Что касается борьбы с безработицей, то лучшее средство от нее это законодательное сокращение рабочего дня. Сокращение рабочего дня всегда было лозунгом левых движений. И когда добились 8-часового рабочего дня, это было гигантским достижением, на котором никто не собирался останавливаться. По мере увеличения производительности труда, предполагалось, что в СССР, например, рабочий день будет сокращен до 6, потом до 4 часов. Высвобождать человека от машинной работы, которую можно заменить техникой, для спорта, творчества, культуры, науки. В теории Маркса основное богатство – это свободное время, а не деньги. После Хрущева произошло забвение этой концепции. Но! В случае возникновения глобального мирового кризиса, эти идеи будут востребованы. А вариант этого кризиса возможен. Возникнет большое количество безработных, и вернутся не только левые теории, но и практики. Все вспомнят Маркса. Одна из левых практик состоит в том, чтобы вовлекать людей в общественные работы и разделять работу, чтобы не получалось, что кто-то работает много, а кто-то вообще не работает. Будут по 4 часа работать. Естественно, зарплата резко сократится. Это нанесет удар по обществу потребления. Все будут работать за похлебку, и не будут думать о брендовых штанах. Общество выйдет из кризиса, но сама норма о равномерном распределении труда может остаться и стать структурным элементом посткризисного мира.
Об оппозиции
Вопрос: Кто из наших оппозиционеров вам ближе всего?
Ответ: Никто. Я не разделяю сам подход оппозиционности, как таковой, независимо от того, какая это оппозиция. Сравним с октябрем 1993 года. Я прекрасно понимал, что сделал Ельцин в 90-е. У нас в 2 раз сократился ВВП, и в 15 раз государственный бюджет, избыточная смертность, потеряли больше, чем в войну. Но в 93 году я стоял на стороне Ельцина, не любя его, потому что понимал, что если завтра свергнут главу государства, то рухнет и все государство. Если бы в 93 году победила оппозиция, то какой бы хорошей она не была, я понимал, что хаос, распад страны и гражданская война будут. Тут же Кавказ провозгласит выход из состава России, и Урал, и Дальний Восток. Я жил в Екатеринбурге, Россель уже печатал уральские франки – свою валюту, у меня они есть в коллекции. У оппозиции тогда не было даже единого лидера. Вот свергли бы Ельцина, тут же хасбулатовцы бы подрались с руцковцами, макашовцы с баркащовцами, и все они вместе – с ампиловцами и ачаловцами. У нас были бы 90-е годы только умноженные на сто. Был выход между худшим и еще худшим. Я уверен, твердо знаю из истории всегда, когда свергался глава государство, рушилось и государство. Так было в 17 году, в Смутное время, Французскую революцию. Это не случайно. Мы рисуем государство как пирамиду, стоящую на основании, но на самом деле оно стоит на голове. Глава государства является краеугольным камнем, который вынимаешь – и все рушится. Любой глава – даже самый плохой. Потому что он принимает конечное решение всегда. Чем отличается закон от просто бумажки? На одной стоит закорючка – подпись главы, а на другой написано то же самое, по содержанию, но подписи главы нет. А появляется маленькая закорючка – и для миллионов становится эта бумажка законом. Формальная вещь, человек, который ее ставит, может быть полоумным, у него слюни текут, он может быть кровавым тираном, еще что-то, это не важно. Важно, что у него есть эта функция принятия решения. Я уж не говорю, что есть и другая функция у этих лиц – быть источником инициатив. Английская королева, например, редко является источником инициативы, но законы подписывает до сих пор. Человек, который возглавляет государство, каким бы он ни был, является символьным и его нельзя свергать, потому что это все равно, что голову отрезать. Дурная голова все же голова, а без головы – смерть. Ты думаешь, что выступаешь против Путина, а на самом деле выступаешь против государства как такового!!! И потом с водой выплеснешь ребенка. Потом будешь говорить: «Мы целили в Путина а попали в Россию». Будешь раскаиваться, как диссиденты, которые лили слезы: «Мы целили в коммунизм, а попали в Россию». Или белогвардейцы раскаивались: «Мы целили в царя, а попали в Россию». Точно так же как власовцы говорили: «Мы целили в Сталина, а попали в Россию». Постоянное непонимание, личность государя от государства неотделима. Вот стоит Власов и говорит: Сталин плохой, а родину я люблю, у меня в руках флаг. А по факту он идет и убивает русских в интересах немцев и усиливает армию противника, а Сталин, каким бы он ни был, стоит на стороне государства и государственности. Выход только один. Если ты считаешь, что власти плохие, это означает, что на тебе лежит в два раза большая ответственность, и ты должен компенсировать то, что не доделывает власть. Поэтому я в любом случае против любой оппозиции, которая не действует в рамках законов. Если в рамках законов – участвует в выборах, выходит в парламент, публикует статьи. Если ты предлагаешь правильные идеи, сама власть у тебя их перехватит, народ ими заразится, и будет воздействовать на власть. Если ты просто против власти, говоришь, что власть неправильно делает что-то, ты только нагнетаешь ситуацию и объективно работаешь на врагов государства. Если ты просто против чего-то, то это не идея, за этим не должны идти, предложи позитивный проект, будь «лучше власти», а не «против власти» и ты тогда сам станешь властью. Сейчас вообще истинных революций и не бывает. Одно дело революция 17 года, когда произошла смена общественного строя, в культуре и образовании и т. д. Другое дело – всякие «оранжевые революции», когда одна банда миллиардеров сменила другую банду миллиардеров, а по факту ничего не изменилось. Нынешние «революционеры» мечтают о революции оранжевого плана, хотят просто занять места тех, кто сейчас у власти. У них нет позитивных идей. Я не слышал от Навального ничего, о чем не говорили бы 200–300 лет назад. Но у нас может революция произойти в результате общемирового кризиса.
