Накануне вечером Нэтч лег спать рано и активировал «Квази-отрешенность 109.3», устав от нескончаемых усилий обрести сон. Программа быстро привела его к забытью. Нэтч использовал максимальные установки, что должно было оградить его от повторяющихся изо дня в день звуков передвижения стен и потолка.
Однако в три часа ночи Нэтч резко уселся в кровати, лицо его блестело от пота.
У него было такое ощущение, словно внезапно настроился объектив, наведя резкость на что-то обширное и ужасное. Нэтч окинул взглядом комнату, ища знакомые предметы: дешевую полку на стене над кроватью, ядовито-зеленый ковер, видеоэкран, на который постоянно выводилась заснеженная вершина Килиманджаро. Но теперь он видел вокруг одни лишь кости. Кости несуществующих животных с четырьмя, пятью и шестью конечностями, оголенные, лишенные мягких тканей, разложенные по комнате в качестве мебели.
Резко оторвавшись от кровати, Нэтч схватил халат с лишенного тела указательного пальца, на котором тот висел. Выбежав из квартиры, он устремился к балкону в конце коридора. Когда Нэтч выскочил на балкон, тот с негромким щелчком отделился от стены здания. Судорожно вцепившись в ограждение, Нэтч смотрел, как Анджелос пробуждается, начиная свою обычную утреннюю рутину. Мимо во все стороны сновали товарные составы трубы, спеша доставить груз до начала утреннего часа пик. Тут и там на редких прохожих соблазнительно взирали видеоэкраны, предлагая мертвую продукцию и моду, которой порадовались бы разве что упыри и призраки. Над холмами Голливуда пролетела флотилия белоснежных ховеркрафтов с желтой звездой Совета. Пустующие жилые здания отплясывали друг с другом могильную джигу, то отступая в сторону, чтобы не наткнуться на соседний дом слева, то отталкивая в сторону дом справа, чтобы освободить место для только что проснувшихся жильцов. Единственным звуком был тихий хруст тонких, словно карандаши, костей у Нэтча под ногами.
У него на глазах голые скелеты конструкций начали заполняться – но не плотью, а выцветшими красками кода из «Пространства разума». Весь мегаполис превращался в одну огромную био-логическую программу. Скопление данных, чисел, буквенных параметров, подпрограмм, переменных. Отдельные фрагменты, какими бы независимыми, какими бы невразумительными они ни были, неизбежно соединялись в нечто цельное и неразрывное. Невидимые извивающиеся щупальца, исходящие из каждого узла, с математической точностью связывали все вместе.
А люди… люди… Политики МСПОГ вываливались на улицу из конференц-залов после растянувшихся на всю ночь заседаний, рабочие на полном автомате спешили к станциям трубы и общественным мультицентрам, сотрудники частных охранных служб обменивались краткими репликами со своими коллегами из Совета по обороне и благосостоянию, – и да, даже в такой ранний час в толпе были редкие туристы… А что, если люди – это лишь очередной набор объектов для манипулирования? Разве их поступки не управляются глубоко встроенным набором инструкций, разве не являются в конечном счете предсказуемыми их мысли? Их можно заставить подчиниться командам. Подобно программному коду, ими можно манипулировать.
Нэтч смотрел на Анджелос, плавающий внутри гигантского пузыря «Пространства разума», заключающего в себе весь мир: это было его «Пространство разума», это был его мир. Он буквально слышал голос своего наставника по био-логике в «Гордом орле», читающего вступительную лекцию в первый день его обучения в улье. «Засуньте руку в сумку, достаньте прут программирования. Неважно какой, любой! У вас двадцать шесть прутьев, помеченных буквами от A до Z, каждый имеет от трех до шести отдельных функций. Двенадцать стандартных жестов рукой. Взять. Подвести в нужную точку. Установить. У вас неограниченные возможности! Бесконечное число сочетаний!» Вообще-то, это была не совсем правда: Нэтч уже понимал, что число имеющихся у него в распоряжении вариантов не было бесконечным. Математика четко утверждала, что это число конечно. Но в любом случае, даже если число вариантов не было бесконечным, оно было более чем достаточным – достаточным для того, чтобы осуществить любую свою мечту. И если можно найти определенное сочетание инструментов, управляющее любой структурой данных, почему нельзя найти такое же сочетание, чтобы управлять людьми? Кто сказал, что узлы-люди внутри пузыря невосприимчивы к естественным законам причинно-следственных связей?
Нэтч протянул свои огромные руки, каждый палец которых являлся прутом био-логического программирования. Мегаполис Анджелос откликнулся на его команды. Он закружился подобно глобусу. Там, куда Нэтч указывал пальцем, мир изгибался, дрожал, дергался. Этот мир принадлежал теперь ему…
За исключением громадной непонятной массы, зависшей у самого горизонта… жуткого небесного сгустка, который мог преобразовать человечество, если до него дотянуться…
Нэтч поспешил обратно в свою квартиру. Рассудок его пылал огнем. Свернувшись в клубок в кресле, он огненными голографическими буквами набросал в воздухе список новых инструментов:
Секс Стабильность
Дружба
Власть Алчность
Голод
Деньги Чувство вины
Похоть
Любовь Вожделение
Лень
Тщеславие Новизна
Страдания
Нэтч записывал в течение всего утра, отмахиваясь от настойчивых сигналов будильника, призывающих его отправиться на фабрику программирования. Теперь в этой работе больше не было необходимости.
