— Ценю.
Он присел в ногах у Эдэи. Смекнув, что к чему, Форстед приказал лишним удалиться, а затем и сам покинул апартаменты. Правильный выбор.
Николай прикоснулся ко лбу женщины. В пальцы толкнулся жар — беда. Отыскав взглядом кувшин, рискнул напоить родственницу. Сидеть и ничего не делать слишком мучительно. Ее рука тут же уцепилась за его локоть, стукнули о край кружки зубы.
— Ник, — ударил димпа горячий шепот.
— Я здесь, — откликнулся он.
Эдэя незамедлительно ухватила его за вторую руку. Издав короткий стон, повернулась, ткнулась щекой в мужскую ладонь и… успокоилась. Ее дыхание выровнялось, избавившись от хриплых ноток. И все же ситуация чуть усложнилась. Боясь нарушить покой леди, Николай уподобился изваянию, что объяснимо привело к неприятным последствиям. Через некоторое время заныли спина и бок, руки и ноги сковало онемение.
Охотник скосил глаза на окно, проверяя, какую часть подоконника освещали солнечные лучи. День клонился к закату, о чем говорило и урчание в желудке. По закону подлости, вокруг никого…
В дверь на пару с Олитом протиснулась Веда. Так и не решив, кому сказать первое слово, они молча уставились на Меченосца. Николай, по мере возможности, оглянулся:
— Не все разом…
Олит быстро кивнул и пулей вылетел за дверь, пулей же и вернулся, принеся поднос с аппетитным блюдом под легким парком. Зелень, рагу, соус и горячительные напитки явились райским видом для Охотника, готового переварить любую органику. И не органику тоже.
Он нахмурился:
— Если вы не заметили, руки у меня заняты. Обе.
— Не беспокойся.
Веда опустилась в кресло, стоявшее близ постели. Пристроила поднос на колени и уведомила:
— Я каждый день проделываю это с раненными.
Николай попробовал освободиться, чтобы спустя мгновение устало вздохнуть и капитулировать. Веда с готовностью протянула ложку.
***
Ночь. Со двора доносились мерные скрипы и звон, одиноко трепетал светильник. Николай изучал лицо Эдэи и думал о вечном. Как изменилась его жизнь после встречи с Белокурой Леди. Благодарен ли он ей?
В окно заглянул полумесяц луны.
— Ник…
Охотник принялся шепотом напевать полузабытую детскую песенку. Смутным видением вспомнился Мегос, уютные вечера, когда они с матерью устраивались перед телевизором и смотрели все подряд… Усилием воли подавил всплеск памяти. Так и до пятиминутки боли недалеко. Он зевнул, пошевелился. Через несколько часов наступит рассвет. Алым холмом разрастется восход, утреннюю дымку наполнит повизгивание выгуливаемых животных… Крепость проснется в круговерти утренних дел.
Охотник не ошибся.
Ресницы Эдэи дрогнули под лучами утреннего светила. Пробормотав несколько нечленораздельных слов, она перевернулась на другой бок. Вновь обретенная свобода крайне удивила Николая. Ему просто не верилось в то, что он способен подняться на ноги… И правильно не верил — встал и безвольным кулем ссыпался на пол.
— Спал? — появился в комнате Олит. Вояка неусыпно бдел за дверью, не иначе. Убедившись в безопасности Спасительницы, несколько расслабился.
— Сопел, как младенец, — согласился Николай. Со второй попытки ему удалось достичь кресла. Он помассировал веки, шею. Спать хотелось неимоверно, но, отбыв на покой, он рисковал пропустить возвращение Эдэи. С другой стороны, превращение в бесчувственный чемоданчик — не велика радость…
Огоньки мыслей гасли. Их тлению не способствовали ни вопросы Олита Любопытного, ни появление Часты, ни ее лекарское ворчание. Она удалилась, звеня склянками, а вместе с ней комнату покинули и запахи трав. Далее — провал, по выходу из которого Николай установил, что на него пристально смотрит Эдэя. Судя по взгляду, она испытывала легкое недовольство.
— Великая, — торжественно сказал Олит. — Мы благодарны Повелителю Неба за то, что вернул Вас.
Николай подавил зевок и кивнул:
— Аминь.
— Могу я попросить тебя, Олит? — Эдэя устроилась поудобнее. — Будь любезен, выведи этого мужчину за дверь.
— Но…
— Прошу тебя.
— Вы должны удалиться, — несколько растерялся мужчина. — Мой долг…
— Эдэя, с какого перепуга? Я приехал за миром…
Николай вдруг осознал, что его подталкивают к дверным створкам. Пытаясь возразить, глянул на новоиспеченного охранника Великой и от толчка в спину крайне быстро переместился в коридор. Рванулся обратно, ударился о торопливо закрытую дверь и проклял Олита на трех языках. Фанатик задел рубец на спине.
— Хетч с вами, болезные!
Охотник решительно двинулся прочь. Сегодня он не склонен к разбирательствам. Ни с кем.
— Что стряслось? — Веда заняла подступы к охотничьим апартаментам. — Белая Дама очнулась?
— Да. Более того, успела выставить меня. — Он приготовился нырнуть в отведенную ему комнату. Там спасение. — Позвольте…
— Вы что, поругались?
— Нет.
— Это плохо. — Она задумчиво прикусила губу. — Тебе необходимо поговорить с Форстедом.
