Во-вторых, она озлобилась и нередко наказывает даже за мелкие проступки. Света показала следы шрамов на спине. Матушка стегала сама и сильно, до крови. Слухи ходят всякие, и другим служанкам повезло, что попали в дом уже замужними, а вот Светлане теперь туго – никто не хочет косых взглядом и пересудов за спиной.
– А сама-то замуж пойдешь, если будет жених?
– Ну, если неплохой человек, то пойду, – смущенно отозвалась девушка. – Хочется уже и при муже быть, и детей родить.
– Понятно. Ну, хорошо, что в стенах дома этого не рассказала. Услышь старая карга – тебе бы не жить. А так найдем жениха.
– Ой, – огорченно отозвалась девушка, – кому я такая теперь нужна.
– Прекращай наговаривать! – строго сказал я, подхватил за руку и усадил рядом. – Ты очень хороша собой и характер покладистый. Найду тебе мужа, только он и сам не будет белым и пушистым.
– Это как? – заморгала она.
– Узнаешь.
Вскоре мы вышли, и я отпустил экипаж, поблагодарив. Кучер же вдруг спрыгнул, склонился и поцеловал мне руку. От неожиданности я едва ее не выдернул, но он очень серьезно сказал:
– У меня дочь едва в лапы этой твари не попала. А теперь точно не попадет. До конца жизни буду богов о твоем здоровье молить.
Я только кивнуть смог и проводить отъезжающий экипаж взглядом.
– Бра-а-ат! – кто-то схватил меня сзади за плечи и развернул к себе.
Конечно, это оказался Иван, и мы тут же обнялись.
– Что было? Куда ты пропал? Весь порт кишит сплетнями и слухами, рассказывают что попало.
– Брат, я тут с девушкой. Давай мы где-нибудь в более спокойной обстановке поговорим? – глянул я на все еще шумный рынок.
– Шустрый! – восхитился он. – Не загрызут тебя потом? Ревность она, знаешь, опасная штука.
– Напомни-ка, что ты говорил про риск и смысл жизни? – с усмешкой глянул я на него. – Вот примерно такое у меня отношение.
Девушка семенит за нами, снова смутившись.
– Кстати, есть женихи для хорошей девушки, но с дурной репутацией?
– Это с какой? – хитро глянул он.
– А черт его знает, – махнул я рукой, – люди, сам говоришь, небылиц таких могут нагородить, что только дивись.
– Так небылиц, или все же есть огонек?
Я оглянулся на девушку. Эх, ладненькая такая, как булочка с маком. Так бы и съел.
– Не-не, очень хорошая. Покладистая, работящая, хозяйственная.
– Прямо золото.
– Почти, – рассмеялся я, глянув на цвет выбивающихся из-под чепчика прядей. – Так что?
– Надо будет поискать и подумать. Знаешь ли, такую не всякому отдашь.
– Главное, чтобы не из особо чутких был человек, ко всем этим разговорам и прочему.
По сути, можно было бы отпустить Свету обратно. Все, что хотел, я узнал, помочь с проблемой пообещал, а в наши разговоры с Иваном ее посвящать нет никакой надобности. Только вот вспомнилась эта женщина в окне дома. Матушка капитана, поди. Как бы не высекла по возвращению нашу горе-служанку. Так что пусть догадки Городецкого, зачем на самом деле я попросил меня сопровождать, только окрепнут.
В трапезном дворе «Ершистый Карась» я не был, но хаживал мимо и каждый раз глаз падал на фасад, дворик. Все вроде скромно, но ладно и по-домашнему, с уютом. Строение из сруба, со средними окнами и ухоженным садиком перед ними. Пышно цветут ромашки и еще синенькие цветочки, в форме хоботка, что оплели специально для этого приставленную решетку.
Про местного повара люди отзываются очень хорошо, и я совсем было размечтался снова предаться насыщению, как подвалила Иванова банда, а с ними оказалась девушка. И стоило ее разглядеть, застыл, словно замороженный. Слова и мысли вылетели из головы.
– Белый, ты не серчай, если чо, ладно? – выговорил Шмыга, пригибаясь, будто кто сейчас по шее даст. – Кажись, баба без памяти осталась, а у меня чот жалость взыграла. Слонялась туда-сюда, мыкалась к людям. Сукины дети бахромовские уже хотели в оборот взять, а меня, сука, злость взяла. Сгинет же.
Брат что-то ответил, а я с ожиданием ловлю ее взгляд – той самой, кою спас в сарае, но она действительно не помнит. Смотрит спокойно, чуть с испугом. Может, это и к лучшему.
– Брат, возьми под опеку, – тихо вымолвил я. – Я прошу.
Иван с удивлением поглядел и кивнул ребятам. Всей компанией мы вошли в просторный и хорошо освещенный зал «Ершистого Карася».
Я, конечно, не сразу от такого поворота событий отошел, все косился на спасенную, словно ожидая, когда она вдруг все вспомнит и уже другими глазами посмотрит.
– Себя помню с момента, как прибился к полку, – заговорил Иван, красноречиво склонив голову набок и рассматривая меня, – всякое было после, многому пришлось научиться, но ты выпадаешь из этой… я бы сказал…
– Картины?
– Вот, из этой знакомой и ожидаемой картины жизни. Каждый раз удивляешь, и я теряюсь в догадках, чего еще ожидать.
Глубоким вздохом я сопроводил раздумья перед ответом.
– Все это не нарочно. Так получается. Само.
Брат рассмеялся, а я прибавил:
– Но тебе не стоит переживать.