Нэтч проснулся во второй половине дня, лежа на диване, не в силах вспомнить, как он сюда попал, но уверенный в том, что наконец нашел свой путь.
Хорвил сидел у него в квартире на диване, закинув ноги на спинку кресла и свесив голову чуть ли не до самого пола. Его лицо представляло собой запеченную смесь озабоченности и страха, покрытое сверху тонкой коркой напускного равнодушия.
– Значит, ты готов мне помочь, – с пылающим взором сказал Нэтч. Он буквально носился из одного конца квартиры в другой, клацая зубами, с трясущимися руками.
– Должен признать, это довольно оригинально, – сказал Хорвил, – но, черт возьми, я понял, что ты не такой, как все, еще когда тебе было шесть лет.
– Я просто не хочу, чтобы ты пошел на попятную в самый последний момент.
– Не пойду. Но…
– Но что?
Инженер вскинул руки к полу – вероятно, это движение перевернуло бы его вниз головой, если бы он присутствовал здесь во плоти.
– Нэтч, неужели тебе всегда суждено вести борьбу с заклятым врагом? – воскликнул Хорвил. – Сначала Броун, теперь капитан Болабонд. Ну почему ты не можешь просто взять и добиться успеха сам, ни с кем не воюя?
Нэтч невесело усмехнулся:
– Ты можешь победить только в том случае, если кто-то другой потерпит поражение.
Какое-то время Хорвил молча смотрел на то, как его друг энергично расхаживает по комнате. Нэтч буквально увидел тысячу остроумных ответов, роящихся у инженера в голове, жаждущих вонзить свои когти в заоблачное самомнение своего друга.
– Ну хорошо, – наконец вздохнул Хорвил. – Чем я могу помочь?
Два дня спустя он явился на ежегодную ассамблею Секты Натиск, чтобы встретиться с продавщицей цветов по имени Веллюкс. Инженер резко выделялся среди собравшихся не только своими габаритами, но также тем, что он единственный не был одет с головы до ног в какой-либо оттенок пурпура. Вместо этого Хорвил надел новенькую оливковую форму, которую позаимствовал у своего знакомого, работающего в охране МСПОГ.
– Это вы Веллюкс? – спросил он властным тоном, как ему и указал Нэтч.
Пожилая женщина, стоящая у столика с пышным букетом страстоцветов, встретила Хорвила добродушной улыбкой. Его глаза сияли мягким фиолетовым цветом.
– Да, а вы кто такой?
– Я провожу расследование случаев недобросовестного кодирования ППТ.
«Никаких имен, никаких документов, – сказал Нэтч. – Она решит, что ты из Мем-Кооператива, из «Примо» или из отряда специального назначения Совета по обороне и благосостоянию». Однако, несмотря на все его заверения, Хорвил страшно боялся быть узнанным и потому настоял на том, чтобы начисто стереть свой профиль в общественном справочнике.
– Вы в последнее время не покупали био-логических программ вот у этого человека? – Хорвил указал на видеоэкран на стене, где ватага последователей Секты Натиск украшала гирляндой цветов сбитую с толку женщину из дисс, которой, по-видимому, не было до этого никакого дела. Стерев изображение, инженер вывел вместо него весьма неприятный кадр ухмыляющегося Болабонда.
Продавщица цветов озадаченно кивнула:
– Да, знаете, покупала.
– Понятно. Вы приобрели у него что-либо из следующих продуктов: «Веселый шум 59», «Аура пляжа 12с», «Пылающие уста 44д», «Цветочные глаза 14»…
– «Цветочные глаза»! – возбужденно воскликнула Веллюкс. Стоящий рядом мужчина с морщинистым лицом неодобрительно посмотрел на нее, поднимая брови, и она поспешно понизила голос до заговорщического шепота: – Да, «Цветочные глаза 14». Та самая программа.
Нахмурившись, Хорвил постучал ногой. «Не говори ей, чем ты занимаешься, – напутствовал его Нэтч. – Сделай вид, будто ты с кем-то общаешься по «Конфиденциальному шепоту». Пусть хорошенько понервничает пару минут». Затем инженер внезапно предложил Веллюкс развернуться к видеоэкрану. Пожилая женщина повиновалась, испуганно оглянувшись на стол со страстоцветами.
– Я отниму у вас всего несколько минут, – сказал Хорвил. Жестом разделив экран пополам, он вывел на левую половину зеркало, а на правую – цветы. Маргаритки, лютики, перекати-поле, подсолнечники. Притворившись, будто он пристально изучает отражение Веллюкс в зеркале, Хорвил печально покачал головой, заметив очевидное несоответствие цвета ее глаз. – Ах, Болабонд, Болабонд… – пробормотал он, для пущего эффекта выразив вздохом вселенскую скорбь.
Сбитая с толку продавщица цветов нахмурилась, кутаясь в мантию.
– Когда я ее купила, она работала прекрасно, – сказала она. – Не знаю, что произошло… Мне следует ее вернуть? Потребовать компенсацию… или… или… подать заявление.