Нэтч повадился совершать в одиночку долгие прогулки по лесу. Он полюбил деревья, особенно высокие, уходившие вверх, покуда хватало глаз. Во время прогулок Нэтч мысленно прокручивал беседы с Серром Вигалем и Фигаро Фи, разбирая их по мелким деталям, словно оккультист, ищущий указания на то, что ждет его в будущем.
«Броун – злобный человек, нацеленный на пустую, бессодержательную карьеру, – сказал Вигаль. – Но ты, Нэтч, ты не такой, ты лучше. Ты еще не готов возглавить собственную компанию. Если ты слишком рано окунешься в мир феодкорпов, ты пожалеешь об этом».
«Где твое видение цели? – спросил у него Фигаро Фи. – У тебя только одни безграничные желания! Но желания без цели уничтожают человека. От отвязного человека, не способного обуздать свои желания, можно ожидать чего угодно».
Значит, все дело в видении цели, так? Нэтч целыми днями всматривался в голые равнины, ища хоть какое-нибудь указание. Какую цель он должен перед собой поставить? И как, достигнув ее, поймет, что это именно то, что нужно? Насколько хватало глаз, во все четыре стороны горизонта простиралась унылая и безликая местность. Казалось, можно будет обогнуть по одной из этих троп всю Землю и так и не увидеть ничего, заслуживающего внимания.
Но деревья… деревья величественно стремились в небо. Их покрытые листвой руки тянулись к солнцу, не зная стыда, не собираясь идти на компромисс. Даже частичная смерть зимой лишь замедляла их движение к цели, и через небольшой промежуток времени они уже снова устремлялись ввысь.
В конце лета Нэтча навестил Маркус Сурина. Появившись в дверях домика, он на цыпочках прошел мимо дремлющего Хорвила и остановился в каком-нибудь полуметре от лица Нэтча. В этом призрачном явлении великий ученый выглядел таким же сурово-красивым, как и на всех фотографиях и видео, которые видел подросток. За исключением его глаз, в жизни больших и сияющих; теперь они были холодными и тусклыми и начисто лишенные света.
«Смотри!» – сказал Сурина.
Забившись в угол койки, Нэтч с клацающими зубами смотрел на десятки призраков, шествующих по комнате. Исторические личности и герои легенд, застывшие в гротескных позах смерти: Юлий Цезарь, Тоби Джей Уитт, Авраам Линкольн, Жанна д’Арк, Тул Джаббор, его мать. Фигуры по очереди подплывали к подростку и открывали рот, словно собираясь изречь какую-то жуткую истину из глубин могилы. Но все призраки упорно хранили молчание. Они не желали выдавать Нэтчу свои тайны по какому-то молчаливому соглашению? Или же они просто полностью израсходовали запас слов при жизни и теперь им было нечего сказать?
Полуночное шествие продолжалось бесконечно, несмотря на многочисленные попытки Нэтча закрыть глаза и усилием воли прогнать прочь мучителей. Он пробовал кричать, укрываться под одеялом, не обращать на них внимания, но отключить призраков было невозможно. Все усилия Нэтча приводили лишь к тому, что появлялись все новые тени, и в конце концов вся комната оказалась заполнена сплошным серым, полупрозрачным потоком.
Наконец, казалось, через много часов, тень Маркуса Сурины подплыла к Нэтчу и зависла в воздухе в нескольких сантиметрах от него.
«А теперь беги!» – приказал Сурина.
Слишком напуганный, чтобы ослушаться, Нэтч вскочил с койки и устремился к двери. Выскочив в осеннее утро, он увидел, что весь лагерь окутан тем же самым едким туманом. Туман клубился у него под ногами, обволакивал деревянные стены домиков, густой и резкий, словно дым… и наполненный голосами… Голосами его собратьев-послушников, кричащих в смятении.
– Сюда! – послышался знакомый гнусавый крик. Хорвил. Нэтч ощутил руку из плоти, схватившую его за плечо. Хорвил потащил его за пределы Лагеря 11 к ближайшему холму. Большинство послушников уже собрались там, в безопасном месте, укрытом от ветра.
– Что происходит? – сонным голосом спросил Нэтч. – Чем это пахнет?
– Дымом, – простонал в ответ Хорвил. – Это запах посвящения, сгорающего в пламени пожара.
Сами домики оказались не самой страшной жертвой пожара. Даже перепуганные подростки, которым еще никогда не приходилось зимовать в лесу, знали, что можно срубить деревья и построить новые дома. Из шестнадцати домов полностью сгорели шесть, а три вообще почти не пострадали. Оставалось достаточно места для того, чтобы все смогли укрыться.
Нет, главная беда заключалась в том, что огонь уничтожил сараи с инструментами и запасы продовольствия.
Один за другим подростки выходили в поле, где будущий урожай теперь был накрыт толстым слоем пепла. Каким-то образом они всегда чувствовали, что есть что-то неестественное в разнообразии питательных злаков и овощей, вырастающих каждое лето, несмотря на суровые зимы Среднего Запада и многие поколения ухода со стороны неопытных детей. Их предки не имели в своем распоряжении такого изобилия генно-модифицированных суперрастений, чтобы прокормить себя. Но теперь, глядя на то, что осталось от будущего урожая, – не говоря про обугленные остовы двух сараев с инструментом и сгоревший амбар, в котором хранилось зерно, – послушники чувствовали, что игра развернулась не в их пользу.
