Зеол с громоподобным рыком пустил демонический клинок в ход. Промахнулся на миллиметр, вместо Эдэи поразив череп Змея. Мир дрогнул в подобии землетрясения. Десять баллов по шкале Рихтера Женщина торопливо огляделась в поисках опоры. Не найдя таковой, покачнулась, теряя равновесие и контроль. Где цель?!
Тяжкий искристый контакт двух лезвий разбил хватку Белой Леди. Она потеряла меч — пальцы не сдюжили, разжались. Магия? Для реализации заклинания требовался хотя бы миг покоя. Увернувшись от губительного металла, она отступила к стене… Тупик!
В очередной раз поднялся клинок бога.
Отдав финальные почести некогда добротным, а теперь распоротым куртке и штанам, Николай прыгнул вверх. На краткий толчок пульса разминулся с опасностью. Гулко забилось сердце, отмеряя последние мгновения…
Беспомощный жест Эдэи, притиснутой к почти мраморной тверди, выглядел прощанием…
— Атакую! — рявкнул Николай.
В падении рубанул возникшую рядом конечность и умудрился попасть. Медленно вращаясь, меч с отсеченной кистью на рукояти рассек воздух. Время — точно патока, губительная для нервной системы. Блики стали в пыльном мареве…
Еще чуть-чуть, совсем немного… Эдэя перехватила оружие. Пальцы легли поверх мертвой плоти, стиснули рукоять.
В отчаянном выпаде она приостановила клинки Зеола на те доли секунды, которых так не хватало Николаю. По выходу из броска он перерубил лезвия, что застыли на мече его родственницы. Бог отпрянул, позволив Охотнику развернуться и выбрать цель. А с Элитой, когда она точно знала, что требовалось, шутки плохи, скоротечны и смертельны. Коротко пропела сталь, и рука Безумного, разделенная надвое, исторгла кровяной фонтан.
Убирая с лица алые капли, Николай попятился… Слишком медленно. Божественный кулак отшвырнул его к стене.
— Ник! — воскликнула Эдэя.
Она превратилась в дикий эпицентр выпадов. Нападала, била, парировала — на пределе скорости и мастерства, и голос Т’хара фоном — соберись, малышка, тебе подвластно все. И вот уже только Иллитерий сопротивляется натиску. Направляемый богом меч теснил, пригибал вниз, резал и убивал.
Багровые всполохи и гул разогнали темноту. Поднявшись на корточки, Охотник встряхнулся, контрастной вспышкой реальности заметил падение леди и сорвался в бросок.
Три метра, два…
Рухнув на женщину, Николай у собственному изумлению зажал лезвие Иллитерия рукой. Острая боль пронзила пальцы и грудь. Лишь бы не дать боли продвинуться дальше… Плевать на Зеола, который горячо дышит в лицо и давит… давит… капает божественной слюной и опять давит…
— Пусти, — забарахталась Эдэя.
В выпученном глазу бога неясными чертами наметилось чье-то отражение. «Потрепан, но в строю», — криво усмехнулся Николай, запуская обратный отчет бэргов. На цифре близкой к единице опомнился. Никому не дано безнаказанно скалиться перед Охотником, взявшим цель.
— Зажри, сука!
Клинок, пройдя меж белых зубов, углубился в разинутую пасть. Пробил небо и рассек мозг, хотя в том, что у Зеола имелся мозг, Рос искренне сомневался. Но факт оставался фактом: с затухавшим криком Зеол отбыл. Без иллюминаций и откровений — по обыденному просто, точно солдат на поле брани. Когда лишь миг — и тебя нет. Божественное тело умерло, а дух… Менее всего Николая интересовала концепция божественной вечности.
— Пусти…
— Да не суетись ты, — поморщился Николай. Вроде как легкое дуновение ветерка коснулось его изнутри. А на задворках сознания едва уловимая брешь в полотне реальности — тонкий муар, за которым что-то белесое…
— Что с тобой?! — В голосе Эдэи проскользнули нотки паники.
— Держу…
— Что?!
— Зеола и меч. Чего-то мне нехорошо…
Он закашлялся. Вокруг растекалась тьма. Холод. Брешь видна все отчетливей.
— Сейчас… я… Ник, пожалуйста…
Тяжесть исчезла, даруя облегчение. Знакомый лик в облаке белокурых волос и нереальное сияние явились достойной сменой мертвецу. Ради такой красоты не жаль и меч отпустить. Кончик лезвия с хрустом уперся в камень.
— Хотел сказать… ты… красива… Е… жжет.
— Потерпи, — вздрогнула Эдэя, берясь за Иллитерий. — Не смей прощаться…
— Да куда ты тянешь?! — дернулся Николай. — Мне на хетч больно совсем…
— Не уходи!
Она вцепилась ему в плечи. Но вот удержать не смогла.
— Ноль, — закрыл счет Охотник. — Ого, там недурственно…
Все закончилось враз — и слова, и мысли. Поняв, что более не чувствует рядом Ника, Эдэя села на пол, судорожно обхватила колени руками и замерла. Из груди ее вырвался единственный всхлип.
Глава 9
Белые жернова, неразличимые на общем жемчужном фоне, перемалывали димпа, проталкивая к вечности и забвению. Сопротивляться он не мог — его «Я» обратилось в крик боли, неслышимый в реве пространства звук, от которого лопалось мироздание. Что-то рушилось на невообразимо глобальном уровне, недоступном пониманию.
