В моём нынешнем случае это не проблема, так как чары нормально проработают несколько дней. После этого духи освободятся от службы, некоторое время побудут в стихийных шубах, а потом и те развеются. Самое главное сейчас не ошибиться, чтобы когда войду в зону действия конструкта он меня не подвёл. При всей расположенности духов, они смогут лишь наблюдать за моим провалом.
Все пять обрели стихийность Воздуха. Вообще говоря, имейся такая нужда, можно было бы таскаться с ними и применять в бою, но это чревато гибелью духов, а Северная школа против такого – лишь в крайнем случае. Собственно, если уходить в абсолют, то столь скотское отношение ко всему вокруг – есть некромантия. Всё на алтарь ради корыстных целей тёмного мага.
Объясниться с духами мне труда не составило. Утром мы нападём на дом и возьмём в плен всех, кто в нём окажется. И ничто из их навыков не поможет предотвратить это.
Иван выделил трёх бойцов дальнего боя: арбалетчика и двух пращников. Снежана и Алексис расположились с обратной стороны дома, закрывая пути отступления. Марина пошла вместе со мной, но остановилась на средней дистанции и, если что, вдарит огнём.
Я размял шею, словно обычный деревенский верзила, которому нужно начистить рыло другому такому же. Ещё шаг и ступлю в зону действия конструкта – берёт напряжение перед боем! В доме пока все тихо. Может ещё спят? Всё же утро раннее – солнце едва-едва над горизонтом привстало.
Я шагнул, и духи рядом. Встали плечом к плечу, если можно так сказать. Воздух сгустился и потёк, как если бы снизу была раскалённая печь. У духов имеется собственный запас сил для действий, но в случае нужды я тут же пополню его.
Саданул по двери магией и она с треском разлетелась. Преодолев крыльцо, оказался в коридоре первого этажа. Тут темно и подозрительно тихо: чутьё подсказало, что противник затаился и готовится атаковать. Я сделал вдох, прокрутил в памяти основные формы, а потом медленно двинулся по дому. Комнат тут три: основной зал, две малых и лестница наверх. Если бы я устраивал засаду, то расположился бы в одной из комнат или на лестнице, где стены прикрывают с двух сторон.
С грохотом и стоном кто-то скатился с лестницы. Присмотревшись, увидел парня лет четырнадцати. Лицо покрыто ссадинами, одежда разорвана а жилистое тело измазано сажей.
– Господин, спасите! – бросился он ко мне и был отброшен духами. Растерялся, но почти сразу продолжил: – Меня удерживают здесь, спасите!
– Сколько их?
– Двое, они наверху, – показал он на лестницу.
Не сходя с места я мотнул головой к выходу и говорю:
– Ну беги, я прикрою.
Парень на миг растерялся, потом неуверенно побежал. Я услышал хлёсткий хлопок наверху, а потом крик боли с улицы. Обернулся, высматривая Марину – цела! Значит кого-то из ивановских…
Парнишка попытался напасть вместе с ещё одним грузным бойцом, что с поразительной скоростью успел открыть дверь и прыгнуть в ударе ногой. Если бы не духи…
Обоих откинуло. Я добавил воздушными плетьми, выдав по оплеухе. Но это не сильно помогло, успели уклонились.
– Волчком, давай! – скомандовал грузный. – Вали, гадину!
Начали наступать с двух сторон, закручиваясь и при этом не останавливаясь, сбивая траекторию. Без духов и полноценного рукопашного боя я бы точно не сдюжил – они опытные мастера.
В помещение наверх промчался горящий шар. Раздался свистяще-жужжащий звук, а потом треск быстро прожигаемой древесины. Зазвенели разбитые стёкла – это уже по окнам стреляют ивановские.
– Сдавайтесь, сволочи! – рявкнул я и, сосредоточившись, выдал целую глыбу, что припечатала грузного к стене, а его напарник отлетел к лестнице благодаря защите духов.
Старший из противников закашлялся кровью, попытался выбраться из-под глыбы, но осилил и сдался.
В верхний этаж прилетел второй огненный мяч. Я прислушался, но криков боли нет, значит, Марина снова промазала. Ивановские ребята не жалеют снарядов и лупят по окнам камнями и болтами.
Вызвав два хлыста, я срубил парня с ног, потом выдал по рукам, выставленным вперёд. Он взвыл от боли, а я не жалея сил сформировал кольцо из льда вокруг его ног. Крик стал истошным, а я скорее перепрыгнул и рванул по лестнице.
Болт оцарапал лицо, но всё же был отбит духами. Рука с арбалетом вовремя скрылась за косяком и выпущенное мной копьё врезалось в деревянный откос.
– Не уйдёшь, с-собака! – прошипел я всё больше распаляясь. И уже во весь голос: – Что, мрази, думали с рук вам сойдёт моё похищение? Я вас запомнил, и теперь…
Из проёма вылетел памятный мешочек с порошком. Ветер спеленал его, не дав распасться, а я, влетев в комнату, остервенело запустил им в рослого бойца. Отбил, гад!
Мешок развалился и выпустил содержимое. Пусть и рядом с противником, но угроза снова надышаться ядом остаётся. Не хочу рисковать, хотя и мог бы попробовать справиться с действием.
