Татьяна спрыгнула следом. Две бетонные платформы, указатель, лаконичный донельзя: на желтом фоне черной краской — «432». И все!
Бурого цвета грунтовка вела от платформы прямо в поле, теряясь в неровностях местности и появляясь поодаль вновь. Шла она к едва видимому на горизонте строению, чернеющему пятном вытянутого прямоугольника.
— Нам туда! — сказал Тарасов и решительно тронулся вперед.
Некоторое время они молчали. Тарасов держал свое обещание, не приставал с разговорами к попутчице. Но когда остановились передохнуть, все же нарушил молчание:
— Спрашивай! — сказал он, ныряя в карман за сигаретами. — Я же вижу, что извелась вся!
Женщина с вызовом посмотрела на следователя.
— Что спрашивать? Вы же и так знаете, что за вопрос меня мучает!
— В самом деле, — глядя себе под ноги, усмехнулся Олег Андреевич.
Пока он возился со спичками, оба молчали. Татьяна терпеливо ждала.
— Дело у меня действительно вроде как личное. Но может статься так, что и ему будет очень даже выгодно со мной пообщаться! Ну, а в детали я посвящать тебя пока не буду — не потому, что не доверяю, а потому, что пока смысла в этом не вижу!
«Темнит он что-то, — сделала свой вывод Татьяна, но комментировать вслух свои мысли, понятное дело, не стала. — Просто так капитан из столичного угро не потащится за тридевять земель!»
— Откровенность за откровенность, — сказал Тарасов. — Ты как тут оказалась? Ведь, насколько я помню, у вас разрыв произошел.
— Обстоятельства вынудили, — немного зардевшись, ответила та.
— Неужели?.. — глянул на девушку капитан.
— Да, вот как раз то самое «неужели», — усмехнулась Татьяна.
«Может, это и к лучшему!» — подумал про себя Тарасов. Он хотел поговорить с девушкой еще на одну тему, но теперь решил, что не стоит.
Погода дарила редкое в поздние осенние дни тепло. К тому же почти неделю в этих краях не было дождя, и дорога просохла. Шагалось легко, несмотря на тяжесть сумки. Четыре километра, а точнее, три с половиной, прошли они меньше чем за час.
Высокие стены ИТК с пущенной по верху колючкой встретили путников. Железные ворота со стандартной надписью «На свободу — с чистой совестью!», висевшей над ними не один десяток лет, остановили их.
— Ну вот и дошли наконец! — констатировал очевидный факт капитан. Он поставил сумку на дорогу.
— Спасибо, — поблагодарила его женщина и подхватила довольно увесистую ношу. Не оглядываясь больше на капитана Тарасова, она направилась к КП.
Тарасов ничего не ответил, закурил новую сигарету и некоторое время просто смотрел ей вслед, думая свою думку.
Колония строгого режима насчитывала уже почти полсотни лет своей истории. Все тут было типичным для учреждений подобного типа. Окружал ее высокий забор с колючкой. За ним — запретка, освещаемая в ночное время прожекторами. По углам периметра торчат вышки с часовыми. «Локалка», плац для поверки и построений, рабочая зона, жилые бараки — все как обычно! Лагерная больничка, питомник для служебных собак — все как положено! Жилые бараки располагались в линию, всего по счету их было три. Напротив и чуть влево — рабочие бараки. Тут зэки шили телогрейки, рукавицы. Были еще столярные мастерские.
Гришка как раз работал в столярке. Он никогда не был упитанным, а за полтора месяца, проведенных здесь, Парфен исхудал еще больше — что поделаешь, не курорт! Лицо заострилось, скулы выделились. Взгляд приобрел небывалую раньше жесткость и колючесть.
Когда зашел дежурный, зэки только закончили перекур и взялись за работу.
— Парфенов! — громко выкрикнул тот, и Гришка не спеша снял рукавицы. — Пошли со мной, у тебя свиданка! — услышал он, и сердце тревожно екнуло.
— Чеши, — напутствовал его коротко «бугор».
