– Агась! – охотно отозвалась Марина. – Всех бить, а себя не давать!
– Наука эта тяжелая… – покряхтел старичок.
– Справлюсь. Мне надо.
Я постарался успокоиться, чтобы не начинать знакомство с ссоры. Вдохнул-выдохнул и говорю:
– Дедушка, будьте добры, подскажите, как нам поговорить с заведующим или учителем?
– Сейчас закрыто уже, – чуть улыбнувшись, ответил седой работник. – Завтра либо с утра, либо к обеду приходите, если учитесь.
– Спасибо, – обрадованно отозвался я.
Попрощавшись, мы двинулись обратно. Нужно было еще зайти за табаком, и тут Марина уговорила меня взять не просто крепкий, но и душистый, а потом пошли на петергофскую набережную – пускать дымок оттуда просто чудесно.
– А зачем тебе искусство боя?
– Ты про рукопашный сейчас? – спросила с набитым ртом она, орудуя над вкусной булочкой. Я кивнул и выпустил облачко. – У меня не было цели в жизни, потом появилась – поступить в гимназию, да только не вышло. Жизнь в гостинице хороша, спасибо большое, но я начинаю хандрить. Понимаешь, наша близость вовсе не означает, что я буду как цветок в горшке сидеть. Как содержанка или любовница.
Мои брови удивленно поползли вверх, а Марина продолжает:
– Только не надо думать, что против этого мои принципы. Как ты уже знаешь, они у меня странные. Тут дело в другом – душа не на месте. Я готова и дальше обитать в «Удаче», слоняться по Петергофу и делить с тобой постель, но под… как бы сказать… чтобы это освещалось некой целью существования.
Я покивал, вроде бы понимая, только надо уточнить:
– А разве ты не хочешь попробовать поступить в следующем году?
– Ясное дело, хочу!
– Но под гнетом неудачи уже не столь сильно?
– Наверное. Только ведь у меня есть план – сделать, как ты. Научусь двигаться похожим образом, а потом на экзамене смогу уклоняться. Еще понимаешь, там, на краю Империи, отбор не столь жесткий, как в самой гимназии. Поэтому шансы у меня низкие, – закончила девушка.
– Не переживай. Я тебя всему научу. Поступишь.
У нее удивительно красивые глаза. Сейчас, резко повернувшись, смотрит, вовсю пламенея желтым ободком, что объял ясную голубизну радужки. Как солнце и небо.
– Правда научишь?
– Обещаю, – улыбнулся я, а Марина уже прильнула к губам в поцелуе.
Вернувшись в гостиницу, обнаружили Ивана, уминающего ужин. Подняв голову, он сделал большие глаза, но предпочел сначала доесть. Впрочем, мы не торопили – заперевшись у Марины, предались легким ласкам.
– Мне пора, – разорвал я поцелуй, услышав покашливание брата.
– Поосторожней там. Не восстановился еще.
– Как скажешь.
Девушка слезла с колен, и я вышел к Ивану. Во взгляде белых глаз царит вопрос: «Ну сколько можно?» А так как ответить мне нечего, я промолчал.
– Я уже пригнал телегу.
– Отлично, – хлопнул я по плечу, – как раз устал после прогулки. Ноги уже не стоят.
– Кое-что бы другое не стояло лучше, – едко отметил он.
– Ты меня пугаешь. Что, совсем? – нервно рассмеялся я.
– Во всяком случае, поменьше. Дел полно, лучше бы восстанавливался, лежал, чем бродить.
– Ну, я подумаю над этим.
– Ага, ага, – отмахнулся Иван.
Вместе запрягли лошадь, перешучиваясь на тему взаимоотношений. Иван взял удила, а я, раз руки свободны, потянул из кармана трубку. Теперь ношу с собой постоянно.
Решив не лезть в центр, выехали из города со своего края, а потом уже взяли в объезд. Груза особого нет, оси отлично смазаны, так что лошадка бежит резво, немного играя. Солнце бросило последний лучик и пропало, окрашивая громадный небосклон красно-желтой палитрой цветов. Облака словно уснули после долгого дня.
Не прошло и получаса, как мы съехали с дороги и осторожно двинулись по равнине, перемежаемой темными пятнами лесов.
Я успел задремать, когда Иван потряс за плечо.
– Ты про этот говорил?
Березы сначала показались чуждыми, но стоило приглядеться, как узнал место.
– Да. Подождешь здесь?
– Не спеши там, я пока тоже отдохну, – отозвался брат и полез в телегу, на остатки сена.
– Дай-ка флягу, – вдруг вспомнил о роднике я. – Допей, если не пуста. Принесу тебе особенной воды.
Иван довольно крякнул, вылил остатки в рот и бросил емкость. От шлепка где-то в кроне закричала птица, шумно захлопав крыльями. Вечерний лес уже начал обретать таинственность, запах легкой опасности и особый шарм. Я осторожно пошел к месту силы, ощущая благосклонность духов. После случившегося, а также деяний в других местах, отношение ко мне значительно улучшилось. Отец бы одобрил старания.
Эфирный узел несколько изменился. Это нормально – постоянно идут перестройки. Даже кажется, что окреп. Я снова напился из родника, наполнил флягу, а после блаженно растянулся на поляне, устремив взгляд к звездам. Загораются и мерцают одна за другой. Первые этапы медитации дались легко. Веки незаметно смежились, и мир расцвел энергиями, оставив плотному плану лишь призрачные образы. Шаг за шагом я настраиваю свои мельчайшие, в сравнении с природной циркуляцией, токи, качественнее соединяясь с тонким миром, подстраиваясь под вибрации и циклы. Это тоже из практики Северного пути. Мало-помалу сквозь поврежденное сражением тело стал бежать уверенный поток энергии. Особо вибрирующей, что способствует удивительной скорости восстановления. На эфирном теле тоже хватает ран, и пока плотное тело заживает самостоятельно, я латаю его тень.