— Прежде всего, мне необходим отдых. Потом пожрать, потом возьму чего потяжелее…
— Глупости, — подбоченилась Веда. — Ты едва оправился от ран. Пусть я менее опытна чем Часта, но я знаю…
Девушка поняла, что разговаривает с пустотой, и осеклась. С досадой фыркнув, не придумала ничего лучше пинка невинной стене.
— Грубо, — донеслось сонное бормотание из комнаты. — Не, правда, грубо…
Мерное потрескивание факелов заглушило остаток фразы.
***
Двор изменился с тех пор, как Николай выходил последний раз. Исчезли трупы, обломки лестниц, мечей, копий и доспехов. Камни поблескивали влагой и крупинками песка. Люди перестали дергаться по пустякам. Некоторые беспричинно улыбались.
«А я только выспался», — констатировал Рос, останавливаясь на крыльце замка. Двенадцать часов отдыха прибавили лени. Но воля незыблема и отточена годами муштры. Он решил устроить внеплановую тренировку — проверить себя на потенциал.
Ориентируясь на звон клинков и характерные щелчки арбалетов, достиг уголка плаца, отведенного для ратных учений. По утру уголок занимали шестеро пехотинцев и трое арбалетчиков. Переругиваясь и травя байки, они небрежно демонстрировали мастерство группе довольных пацанов. Герои светлого завтра. Николай скинул перевязь. Рассекший воздух меч гулом резанул слух опытных бойцов. Прервав затяжной бой, воины развернулись к Росу и одобрительно кивнули, увидев начертанный стальной узор.
— Поединок? — предложил один из солдат. Он улыбался, подкидывая и ловя на лету клинок. — Меня Ветром кличут, иногда мастером.
— Согласен. Возьму двоих. — Николай принял стойку, более-менее отвечавшую его скудным представлениям о фехтовании.
— Возьмешь?
— Поднимайте железо и сильвупле.
Два тусклых лезвия незамедлительно прошелестели над головой Охотника. Он пригнулся, не дожидаясь контакта, закрутился волчком и вынырнул из-под руки напарника Ветра. Боец описал мечом широкий полукруг.
Кончик лезвия чиркнул Николая по ремню.
Двор притих. Затаила дыхание ребятня, перестали щелкать тетивы арбалетов.
Правого или левого? Николай откинулся назад и тут же распрямился, высчитывая дистанцию контратаки. Противники слегка развернулись в промахе, чем он и воспользовался — выполнил двойной удар с разницей в мгновение. Бойцы растерялись, любуясь на обломки мечей в руках.
— Я… поговорю… с оружейником за сталь, — в три приема выдохнул мастер. — Ты истинный воин Меченосец.
— Мне не хватает мастерства и опыта, — честно признал Николай. — Но сломать я завсегда…
Он отлепил рубаху от спины, взмахнул руками, присел. Усталость вялыми токами струилась по мышцам. Короткий бой показал достойные результаты, но ведунья права — надорваться легко, восстановиться сложнее. Он пристроился у замковой стены, на аккуратном штабеле бревен. Закрыл глаза. Упоительно пахло нагретой смолой и хлебом, встревоженная чем-то мать бранила сына, скрипели ворота. Под перестук копыт в Форстед въехали четыре десятка пропыленных, усталых солдат. Спешились и молча устремились к бадье у колодца.
Из-за их спин появилась Веда. Преисполненная серьезности медленно приблизилась к Охотнику.
— Упражнялись?
Девушка присела рядом. Подперла голову руками, давая понять, что вопрос риторический.
— Как дела?
— Раненный умер. Их было пятеро на моем попечении, теперь четверо… — Она поникла. — Никудышная из меня знахарка.
— Нас с Эдэей ты выходила, — не согласился Николай. — Эдэя поправилась, я прав?
Сердце замерло. Веда грустно улыбнулась:
— Суровый и ранимый, да, Ник?
— Опаньки, — сел прямо Охотник. В крепости знали его имя. — С Белой разговаривала?
— А что? — моментально взвилась она. — Будто нельзя… Великая рассказала мне о вашей ссоре и я, между прочим, ее понимаю. Она вернулась с того света, а ты не сказал ни единого ласкового слова. Ты сидел, как бесчувственный чурбан… Это я дословно передаю. Великая добавила еще какое-то незнакомое слово…
— Обругала значит, — кивнул Николай. — Интересно кони ходят… Для того, кто не спал несколько суток, я держался великолепно. Так и передай.
— Лучше, расскажу о твоей заботе и боли.
— Не вздумай. Я разберусь сам… когда придет время.
— Ну и глупо!
Она резво вскочила и удалилась с видом гордым и неприступным. Охотник поморщился — то ли еще будет. Канет в небытие пара дней и ночь, вспыхнет очередной рассвет…
…Николай ожесточенно потряс сапог, пытаясь вытряхнуть гальку, едва не лишившую его ногтя — спросонья он обувался несколько спонтанно. Хваленая димповская сила не смогла воспротивиться крохотному кусочку камня, а ведь он почти привык к дару Вечности. Регулярные тренировки и здоровая еда нивелировали последствия битвы с Палием, Одеоном и иже с ними. Да и бэргов поднакопил на зависть — самое время грянуть Переменам.
Легкие дуновения ветерка из распахнутого окна отмеряли мгновения, чуть колыхался балдахин. Покой и проза жизни. Как видно Охотнику придется заняться активным поиском.
Он расстался с кроватью, оделся… и переместился в кресло — наблюдать за Ведой. Она уныло промаршировала к низкому диванчику, устроилась там и принялась изучать стены. Загадка, а не человек. Ее забота беспокоила Охотника по три раза на дню — во время завтрака, перед обедом и после ужина.