О «мягкой силе» и информационных войсках в армии
Вопрос: В книге «Суверенитет духа» Вы писали, что поэты и философы важнее, атомного оружия, изменили ли Вы свое мнение?
Ответ: Перевооружение армии идет в России из соображений кризиса, может быть война всех против всех, и нужно быть сильными, чтобы сохранить хотя бы территории. И в тактическом смысле это, конечно, правильно. Стратегически же Россия имеет авторитет в мире все-таки не из-за оружия, а потому что Путин двигает мирные инициативы, показывает политику двойных стандартов Америки. Это показывает Россию как оплот нравственного подхода к политике в мире. Общая идея моя остается. Тезис о том, что философы, поэты, культурные деятели важнее для государства, чем полководцы. Например. Одна из последних моих книг: «Троянский конь западной истории». Там показано, что самая раскрученная война, война греков с троянцами – это фальшивка. Все свидетельствует о том, что греки проиграли эту войну. Войны была выиграна ими с помощью переписывания истории. Выигрывают не полководцы, а поэты. И эти поэты вдохновили греков на дальнейшие подвиги. Историю пишут победители? Нет. Победителями становятся те, кто, пишет историю. Люди управляемы своим воображением. Воображение – это центр человека и именно оно диктует человеку, как мыслить. Логика остается в книжках, а люди мыслят всегда специфически, их логика часто нелогична, потому что она искажается воображением. И воображение так же определяет чувственное восприятие. Мы думаем, что смотрим на объекты, нюхаем носом, ушами слышим. Но на самом деле это воображение заранее рисует, что мы увидим и что услышим. Человек может не видеть вещи, а потом он их начинает видеть. Грубо говоря, достаточно было Анне Карениной потанцевать с Вронским, и когда она вернулась домой, она увидела совершенно отвратительные уши ее мужа. Точнее – уши как уши были, но для нее они стали отвратительными, раньше ее глаза этих ушей не видели. Видит не глаз, то, что глаз должен видеть, ему указывает внутреннее в человеке. Воздействуя на воображение, можно двигать историю. Если некое государство представляет собой привлекательный образ, то никто не замечает остального. Пример. Древняя Греция. Мы совершенно абстрагируемся от того, какая там была экономическая система, и восхваляем науку, демократию и культуру. Три тысячи лет восхваляем и берем за образец. А там 90 % людей были рабами и жестоко эксплуатировались. А теперь, возьмем Сталина. 98 % было свободных, и создавали культуру, заводы и прочее. Только 4 % вклада ВВП по оценкам экономистов давали заключенные. Даже если было 1,5 миллиона заключенных в худшее послевоенное время. И вот СССР проклинается как государство построенное рабами, а греками, у которых действительно все было построено рабами – мы восхищаемся. Таких парадоксов нашего восприятия миллион. Умение преподать образ своей страны – очень важно. Еще пример, Эфиопия. Там был лидер Менгисту Хайле Силастие-Рас Тафари. Эфиопия – это маргинальная страна, которая создала идеологию, философию, внешний вид растаманов. И миллионы человек исповедают эту культуру. В мире, курят косяки, слушают реггей и заплетают волосы в косички. И это сделал один лидер в маленькой нищей стране, заставил миллионы людей во всем мире полюбить ее. А России, с ее историей, сам Бог велел создать полурелигиозный культ самой себя, который был бы привлекательным во всем мире. Ты даже бедность можешь сделать достоинством. Ты делаешь незаменимой свой страну, и в случае агрессии никто не может на тебя посягнуть, потому что это разрушит памятник культуры. Государство как памятник культуры – вот цель, а не кубометры колбасы или жвачки или новый айфон. При всех войнах ты не можешь разрушать то, что тебе дорого. Римляне или Македония покорили Грецию, и восприняли в себя греческую культуру и понесли по всему миру. Формально победили оружием, но покорились более культурной цивилизации… А что касается армии… Современные войны это войны информационные. Мы, вместо того чтобы отменять обязательную службу в армии, взяли бы тех, кто стоит на Болотной площади и отправили в информационные войска. Они не прошли опреде