Гришка сунул в карман телогрейки рукавицы и потопал следом за прапорщиком.
— Тебе везет, — загадочно усмехнулся тот. — К тебе сегодня аж два гостя прибыли!
— Кто? — коротко спросил Гришка. К чувству радости примешалось чувство тревоги.
— Пошли, там все узнаешь, — усмехнулся прапор.
Гришка топал чуть в стороне и сзади, с любопытством глядя на приближающееся административное здание.
«Почему двое? — тревожная мысль не покидала его. — Мать из больницы вышла? Или отец с сестрой приехали?»
Тень страха из совсем недавнего прошлого вновь протянула к нему свои щупальца. Каждую секунду своей настоящей жизни Парфен ощущал, что он приговорен к смерти. Причем — приговорен дважды! Только ночью, во время сна, парень мог избавиться от кошмара, с которым вынужден был жить последние четыре месяца. Вот и сейчас липкое чувство моментом заставило вспотеть ладони.
С колонией ему повезло. Как знал Парфен, получилось это не без помощи Тарасова.
«Хоть что-то!» — с презрительной усмешкой про себя отметил парень, вспомнив о том, что ему за стукачество была обещана свобода.
Повезло в том, что во Владимирской ИТК сидели первоходки. И настоящих «блатных» не было, несмотря на то что весь контингент был «тяжелый», то есть имевший серьезные статьи и большие сроки. Неосторожное убийство, бытовые преступления против личности, изнасилования, хранение и сбыт наркоты — вот примерный перечень состава преступлений осужденных и отбывающих наказание в ИТК-32.
Колония считалась «красной» — то есть с сильной ментовской властью и отсутствием влияния криминальных авторитетов. Для Гришки это было единственно условие, чтобы выжить!
— Привет.
Гришка остолбенел, увидев Татьяну. Конечно, он желал видеть девушку и где-то в глубине души молил бога, чтобы так случилось, но реально сам в это не больно-то верил. И вот — на тебе!
— П-привет, — даже не скрывая своего изумления, выдохнул он.
Татьяна поняла, в чем дело, и просто молча улыбалась.
«Вертухай» вышел, оставив молодых людей одних.
— Что, не ожидал? — спокойно, безо всякого вызова в голосе поинтересовалась Татьяна.
От избытка чувств у Гришки в горле застрял комок. Так ничего и не ответив, парень в секунду сграбастал любимую девушку в охапку.
— Ты, ты!.. — только и мог произнести он, покрывая страстными поцелуями лицо, волосы, руки оторопевшей от избытка чувств молодой женщины.
— Гриша, мне тебе нужно сказать одну вещь, — мягко освободившись из его объятий, произнесла Таня. Парень понял, что услышит что-то серьезное, и сосредоточился.
— Мы тогда… понимаешь… — Татьяна мялась, явно не зная, как начать. Потом, словно решившись, быстро выпалила: — Короче, ты станешь отцом!
Чего угодно ожидал сейчас он, только не такого известия! Особенно после признания молодой женщины в том, что детей она иметь не может. Он чуть было не спросил ее об этом, но вовремя сообразил, что собрался сморозить нетактичную глупость. Татьяна, видно, по выражению лица догадалась об этом и поспешила заверить:
— Это точно, срок уже три месяца с лишком!
И сразу же поспешила добавить:
— Как знаешь, но аборт делать я не собираюсь!
Сказала она это с вызовом в голосе, торопливо и резко, словно хлыстом ударила!
— Зачем ты так! — упрекнул ее Парфен.
Татьяна сама засмущалась своего выпада и, наверное, желая это скрыть, перевела разговор на другую тему:
— К тебе еще один гость.
По тому, как насторожился Гришка и весь как-то подобрался, сосредоточился в одно мгновение, она подумала, что он уже в курсе, что к нему приехал следователь. Да и любой на месте Парфена испытал бы беспокойство — чего хорошего можно ждать зэку от визита мента, да еще от следака, который вел его дело! Наверняка что-то еще разнюхал и попытается еще накрутить годков ее драгоценному!