— Ушел…
Илибис безвольно опустила руки и направилась к уютному алькову, издревле используемому в качестве убежища для одиноких.
В алькове встретили полутьма и трепет света. Негромкие звуки дворцового быта скользили меж стен, преследуя силуэты расторопных слуг. Картина привычна. Леди устало вздохнула. Как утомительно. Она просто сидела, созерцала мозаику на противоположной стене и, тем не менее… Мир опускался ко дну.
— Нет, — выдохнула она, срываясь с места.
Никто, будь он самим богом, не вправе бросать ее подобным образом. Она перехватит Ника и для начала закатит сцену. Подумать только — за неделю он ни на мгновение не приблизился к ней!
— Отец!
Голос дочери заставил Мортана вздрогнуть. Ничуть не меньше изумились и горнорцы — трое седовласых мужчин. Обернулись к двери, уставились на яростную девушку и недоуменно покачали головами.
В наступившей тишине отчетливо потрескивали ламповые фитили.
— Идем. — Мортан увлек дочь прочь из тронного зала. — Я скоро вернусь, Великие.
Спустя мгновение они с дочерью остались наедине. Илибис выпалила:
— Сколько?
— Что «сколько»?
— Сколько потребовал Ник за мое спасение?
— Нисколько, — нахмурился повелитель. — Мы простились, и он направился в порт.
— Но… — Мысли Илибис взвихрились диким хороводом. — Я…
Прикусив по детской привычке губу, она бросилась к выходу. Необходимо успеть! Илибис достигла парадной лестницы, отбарабанила каблучками дробь по ступеням и… приняла решение. От восточной стены дворцового парка к берегу убегала неприметная тропинка.
Белым облаком кружев Илибис выпорхнула под открытое небо.
***
С громким хлопком развернулись паруса. Наполненными ветром куполами выгнулись навстречу небу и воде, слитым воедино, бросили на палубу спасительные тени. Николай отступил к борту, в теневую прохладу, ухватился за натянутые до звонкого гула снасти и покачнулся. Корабль, лихо поймав волну, птицей взлетел на темно-лазурный пологий вал, разбил пенный гребень и соскользнул вниз. Качка не страшна. Охотник просто любовался игрой солнечных бликов на волнах, линией изрезанного скалами берега и могучим прибоем, таранившим камни. Одна беда — чувствовал он себя неопределенно. Странно… До сих пор планы успешно притворялись в жизнь. За тридцать фадасских золотых он купил место на торговом судне, чей курс пролегал к берегам Волонии, договорился с капитаном о насущном питании и прочем быте…
Тогда почему в иные моменты ему столь хреново?
Он подставил лицо ветру и мелким горьковато-соленым брызгам. Мерный гул водных просторов расслабил и примирил с собой. Кабы рядом еще не сновали бородатые матросы в одинаковых потрепанных робах… Для них плавание полнилось насущными заботами. Они проверяли и подтягивали такелаж, драили палубу, очищая от нанесенной с берега грязи…
— Поберегись!
Долговязый моряк прокатил неподалеку от Охотника бочку… и остался незамеченным.
Не веря собственным глазам, Николай изучил высокую серовато-черную гряду берега, что протянулась вдоль пути следования корабля. У ее подножия, над кипением волн, вились пенные хлопья, вверху сияло небо в легких перьях облаков. А во главе белокаменная башня маяка с белыми бликами чаек.
— Зачем…
Николай не видел ничего, кроме маленькой фигурки у подножия маяка. Порывы ветра играли ее одеяниями и черными прядями волос, а она стояла… И только неуверенно поднятая рука говорила о ее жизни.
Она прощалась.
Димповское зрение наградило мельчайшими деталями облика Илибис. То, что могло быть, никогда не станет явью.
— Живи долго, — обратился он к уплывавшей вдаль девушке.
Мало-помалу сливаясь с каменной грядой, она занимала положенное место в памяти. Вразвалочку, под перезвон камбузного колокола, Николай направился к каюте. «Опять как в банке», — краткая характеристика корабельных удобств просто требовала удрученного покачивания головой. Сколько ему предстоит ютиться в деревянной тесноте?
Прошло четырнадцать дней.
Очередной рассвет Николай встретил на корме парусника, у начала лесенки, что вела к палубным надстройкам.
Метрах в трехстах от корабля тянулся лесистый берег, залитый первыми солнечными лучами. Чуть ближе, на желтоватом песке пляжа, омываемом мелкими волнами, виднелись пучки нанесенных прибоем водорослей и отполированные водой коряги. Казалось бы, ничего интересного, но Охотника тянуло к ним с непреодолимой силой. Странное и неуместное чувство… Он передернул плечами от наплыва холодного бриза. По словам капитана до пункта назначения им оставалось плыть еще половину дня.
— Любуетесь?
Вот и сам капитан — не по-утреннему бодрый и подтянутый. Эталон офицера флота.
— Почему в одиночестве?
— За борт я не плевал, — хмуро буркнул Николай.
Ставший уже традиционным разговор они затевали при каждой встрече — капитан всегда начинал, Охотник поддерживал. К четырнадцатому дню плавания ему порядком надоело.