Гулко завыл снаружи ветер. Теснящийся во мне эфир щедро потёк в простую форму, приготовленную для него. Как вспыхивает раскалённое масло, так и мирный эфир вдруг обретает форму разрушения: ураган обрушился на многострадальный домик, чудесным образом срезал только крышу и вдруг иссяк, выдув всю взвесь прочь.
Мы остались наедине с бойцом. Крепко сложенный и тёртый в боях противник, страха в глазах не видать. Хотелось бы оставить его в живых, чтобы допросить, но такой вряд ли расколется. Я сделал скрут, уклоняясь от брошенного ножа и на миг зажмурился, лучше представляя форму, а потом снова ударил глыбой льда.
Вес конечной формы оказался столь большим, что она выбила стены и вместе с раздавленным противником рухнула вниз. Бой окончен.
Первый рослый тоже не выжил – перестарался я с ударом и переломал ему всю грудину. Зато остался жив тот жилистый, самый юный из команды. Он перестал кричать и только всхлипывает, поглядывая то на меня, то на подоспевшую Марину.
– Ребята, что там у вас? – спросил я ивановских, показавшихся в проёме.
– Руку пробил, – отозвался один, – на вылет.
– Перетянули уже?
– Да.
– Тогда валите, скоро караульные сбегутся. Я позже зайду проведаю.
Они молча исчезли из проёма. Следом должны были прибежать Алексис со Снежаной, но раздался вопль ужаса от неё – наткнулась на раздавленный труп где-то за стеной. Это к лучшему, так как нам нужно быстро допытывать паренька.
– Короче, слушай внимательно: или ты сейчас быстро рассказываешь, где у вас основной лагерь, или мне придётся забрать тебя с собой, чтобы вот эта леди позже насладилась твоими мучениями. Да, Марин?
Та сначала недоумённо воззрилась, но потом поняла, что ей, возможно, достанется жертва для истязаний и при этом никакого преступления она не совершит. Взгляд красноречивей всего возвестил, что: “Да!”
– Леди Марина довольно приятный человек, но нам надо узнать, где вы тренируетесь и обитаете, – оповестил парня я, что заметно струхнул, – а Марине совсем не трудно стать очень убедительной. Причём я выйду из подвала, так как не могу на подобное смотреть. Смекаешь?
Всё же хорошо, что остался в живых он. Более опытных мы могли бы и не расколоть, так что повезло.
Первый отряд караульных примчался не скоро – пришлось даже подождать. Ребята из рядовых, так что обошлось без лишних вопросов. Я пообещал зайти и написать объяснительную. Жертв и выжившего обозначил как участников недавнего нападения. Так как выживший будет помещён в темницу и подвергнется суду, я посмотрел, что у него с ногами и снял угрозу гибели. Авось, сошлют на лет пять-десять в Сибирь, а потом вернётся.
Напоследок я развеял эфирный конструкт, снял с духов “шубы” и отпустил их. Мы с Мариной быстрым шагом двинулись к Удаче, Снежана же более не пожелала участвовать и в сопровождении Алексиса уехала в резиденцию. Сейчас посмотрю, как там ивановский пострел и можно будет думать о нападении на главный лагерь. Делать это надо быстрее, пока не дошла информация о нападении на петергофский штаб.
Больших проблем с бойцом Ивана не возникло: коричнево-зелёный туман болезни только начал ползти по венам и я легко смог развеять его. В очередной раз подивился, насколько легче живётся с огромным запасом эфира, ведь минувший бой отнял около половины, а я все равно могу смело плескать эфиром.
Мы сели в главной зале перевести дух. Марина отхлебнула горячего кофе из общей кружки и с досадой произнесла:
– Жаль, что он так быстро сдался.
– Размечталась? – криво улыбнулся я.
Так же щедро отхлебнуть я не смогу – тут же обожжет рот, поэтому больше шумно сёрбаю.
– Ещё бы! Такой ладненький был, уж я бы не дала заскучать.
– А такая удивлённая была, когда предложил, – посмеялся я.
– Ну это само собой. Кто же знал, что может такой фруктик обломиться.
– Ты молодец, кстати, что воспользовалась новым видом шаров.
– Спасибушки! – счастливо заулыбалась Марина. – Теперь только такими и буду, правда, гасить их трудно, постоянно норовят убежать.
– Это не сразу придёт. Мысленный контроль очень сложная штука. Я чуть в море не бросился, когда его в меня вбивали.
– Это у вас там, в Швеции?
– Ага. Северное шаманство на него сильно завязано.
– Ой, как же всё это сложно…
Я сочувственно покивал.
– У англов школа вообще сумасшедшая. То-то им хватило дурости, чтобы исследовать некромантию.
– Ты же знаешь, Котик, что я в этом ничего не смыслю, – показала она язык.
– Так! – посерьёзнел я. – Давай сначала подумаем, как быть с нападением, а то зудит в мозгу. Сегодня или завтра? Просто у меня сил осталось только половина.
– Мы же с поддержкой пойдём?
– Я хотел из караульных взять ребят, но… будут скованы руки. Отчасти. Давай завтра?
– Как скажешь, Котик, – улыбнулась она. – Алексис с нами?
– Скорее всего. На него можно положиться, а вот Снежана вряд ли, – улыбнулся я.
– Ничего-ничего, она отойдёт и снова захочет приключений.
– Ну уже после того, как родит, – поморщился я. – Несносная чертовка!