Время пролетело совершенно незаметно. Очнулся уже глубокой ночью. Полные энергии часы показали половину третьего. Поднявшись, заметил сквозь деревья мелькающий костер. Надо поспешить к заждавшемуся Ивану.
Я взял быстрый темп бега, ощущая звенящую силу в абсолютно здоровом теле. Кажется, что сейчас мне никто не соперник.
– Прости, брат, задержался, – выбежал я к сидящему возле телеги Ивану.
– Главное, ты в норме, – поднялся он.
– Даже лучше.
– Вот и хорошо, – стал разминаться Иван, а после принял флягу и надолго приложился. – Уф! Вот это да! Никогда такой не пил.
– Рад, что понравилась. Она целебная. Пусть будет в качестве маленькой награды за долгое ожидание.
– Благодарю, брат, благодарю. Запрыгивай давай, а я пока затушу.
– Пф-ф, – картинно закатил я глаза, а потом повел кистью, и костер мгновенно потух, даже угли быстро потеряли красноту. – Если от магии нет пользы, то какая это к черту магия вообще?
– Игорь! – послышалось после стука. – Брат, просыпайся. У нас новости.
Я спешно выбрался из объятий Марины, натянул исподнее и поспешил на выход.
– Тебе бы одеться. Там Семен явился, хочет что-то важное сообщить.
– Какой Се… а-а, понял. Минутку…
Вскоре мы уже сидели напротив потеющего здоровяка. Заспанный служка принес самовар с заварником для чая и турку кофе. Дрожащими руками Семен поднял чашку и шумно хлюпнул.
– Да не надо нас так бояться, – произнес я. – Что там случилось?
– Й-й-а не вас, – он снова приложился к чашке и уже уверенней продолжает: – Наш чемпион сегодня ночью умер. Теперь в финале будет другой боец. И это он покалечил погибшего.
– Ты его боишься? – сухо спросил Иван.
– Д-да. Я видел глаз-з-з-за… он не человек.
Мы с Иваном переглянулись. Понятно, что коль Семен так напуган, то там точно не простой боец. Ведь и я припугнул несчастного бандита, но он так не дрожал.
– Игорь, слово за тобой, – остро посмотрел брат.
Пришлось побороться с собой. Подмывает ответить что-то смелое и безрассудное. Но у меня великая цель, долгий и тяжелый путь к вершине. Сгинуть в самом начале из-за паршивого боя – это ли достойная смерть для оставшегося представителя рода Крузенштернов? Конечно нет.
И все же только в битвах закаляется воин. Если я буду постоянно оценивать риск, то опозорю славное имя предков. Сквозь земли и государства мне положено идти лосем или секачом. Нельзя проявлять слабость.
– Я его сам убью и на арене же вырву сердце, – проскрежетал я.
На лице Ивана появилась знакомая кривая улыбка.
– Отлично. Давай, Сема, создай шума, пусть богатеи поставят на этого новенького все, что имеют. Нам нужно много денег, чтобы потом закатить грандиозное празднование в лучшем ресторане.
На крепыша смешно смотреть – побледнел весь. Коротко кивнув, он осушил стакан и поспешил ретироваться. Мы проводили его взглядами. Обоих распирает от предвкушения и будоражит вкус неизвестности.
Глава 20
Служка принял заказ и вприпрыжку помчался на кухню. Мы пошли к себе, прихватив по чашке с напитками: я выбрал кофе, а Иван-чай. Уселись перед окном и разглядываем серое, полное дождливых обещаний небо. Ветер мечется над Петергофом, норовя что-нибудь подхватить и оторвать, но кроме листьев нечего. Кирпично-кованый город стоит крепко, защищаясь от погоды красными, светло– или темно-коричневыми крышами, а также грозя скульптурами великих полководцев и воинов. Мятежное небо спешит, опускаясь все ниже. В такую погоду хорошо сидеть в натопленной комнате перед камином. И мы вместе глянули в сторону нашего закопченного. Нужно попросить принести дров.
Марина вышла в одной сорочке, и Иван скорей вернул взгляд к небесам.
– О, вы уже вернулись, – обрадованно заявила она подходя. Села мне на колени. – Что там случилось?
– Все хорошо, – отвечаю я, покрепче прижимая ароматную девушку. – Просто обсудили повестку. Ты на бои пойдешь?
– Конечно! – обиженно глянула она. – А когда?
– Уже завтра. Тебе что-то нужно из одежды для этого?
Марина призадумалась.
– Сегодня сон видела, я там была одета как воительница. Теперь хочу такой наряд. Но его не успеют пошить до завтра.
– Хотелось бы увидеть тебя в нем, – улыбнулся я.
– Тогда я схожу и закажу, – весело отозвалась она.
В дверь постучали. Марина одарила легким поцелуем и убежала к себе. Вскоре комнату наполнили желанные ароматы еды.
Количество гонцов на этот день не исчерпало себя. После продолжительного завтрака мы вышли на прогулку. Остановились на выходе из переулка. Бежавшие в нашу сторону стражники перешли на шаг. Немного отдышавшись, один заговорил: