и.
Наконец одним сухим июньским днем он представил свою программу в «Доктор подключи и исцелись».
Система анализа медицинского программного обеспечения отвергла ее без объяснений.
Вечером Вигаль лично приехал на городской трубе домой к Нэтчу. У него на лице было выражение, предвещающее предстоящую нравоучительную речь так же безошибочно, как черные тучи предвещают дождь. Нэтч сразу же захотел провести своего наставника к верстаку, над которым в «Пространстве разума» висело 9971.7. Однако Вигаль вернул его назад и усадил в гостиной на диван напротив видеоэкрана.
– Давай немного поговорим о переменах в мемкорпе, – медленно начал нейропрограммист, устремив взгляд на ковер. – Нэтч, ни одна био-логическая программа не является изолированным островом. Каждая программа тесно взаимодействует с множеством других программ. – Вигаль махнул рукой, выводя на видеоэкран голографическую схему из белых, красных и синих квадратов, заполнивших всю комнату. Нэтч сразу же узнал эти огромные трехмерные счеты: то была стандартная схема структуры головного мозга человека КОПОЧ. Однако эта схема отображала лишь небольшую часть программной схематики человеческого организма, которая при подобном уровне детализации заняла бы два-три квадратных километра.
– Как можешь видеть, особенно плотные эти связи вот в этой области, в области программного обеспечения стволовой части мозга. – Вигаль указал на густое скопление ячеек в центральной части диаграммы.
– Я так понимаю, ты выделил программное обеспечение спинного мозга, – пробормотал Нэтч, кивая на мигающий круг в центре скопления ячеек.
– Совершенно точно, – подтвердил Вигаль. – А теперь я покажу тебе программы, имеющие самое непосредственное отношение к 9971.7, – программы, которые всецело полагаются на данные, полученные от тебя. – Нейропрограммист изменил масштаб, и комнату заполнил участок диаграммы с меньшим разрешением. На ней было около двадцати мигающих ячеек самого разного вида. – А теперь, если добавить компоненты системы, которые зависят уже от этих программ… – Масштаб снова уменьшился. Теперь на диаграмме абсолютно синхронно мигали уже сотни ячеек. – И так далее, – заключил Вигаль, взмахом руки показывая экспоненциальное увеличение числа мигающих ячеек.
Нэтч ощутил нарастающее в груди раздражение.
– Так, я все понял. – Он забарабанил пальцами по столу. – От этой программы зависит многое.
– Как и от любой нейропрограммы.
– Чудесно. Но я не понимаю, о чем ты беспокоишься. Мой код соответствует всем стандартам. Он выдает устойчивые результаты.
– Я в этом нисколько не сомневаюсь, – спокойно ответил Вигаль. – Если у меня и были какие-либо сомнения относительно твоих способностей программиста, этой программой ты их определенно рассеял. Я беспокоюсь не о тебе – меня волнует уровень компаний, которые разрабатывают все остальные программы. – Он указал на мигающие огоньки, расползающиеся по комнате подобно раковой опухоли.
– А мне какое дело? – стиснув зубы, проскрежетал Нэтч. – Это уже их проблемы.
– Но, Нэтч, ты должен понять… ты работаешь не с программами, увлажняющими кожу или освежающими дыхание. Это программное обеспечение, управляющее работой нервной системы. Любое значительное расхождение в работе каких-либо двух из этих программ способно вызвать серьезное мозговое кровоизлияние. А такой результат недопустим. Вот почему мы должны работать медленно, тщательно координируя свои действия.
– Но именно для этого и нужны стандарты «Доктор подключи и исцелись»…
– Эти стандарты определяют лишь незначительную часть процедуры, – с оттенком горечи в голосе произнес Вигаль. – Ради поддержания процесса, Нэтч, почему я выступаю на всех конференциях? Все это для того, чтобы мы, нейропрограммисты, были в курсе того, чем занимаются остальные. Разумеется, это требует больших финансовых затрат и отнимает много времени, но зато такой подход является очень эффективным. У нас в секторе мемкорпов стандарты значительно выше.
Нэтч надулся, скрестив руки на груди. Он смотрел на что угодно, только не на своего опекуна.
– Не понимаю, как ты можешь делать на этом прибыль, – сказал он. – Я хочу сказать, кто будет ждать три года, пока все вы обговорите обновления какой-нибудь второстепенной программы, обеспечивающей работу одного-единственного мозгового нерва?
Щелкнув пальцами, Вигаль выключил диаграмму, снова открывая взгляду дешевый ковер и купленную на распродажах мебель квартиры Нэтча.
– Ты начинаешь понимать жизнь в мемкорпе, – тихо промолвил он. – Мы не получаем прибыль. Тестируя свою продукцию, мы не можем просто полагаться на рейтинги «Примо» или прихоти рынка. Потому что, как ты сам правильно заметил, у людей нет времени и желания обращать внимание на значительную часть программного обеспечения нервной системы. Если мы не уложимся в рамки выделенного финансирования, мне придется закрыть фирму и распустить всех по домам.
– Тогда зачем вообще заниматься всем этим?
– Потому что это доставляет мне удовольствие, – ответил Вигаль. – И потому что кто-то должен это делать.
