София глубоко вздохнула. Рассказывать о дальнейшем ей явно трудно.
– Маг стал проявлять знаки внимания. Комната и дом, где мы его расположили – мои, ухаживала за гостем сама. Это давалось тяжело даже до того, как он пожелал лечь со мной в постель. Знаешь ли, темный и нехороший этот маг. Очень нехороший.
Я шумно сглотнул, совершенно поглощенный рассказом.
– Конечно, я отказалась, и тогда он ненадолго вышел из себя и пообещал горести и беды для Ярси. Меня это тогда не испугало, но до утра глаз не сомкнула, остерегаясь поджога или еще каких подлостей. С восходом солнца он покинул деревню. Молча. Да только…
Женщина замялась, и я решил продолжить:
– Да только проклятье действительно есть. Это вы хотите сказать? Да, я чувствую. Только не понимаю, как могу помочь?
– Меня привели… духи… – произнесла София с видом, словно пробует слово на вкус, определяя, подходит ли. – Да, духи. Ты понимаешь меня?
– Более чем, – хмуро кивнул я.
– Они подсказывают, что ты сможешь разобраться с этой бедой.
– Странно, что они не видят, в каком я состоянии…
Крепко задумавшись, я остановил взгляд на вырезе платья, неосознанно любуясь пышной грудью. По всему выходит, что весть о моих деяниях в округе Колывани дошла до местных духов. Когда темный маг совершил гнусное деяние, они стали искать способ решения и выбрали меня. Только сейчас сил действительно нет, если только каким-то образом не получится быстро восстановить их.
– Кхм-м, – обратила на себя внимание женщина.
Я с легким непониманием посмотрел в лицо, отметив проступивший румянец. Потом догадался, от чего.
– Ой! Простите, – помотал я головой. – Может, прогуляемся? Куда-нибудь подальше, в дикое место.
– Сначала ты долго смотришь мне на грудь, а теперь зовешь в лес?
Смущение попробовало сковать меня, но усилием воли я успокоился. Напустив легкую улыбку на лицо, говорю:
– Вы, София, бесспорно прекрасны. В иное время я бы с удовольствием пригласил вас на прогулку, закончить которую следовало бы не в лесу, а за столом с изысканными яствами. Но сейчас нам нужно понять, как быть. И этот вопрос я хочу задать духам.
Взгляд женщины изменился. В нем появился огонек интереса, некой новизны. Сыграв тонко мимикой лица, она говорит:
– Довольно необычно такое слышать от столь юного и с виду не благородного человека. Но с этим мы разберемся позже. Давай же не будем медлить и сходим, куда ты просишь.
– Благодарю, госпожа.
Я с трудом поднялся и, пока пробирался между лавками, хватаясь за стол, София успела отойти. Повернулась, приподняв удивленно бровь.
– Кажется, я начинаю понимать, почему ты был так обескуражен.
– Немного подрался. Скоро поправлюсь.
Она издала смешок и красиво подвигала крыльями носа, ярко изображая мимикой, что думает об этом.
– Давай я помогу идти.
– Госпожа, я так не могу.
– Ты и по-другому не можешь.
София вернулась и подхватила, сунув руку под мышку. Уже перед выходом сообщила хозяину:
– Запиши расходы на меня.
– Сударыня, – заговорил я, – у нас достаточно денег, и к тому же я еще не помог вам.
– Держись крепче – сейчас крыльцо будет, – проигнорировала она слова.
Мне осталось только последовать рекомендации и поднять руку, ухватившись за плечо. Все время, пока идем, я с удовольствием вдыхаю исходящий от Софии аромат. До чего же прекрасная женщина – словами не передать.
Вейко, едва нас заметив, бросил трубку на сиденье повозки и помчался перехватывать.
– Кажется, дедушка, мы тут останемся с ночевкой, а то и не один раз, – глянул я на него.
– А что случилось?
– Пока ничего, но появились неотложные дела. В Санкт-Петербурге же нас никто не ждет?
– Время есть, дружок, – коротко и с серьезным выражением кивнул дед.
– Это хорошо.
Мы остановились возле повозки. Я взял трубку, исхитрился подпалить, когда прикрыл большим пальцем чашу, как делают при раскуривании, но никто не увидел возникшего над пальцем пламени. Сделал пару затяжек и облегченно выдохнул.
– Дедушка, вы бы могли пока найти нам место на постоялом дворе или в гостинице? Мы с госпожой Софией отойдем для вершения важного ритуала.
– Не нужно искать. Вас же Вейко зовут? Прошу, дядя Вейко, вон тот дом, что в два этажа – это мой, там и останавливайтесь. Кто-нибудь из ребят поможет с повозкой, – проговорила женщина, а дед мелко кивал. – Ну что, Игорь, пошли?
– Да.
Часть пути я смог проделать сам – сказывается хороший обед и действие табака. Мы вышли за остатки частокола, потом за ограду для скота и оказались под сенью деревьев. Солнце уже преодолело зенит и клонится к вечеру.
Духи ждали, когда позову. В голове словно хор возник. Давящий. Я тут же потерял силы стоять и плюхнулся на землю.
В целом, разобравшись в их разноголосье, понял, что есть два варианта. В первом и самом очевидном – я просто жду, пока силы восстановятся сами, хорошо кушая и высыпаясь. А вот со вторым вышла оказия.
– Госпожа, – выговорил я, когда проморгался и привык к внешнему миру. – У нас есть один очевидный вариант и при этом долгий, а есть быстрый. Только несколько… неоднозначный.