– Ну-с, тут за меня привычка решает. Рассказывай, что там приключилось уже…
Вечер минул за разговорами и весельем. Девушки быстро сдружились и впоследствии сидели уже отдельно, на лице спасенной в основном бродила тень, ибо о жизни и себе она утеряла всякие воспоминания. Света же словно себя нашла в том, чтобы неустанно ей что-то втолковывать.
Удивительно наблюдать, как отвязные по сути ребята проявляют признаки заботы и галантности, соперничают друг с другом и пытаются даже корректировать поведение. В убежище мы отгородили отдельный угол для девушек, натаскали побольше воды в бочки, ибо у них от природы тяга к чистоте и гигиене выше, а потом дружно завалились спать.
– Слышь, брат, – пихнул меня Иван.
– М-м? – сбросив зыбкий сон, в тон его шепоту отозвался я.
– Мне твоя знакомая нравится. Прям вот кажется, что полюбилась.
– Света? – удивился я.
– Нет, другая.
– Ты даешь, конечно, – улыбнулся я. – Дерзай тогда, только знаешь, у нее наверняка родственники есть, которых она не помнит, и могут быть проблемы с этим.
– Это ты мне напутствие даешь, что ли?
– В смысле?
– Ну, перед отъездом в гимназию.
– Ах ты ж черт, я и забыл… – закусил губу я и задумался.
– Не морочь голову на ночь. Завтра обо всем подумаем, в том числе и о том, куда деньги девать. Я просто хотел спросить, а то мало ли, вдруг ты и с этой красавицей решил постель разделить.
Невольно я прыснул смехом.
– Нет, брат, нет.
– А со Светой? – поддел он.
– Да как-то, знаешь, нехорошо будет. Ищу жениха, а сам того… Словно вещь какую.
– Разные бывают девушки. Кому-то разделенная с тобой постель будет ярким и приятным воспоминанием, а не мукой. Увы, жизнь мимолетна. Молодость быстро увядает, теснимая и вытаптываемая бытом, болезнями и старостью. Как бы потом не жалеть, что не решился вскочить на палубу и не уплыл в таинственные, но желанные объятия приключений.
– Все, засыпаю от таких философий, – буркнул я и перевернулся на другой бок.
Иван только тихо посмеялся.
– Господин Игорь… господин… – будит меня Света.
– Что случилось? – продрал я глаза.
– Мне нужно идти, – встревоженно сказала она.
Я проморгался и глянул в окна – светает, но утро еще раннее – банда спит, сопя, храпя и свистя, как заправский ансамбль.
– Так, Свет, погоди чуть-чуть.
Поднялся, тряхнул головой, словно сонливость можно стряхнуть, как воду.
– Эй! Храпуны! Спросить кой-чего хочу, – громко произнес я.
Пришлось некоторое время еще тормошить и распихивать. Наконец, все сонно воззрилась на меня, поглядывая на растерянную Свету за спиной.
– Короче, наша новая знакомая ищет жениха, а я вроде свата. Кто-нибудь хотел бы взять в жены Свету?
– Мы? – вылупил глаза Шмыга. – Портовые крысы домашнего кролика?
Я усмехнулся аналогии, подметив, что крепыш хотел въехать Шмыге, но передумал.
– Друзья, во-первых, буду следить, чтобы не обижали, а во-вторых, репутация у Светы не самая лучшая. Иной мужик побоится осуждения. А вам нечего терять и бояться в этом плане.
– Короче! – прогудел вдруг залившийся краской крепыш – это он обычно на стычках с другими бандами, как медведь, раскидывает сверстников. – Я Миша. Ты мне, Света, сразу понравилась. Если хочешь, то выходи за меня.
Справиться с улыбками и смехом нам не удалось. В итоге сосредоточили взгляды на девушке.
– Я… ну… только не подумайте, что я легкомысленная, но я не против.
Восходящее солнце осветило раскрасневшееся лицо, и у всех тут же появились на лицах глуповатые улыбки.
– Тогда поехали все втроем. Миша, ты тоже. Нужно будет с Городецкими уладить вопрос.
Слуги почти собственность дворян и распоряжаться своей жизнью в полной мере не могут. Исключением может служить только свадьба. Некие поблажки даются беременным и едва родившим – дней пять. Поэтому для Светы наступил очень счастливый момент.
В то же время сами дворяне ничего не теряют, ибо желающих перебраться в дом в услужение полно, это всегда лучше, чем работать на землях господина, на корабле или в порту. Так что мы смело прибыли к величественному дому и попросили личную стражу оповестить господ.
По прошествии времени, когда, уже несколько ошалевшие, мы выходили из дома, подумалось о большом везении. Дома оказались оба старших представителя семьи Городецких, а вот если бы была только матушка… Эта женщина точно могла просто из вредности отказать и продолжать измываться над служанкой, наслаждаясь от мыслей, как коварно перечеркнула той будущее и сожгла надежды на счастье. Спас Самуил Архипович, по-доброму улыбнувшийся заикающимся от смущения Светлане и Михаилу.
Так же я получил от господина магмейстера документ с предписанием явиться в определенную дату к коменданту для подробного рассказа о случившемся, получении награды и дальнейших указаний, связанных с поездкой и зачислением в гимназию.
Знакомого кучера не оказалось, и мы поехали на другом экипаже, благо что деньги у меня есть. Устроив жизнь златовласой девушке, я словно оказался перед порогом. Вопроса ехать в гимназию или нет – не стоит. Понятно, что покину полюбившуюся Колывань. Впереди ждет дорога и знаменитый город Святого Петра, а также мучительное расставание с Иваном и бандой, со Снежаной и Мариной. Да и деньги эти непонятно как довезти, а потом схоронить. Вроде брат знает, как поступают в таких случаях дворяне.