Последовала долгая пауза. Нэтч буквально чувствовал, как 9971.7 презрительно смеется над ним со своего места в «Пространстве разума».
– Так что ты хочешь от меня? Чтобы я все это бросил?
– Я хочу, чтобы ты продолжал заниматься тем, чем занимался, – ответил Вигаль. – Но сбавь обороты. Нэтч, ты составил прекрасный долгосрочный план совершенствования 9971.7. Завтра ты начнешь убирать внесенные тобой в программу изменения, а затем мы будем осуществлять твой план, по одному кусочку за раз.
Нэтч не знал, что ответить. Он ожидал, что Вигаль укажет ему на какой-то скрытый недочет в архитектуре программы, видимый только мудрому, опытному разработчику. Вместо этого его опекун лишь подтвердил то, что проблема кроется не в Нэтче, а в самой системе мемкорпов.
Нэтч мысленно проклял тот день, когда согласился пойти в подмастерья к Серру Вигалю. У него мелькнула мысль: удастся ли ему завершить свое обучение, не потеряв окончательно рассудок.
Через несколько недель Нэтч отказался от своего грандиозного плана написать программное обеспечение для нервной системы. Он не разуверился в своих способностях; напротив, он больше чем когда-либо убедился в том, что сможет вывести программу на новый, более высокий функциональный уровень. Однако Нэтч принял твердое решение уйти от Вигаля через восемь месяцев, когда закончится его контракт. А до тех пор он наберется опыта, не зацикливаясь на одной программе, а принимая участие в различных проектах.
Сэрр Вигаль отнесся к этой новости достаточно спокойно, но все-таки с некоторым разочарованием.
– Куда ты пойдешь? – спросил он у своего подопечного. – В феодкорпы?
– Пока что мне туда рано, – сказал Нэтч, замалчивая очевидное: на нем по-прежнему лежало пятно «прерванного посвящения». Феодкорп, принявший на работу человека с подобной репутацией, вполне возможно, столкнется с бойкотом со стороны религиозных сект и МСПОГ и попадет в черный список церберов. – Я решил устроиться в «Море данных» в качестве кодировщика ППТ, – продолжал юноша. – Как Хорвил.
– Ты в этом уверен, Нэтч? Кодирование ППТ может оказаться крайне…
– Да, уверен, – перебил своего опекуна Нэтч, заканчивая спор.
Вигаль не осуждал своего юного подмастерья за такое решение. Больше того, казалось, он вскоре начисто забыл про этот разговор и не вспоминал о нем все последующие месяцы. Нэтч без лишнего шума усовершенствовал несколько программ зрительного нерва, доведя их до новых стандартов «Подключи и исцелись», работая в замороженном темпе, как и посоветовал ему его наставник. Когда Нэтч мультипроецировался в кабинет Вигаля, чтобы получить причитающуюся ему по завершении контракта премию и попрощаться, нейропрограммист лишь удивленно охнул и слабо обнял его. Нэтч почувствовал беспокойство, разрывающее грудь его опекуну, однако Вигаль, по-видимому, решил оставить свои мысли при себе.
Так завершилась недолгая карьера Нэтча в секторе мемкорпов.
Под аббревиатурой ППТ скрывались «процедуры по требованию», био-логические программы, потворствующие прихотям эксцентричных богачей. Здесь не было ни контрактов, ни гарантийных обязательств, ни дополнительных выплат. Кодировщики ППТ просто шерстили «Море данных» в поисках заказа, который можно было быстро выполнить, торопились первыми написать требуемую программу и запускали ее в надежде на то, что покровителю она понравится и он за нее заплатит. Приложения ППТ варьировались от легкомысленных («Чудо-ногти 15», «теперь с программируемыми кутикулами») до сладострастных («Мега-сиськи 8», «невероятные усиления чувствительности груди»). Встречались и откровенно нелепые программы («Патефон 3в», «для истинных ценителей эмуляции старинной звукозаписи, с искажениями, шипением и треском!»).
Опытный программист мог выпускать по две-три ППТ в неделю. Хорвил выдержал такой темп на протяжении года, после чего перешел в более специализированную область био-логических технологий.
– Давай будем рассчитывать на три проданных программы в неделю, – сказал своему давнему другу Нэтч, когда они вечером гуляли по Лондону, обсуждая свои планы на будущее. Вызвав в прохладный весенний воздух калькулятор, он начал вводить числа. – Итак, умножаем на три среднюю выручку за одну ППТ, вычитаем стоимость оборудования и накладные расходы…
Хорвил взмахнул рукой, рассекая голографический калькулятор Нэтча.
– Подожди минуточку, Нэтч, – покачал головой он. – Все не так просто.
– Что ты хочешь сказать?
– Я говорил, что выпускал по две-три ППТ в неделю. Я не говорил, что их покупали. Бывает, тебя опережает какой-нибудь другой программист. Бывает, покровитель передумывает и удаляет заказ из «Моря данных», просто так, твою мать. А еще тебя могут подставить конкуренты. В «Море данных» полно уродов, которые размещают ложные заказы.
Нахмурившись, Нэтч существенно уменьшил итоговую цифру.