Она непонимающе посмотрела, а я встретил ее взгляд прямо и открыто.
– Духи говорят, что я могу быстро восстановиться с вашей помощью. Здесь, в окрестностях Ярси, вы стали вроде берегини, срослись с токами эфира и почти едины с духами. Потому и слышите их хорошо.
– Ты прав! – расширились ее глаза. – Когда выезжаю куда-нибудь, то слабею. Хочется скорее вернуться.
– Э-э… да. Так вот, сударыня, духи мне сказали, что если мы с вами разделим постель, то… я быстро окрепну.
Улыбка с лица женщины ушла. Она смотрит удивленно и обескураженно, ища во мне ответ: не придумываю ли ради того, чтобы просто переспать. Но нет – я открыт. Именно это духи и подразумевали, посылая всяческие эротические образы.
– София, я понимаю, что предлагать такое далеко за гранью морали. И, конечно, мы с вами выберем первый вариант… эм-м… наверное. Но хочу, чтобы вы знали, я весьма умел в этих вопросах и неприятных ощущений не будет.
Она едва не рассмеялась.
– Игорь, а если я люблю кого-то? Ты и с этим справишься?
– Простите! – склонился я. – Я ничего плохого не имел в виду, просто хотел успокоить на всякий случай.
– Успокоить? – рассмеялась-таки София. – Еще и это твое «наверное»…
– Понимаете… то есть понимаешь, – быстро поправился я, решив перейти на «ты», – для мужчины это тоже постыдно, предлагать едва знакомой женщине постель, а тут, учитывая обстоятельства, того хуже. Поэтому я несколько растерян.
– Ну, и что будем делать?
Я благодарно посмотрел на Софию и спешно заговорил:
– Пока нам нужно только понаблюдать. Это проклятье, или, я бы сказал, порча, она ведь никак себя еще не проявила. Мы вполне можем не спешить, обстоятельно подготовиться и уже потом рассеять эту мерзость. Сударыня? – я выставил локоть, чтобы она могла взяться. Женщина не отказалась, и мы пошли обратно.
– Это не совсем так, Игорь. Хотя, наверное, выглядит похоже.
Я всмотрелся в ее задумчивое лицо, сделавшееся вдруг намного старше.
– София, на тебе много забот. Что ты имеешь в виду?
– Эфирный мир портится. Я чувствую это постоянно. Мы словно пруд, оставшийся без ухода, – зацвели. Вчера была ссора, перешедшая в драку. Неприязнь они давно друг к другу испытывали, но всегда сдерживались, а тут чуть ли не убийство. Люди болеют – только троих вылечила за последнюю неделю. Скотина туда же.
– Это меняет дело… – поджал я губы.
– Мне только сейчас удалось собрать эти события в кучу и понять, где их корни. Я должна спасти мою деревню, Игорь!
– Спасем, не переживай. Но сейчас мне снова надо хорошо поесть – живот словно с цепи сорвался. Мысли через одну о пище, – нервно посмеялся я.
Так же, под ручку, мы вернулись в деревню. Со двора Софии слышится гул и вскрики. Кто-то яро спорит, вот-вот вспыхнет потасовка. Мы поспешили навстречу.
– А ну прекратите! – заранее крикнула глава. – Хватит! Вы что, не слышите?! Хватит ругаться!
Народ более-менее утих. Раскрасневшиеся лица мужчин и женщин стали светлеть, словно пелена сходит. А глаза опустились к земле.
– Ну! Что случилось?!
Из толпы выскользнул Вейко. Прищурившись, говорит:
– Дурные они у тебя, сударыня! Вот тот, бородатый, пожелал тому здоровяку доброго дня. Ну, как это обычно делается, сказал: «Добрый день». Здоровяк стал спорить, что день вовсе не добрый, на что бородатый возразил, назвав другого дураком. С того и началось. А потом все на две части стали делиться и припоминать друг другу былые обиды.
София хмуро оглядела собравшихся, останавливая взгляд на тех, кто не опустил головы, и каждый из них в итоге отвел глаза.
– Вы, похоже, хотите предать тут все огню и разорению, – с горечью изрекла она. – Поссориться, поубивать, уничтожить… Сколько поколений предков прожило здесь жизнь, отстраивая и улучшая деревню. Через нас проходит крупный тракт, благодаря чему не знаем горя даже в засуху или еще какого лихолетья. И тут, из-за шуточного спора, пустить все прахом?! Этого хотите?
Кажется, что даже птицы пристыженно смолкли. Со стороны же людей нет ни ропота, ни возмущения. Робко, словно в первый раз, они начали улыбаться друг другу, просить прощения и извинять.
София до вечера сглаживала ситуацию и восстанавливала лад. С ее же слов, успела вылечить ребенка. Мы расположились в одной из комнат большого дома и смиренно дожидались возвращения. Я успел съесть буханку хлеба, щедро запив молоком.
– Сил нет, – изрекла хозяйка, с блаженством расположившись в кресле.
Мы в гостиной, потолок которой теряется во тьме, ибо помещение общее на два этажа. По-королевски выстроен камин из массивного камня, возле него кресла. В центре гостиной длинный стол с толстенной столешницей, живо напомнивший мой, на свейской земле. Красивые стулья с высокими спинками, ковры на полу и стенах. Есть гобелены и полотна. Много шкафов, тумб и прочей мебели, гармонично вписывающихся в интерьер.