«Хватит!» — просьба в никуда, никому. К собственному удивлению, Николай знал, что выбора нет. Ему придется кувыркаться здесь бессчетное количество веков… или сутки, по словам Эдэи. Охотник закричал.
Он должен вернуться!
Невидимые клещи сдавили, зафиксировали в небытие. Что-то не так. Ему надлежало вернуться домой, ведь именно туда стремился ураганный ветер. И не присутствуй в данной нереальности невидимые тиски, подхваченный хлестким вихрем он бы крохотной лодкой умчался к жизни.
Неизвестная сила держала и плевать хотела на мольбы осколков разума. Он вобрал в себя окрестную картину и едва не раскололся от боли.
Матовыми всполохами проносились мимо ленты непонятных энергий. Время от времени они приоткрывали размытые черные провалы трех простых дверных панелей. На одной из них, под черной скобой ручки, шелушилась коричневатая краска. Не хватало только старого дома рядом, палисадника и песочной тропинки. На всех дверях в положенном месте присутствовали тусклые металлические ромбики номеров — слева направо — номер «4», номер «8» и номер «15». На правом номерке просматривалось пятно ржавчины.
Страх. Перед Охотником наличествовали образы холода за «4», тепла за «8» и… ничего за номером «15». Образ пустоты особенно пугал — до призрачной дрожи. Три входа. Куда?
Поиски ответа пресекло возникновение среди жемчужной карусели окна в мир, где ранее покоился Иллитерий. «Сидит», — отметил Николай. Эдэя замерла в позе лотоса перед чистым как первый снег Мечом Судьбы. Она ждала… Сутки миновали, а Николай так и не покинул белое царство. Он бы с радостью убрался отсюда, но кто-то подвесил его в этой пыточной, не пускал, заставляя лицезреть три непоколебимых дверных створки и… Эдэю.
По прошествии суток она недоуменно огляделась, с трудом осознавая, что ее Ник так и не возродился, и мгновенно сникла, как иссушенный зноем цветок. Вокруг не осталось ничего родного. Встала, потерянным взглядом обвела зал-череп и, перебарывая себя, подхватила Иллитерий, чтобы возложить на предназначенный мечу алтарь. Более дел среди фиолета нет. Устало горбясь, она распахнула врата Средоточия.
Цветовая гамма переброски на миг украсила однообразие пространства и померкла, растворившись утренней дымкой.
Наступила стагнация — он пребывал вне жизни, потерял счет минутам, часам дням, неделям, возможно — месяцам, неизменная белизна не позволяла определиться. Время исчезло. Вселенский маятник замер.
В какой-то момент давление вечных тисков ослабло, усилился ветер, разрушая белое небытие, которое враз наполнилось оттенками. Темно-серые вихри превратили пространство в невообразимое скопление дымчатых клубов.
Николай ощутил сильнейший толчок
Средняя дверь, восьмерка, стремительно приблизилась образом тепла. Разрослась до исполинских размеров в преддверии столкновения. Тонкий звон колокольчиков и удивительный скрип встретили Николая на пороге. Он падал, летел, парил. Оконным стеклом рассыпался на яркие блики осколков. И не было тому конца… Окончание собственного формирования Охотник благополучно пропустил. В какой-то момент он осознал, что корчится на холодном костяном полу, кричит и не узнает себя. Его поглотил Ужас. С большой буквы и никак иначе. Этого не могло быть! Элита всегда с успехом контролировала страх, в чем бы тот не выражался. Заученным усилием разума он попытался навести в мыслях некий порядок…
Боль и страх нехотя отступили.
Перво-наперво, Николай оценил собственное здоровье. Если не считать того, что он голым мерз на ледяной кости, с ним все в порядке. Одежда? С ней не возникнет никаких трудностей. Сила бэров доставит необходимые вещи за считанные минуты. Николай содрогнулся и с трудом поднялся — точно заржавевший механизм. Одетым он чувствовал себя ненамного лучше. Может быть, спасет Иллитерий?
Алтарь и сияние клинка манили, притягивали и звали. Николай достиг их, взялся за рукоять меча… Горячая волна заполнила те уголки личности, о которых он и сам не подозревал. Отныне и навсегда ему не расстаться с Иллитерием, как не расстаться с сердцем.
— Странно мы познакомились, — хрипло выдохнул Охотник, касаясь пальцами чистоты лезвия.
Этот металл побывал в его груди. Более тесного знакомства вряд ли можно представить. Слившись в одно целое, они узнали друг друга.
Идея о слиянии напомнила Николаю Эдэю. За каким, спрашивается, он сидит тут, в то время как Белая Леди бродит в неизвестности? Она могла податься на Груэлл, или же в свой багровый замок Фэрго. Ее необходимо найти, где бы она не находилась. Но после непродолжительного раздумья, Николай решил повременить с поисками родственницы и навестить Мег. Там, в немного родном городе, он окончательно придет в себя — успокоит нервы, сформулирует цель жизни и проанализирует общую ситуацию. Эдэя плакала по нему, теперь он не одинок. Это требовалось принять и осмыслить.
Решено, он отправится в столичный мегаполис, спектральные характеристики которого… Николай удивленно моргнул, не в состоянии точно определить координаты дома. Часть из них, отвечавших за основные планетарные параметры, он помнил. А другого и не надо. Утомленный ровным фиолетовым миром он обратился к Средоточию с непозволительной быстротой. Находись рядом более опытный димп, он бы узнал, чем в большинстве случаев заканчивалась подобная торопливость.