Ну откуда он мог знать, что обитатели морских глубин столь обидчивы. На третий день однообразного пути он просто плюнул за борт, а в результате, тварь, сродни плезиозавру, едва не оттяпала ему голову. Колонна чешуйчатой шеи раздвинула рябь моря, вознеслась над кораблем…
Николай вспомнил и поморщился. Тогда его действия мало чем напоминали действия Охотника. Он плюхнулся на тренированный зад, несколько растерялся и посоветовал твари утонуть. Она не вняла, более того, живым молотом устремилась к палубе, разинула пасть, полную треугольных зубов…
— Фиаско.
Николай постарался забыть инцидент. Иллитерий и багры матросов устранили проблему, значит и вспоминать о ней не след.
— Капитан, я хотел бы сойти на берег.
— Где? — Брови у моряка поползли вверх. — А чем вам не угодил порт Брита?
— Понятия не имею. Но мне нравится вон тот залив, — ответил Николай. — Думаю пяток монет окупят шлюпку и труды матросов.
— Само собой, — расцвел улыбкой капитан.
Разразившись чередой приказов, он породил у левого борта вспышку суеты. Заскрипела, при спуске лодки, таль, плеснула вода, приглушая матросскую брань…
Охотник неторопливо двинулся к подвесной лестнице. Сунул напоследок расторопному капитану плату и медленно спустился в шлюпку, попутно прикидывая, чем обернется собственное психическое расстройство. А ничем. Он не впервой начинает дорогу с одним единственным мечом в качестве экипировки. Да и зачем отягощать себя грузом амуниции? Короткая переброска до берега, да и сам берег, не представляли никакой видимой опасности. Равномерные гребки матросов, плеск и капли воды под веслами, стайки мальков в прозрачной глубине и философское тепло утра ни в малейшей степени не говорили о необходимости иметь под боком полный комплект орудий защиты и нападения. Охотничье чутье молчало.
«Возможно, повезет», — прикинул Николай, выбираясь на песок. Махнул гребцам и побрел вдоль отмели. Перспективы когда-нибудь непременно случатся, гадать без толку. В данный момент он предавался мечтам о близком отдыхе. Все необходимое под рукой. Золото пляжа обрамляло прохладу лагуны, щебетали птицы, в такт раскачиванию древесных крон мерно шумел прибой… И никого вокруг, только белые паруса облаками скользили вдали.
Николай разделся, подставил грудь ветру и на мгновение закрыл глаза. Он не знал, ни почему высадился здесь, ни куда теперь податься. В его голове не зрели планы. Он просто ловил момент. Сделал пару заплывов, обсох под мирным солнцем и неторопливо позавтракал сухпаем, предоставленным любезным капитаном. Затем отыскал тропинку, ведущую в глубину леса. Тропинка нахожена. Не зверьми.
Неоднозначность находки мгновенно разбила охотничий покой. Благословенный отдых закончился, но сожалений нет — хорошего помаленьку. Он не собирался пребывать на пляже вечно, тропа — весьма удобная — явилась сигналом перевернуть страницу и открыть новую главу жизни.
— Ах ты мразота!
Он с яростью прихлопнул кусачее насекомое. Под лесными сводами, в царстве густых испарений и неподвижности воздуха, он обрел нового врага. Мошки нападали тучами, и Николай, не желая лишиться крови, по возможности быстрее покинул кустарниковые заросли. Выступил на дорогу, которой заканчивалась тропа, с облегчением вздохнул. Легкие дуновения ветерка избавили от кровопийц, и он бы обрадовался столь отрадному факту, не появись на дороге компания вооруженных людей. Он на инстинкте метнулся обратно под прикрытие зарослей и распластался на твердых земляных кочках. Вроде не заметили. Неизвестный отряд двигался по-прежнему спокойно, если не сказать, лениво.
Тряхнув кистью, оцарапанной при падении, Николай сосредоточился на путниках. Кто они? Судя по темным однотипным доспехам с качественной отделкой и добротному вооружению, восемь мужчин представляли военизированную группу, которой сопутствовал успех в ратном деле. Наученный горьким опытом он не спешил присваивать им статус относительно неведомых законов Волонии. С ярлыками «свой — чужой» спешить не надо. Они конвоировали даму… Ее лицо светилось покоем, не взирая на то, что она ехала в металлической клетке. Хрупка словно стеклянный колокольчик. И слепа — вдруг понял Николай. Зрячий человек не мог смотреть так. И то, что Средоточие Мира порой преподносило сюрпризы, ничуть не поколебало его мнение. Вопрос вопросов. Какой проступок совершил юный образчик чистоты и непорочности? Стоило посмотреть на ее тонкие черты, серебристые глаза и золотистую копну растрепанных волос, как ответ напрашивался сам собой. Восемь отморозков упекли за решетку саму невинность.
Николай усмехнулся, вспоминая Кронуса. Один раз он уже выбрал неправильную сторону. Но судьба не может обмануть дважды, как снаряд в одну воронку…
Крайний из восьмерки солдат ткнул пленницу копьем и удовлетворенный испуганным вскриком что-то сказал соседям, вызвав приступ хриплого смеха. На смех девушка отреагировала поворотом головы. Прижимая ладонь к оцарапанному сталью плечу, тщетно пыталась разглядеть обидчиков.
— Вот тут б… вы перебрали…