Оставалась загадкой причина возникновения пожара. Скорее всего, он стал следствием беспечности: кто-то забыл загасить умирающие угли факела. Возможно, в цивилизованном мире подростки собрали бы свидетельства и устроили расследование, однако сейчас им оставалось лишь строить туманные догадки. Вскоре пошли слухи со стороны сторонников Броуна, возлагавших вину на плечи Нэтча.
– Ну зачем ему нужно было это делать? – воскликнул Хорвил, впервые услышав это. – У вас есть хоть какие-нибудь доказательства?
– Пожар начался в той части лагеря, где жил Броун, – ответил один из подростков. – Всем известно, что они с Нэтчем терпеть не могут друг друга. Нэтч выскочил на улицу одним из последних, и его домик почти не пострадал.
– Это полнейший вздор! Никаких доказательств этого нет!
Второй подросток вынужден был признать, что его теория не подкреплялась фактами.
– Но, Хорви, ты же его лучший друг, правильно? Разве он тебя не пугает?
– Я знаю только то, что результаты тестов у Нэтча выше, чем у половины класса, вместе взятой! – ощетинился Хорвил. – Это означает, что он умнее тебя. А это, в свою очередь, означает, что Нэтч понимает, что поджог лагеря повредит ему не меньше, чем Броуну!
На этом разговор оборвался.
Дел было очень много. Подростки сразу же принялись за работу, собирая все съедобные семена, ягоды и коренья, чиня и наполняя заново колодец, ведя защитные приготовления против неведомых врагов. Обитатели Лагеря 11 все свое свободное время проводили в творческой лихорадке, стараясь выжать максимальную практическую пользу из любых предметов повседневного обихода. Обрывок обтрепавшейся веревки и несколько пустых бутылок превратились в импровизированное сторожевое приспособление. Битое стекло было рассыпано на дороге в качестве предварительного оповещения о приближении незваных гостей. Запасные рулоны пластика стали использоваться для подачи дождевой воды в колодец.
Через неделю поиска уцелевших вещей на пепелище послушникам стало очевидно, что, вероятно, всех этих приготовлений будет недостаточно для того, чтобы пережить зиму. Возникли споры о том, следят ли наставники за тем, что происходит здесь, в глуши. Если положение дел станет слишком тревожным, придут ли они на помощь? «Гордый орел» не допустит, чтобы десятки его воспитанников погибли от холода и голода, ведь так?
И тут без какого-либо предупреждения на лагерь опустилась зима.
Снег ворвался в Лагерь 11 с порывами пронизывающего ветра, жаждущего разорить и сломать любое человеческое жилище, оказавшееся у него на пути. За несколько дней до зимнего солнцестояния подростки забросили все второстепенные работы, полностью сосредоточившись на борьбе со снегом. Однако снега было больше, чем рук, чтобы его разгребать. Молочно-белая изморозь покрыла уцелевшие растения, погубив их. Послушники быстро обнаружили, что, в отличие геосинхронно-регулируемого снега, к которому они привыкли, естественный снег жалил и обжигал. Защита от холода стала главной заботой.
Отвратительная простуда, заражавшая одного подростка за другим, дала им впервые вкусить, что такое настоящая болезнь. В оставшемся позади цивилизованном мире КОПОЧ мгновенно выявил бы все недуги, после чего био-логические программы автоматически разобрались бы с ними, проконсультировавшись в базах данных «Доктора подключи и исцелись». Теперь ничего этого не было.
– Помнится, я читал, что, если нос забит, нужно сморкаться, – как-то раз объявил Хорвил. – Кто-нибудь знает, как это делать?
Никто ему не помог.
Впрочем, подростки начали замечать, что даже без КОПОЧ, био-логических программ и «Доктора подключи и исцелись» человеческий организм обладал поразительными способностями самоисцеления. Они обнаружили, что все то, на что опиралось общество био-логических технологий, не было скроено из одного куска; этот сложный узор воспроизводил мотивы, сложившиеся за миллионы лет генетического наследования. Нэтч, Хорвил и большинство остальных подростков быстро справились с простудой и вернулись к своим обязанностям.
Но кое у кого болезнь затянулась; организмы не могли справиться с чуждыми микробами, разорившими жизненно важные системы. С новой силой вспыхнул спор о вмешательстве со стороны наставников. Однако, если кто-то из подростков надеялся на то, что наставники внезапно свалятся с неба и спасут отчаявшихся послушников, их ждало разочарование.
И вот настал день, когда обитатели лагеря, кутаясь в одежды, чтобы защититься от пронизывающего ледяного ветра, собрались, чтобы выработать стратегию дальнейших действий.
Теперь, под давлением надвигающегося голода, дополнительно подпитанная слухами о поджоге давняя вражда Броуна и Нэтча разгорелась с новой силой. Нэтч заявил, что Лагерь 11 уничтожен и единственная надежда на спасение заключается в том, чтобы найти в глуши другой лагерь. Он утверждал, что там обязательно будут запасы продовольствия, как это было и в их лагере, когда они сюда прибыли. Однако Броун тотчас же возразил против такого решения, особенно яростно, поскольку исходило оно от его непримиримого соперника.