Николай скользнул вдоль коридора — по кончикам мечей. В стремительном маневре достиг арьергарда патруля и немедля атаковал. В тот же миг заключенные ударили Черных по фронту и тем самым замкнули смертоносные клещи.
Дворцовые красоты померкли в багровом свете, распались на обломки и мертвецов…
Пихнув статую на противника, Николай довершил начатое Иллитерием и возобновил бег. Заключенные справятся, он же тем временем пробьется к тронному залу, где Кон, согласно предположениям Пага, соткал центр черной паутины.
Паутины? Кого-кого, а паука брат Рата никоим образом не напоминал. Скорее походил на растерянного маленького человечка преклонных лет, который в окружении телохранителей ерзал на троне и все порывался броситься к окну. Гвардейцы его останавливали, что, с точки зрения Охотника, правильно — не придется искать этого странного агрессора. Достаточно разбросать охрану…
В замысловатом акробатическом кульбите Николай отлетел к стене. Там и замер, приходя в себя после контакта с каменной твердью. «Сейчас встану…» — промелькнула в сознании мысль. Он приподнялся — испачканный багрянцем и серостью пыли силуэт.
«Не опасен», — убедил себя Тень. Новоявленный солдат Рата выглядел далеко не столь грозно, как показалось в начале. Потрепанный воин не стоил и грамма волнения, а тем более — бегства.
Маг холодно усмехнулся. Оставаясь за драпировкой, невидимый противнику, он успеет покончить со всеми мятежниками, пока враг разбирается с охраной. Пальцы кудесника опоясали бледно-зеленые искры. В темноте укрытия они отдавали чем-то мертвым и неизбежным.
***
— Стоять!
Брил ухватился за телегу, чтобы ненароком не упасть самому. Бесчисленные раны приближали смерть… К Ипиду их, он еще в состоянии поднять меч навстречу врагу и парировать смерть.
Болью толкнулась рука, подкосились ноги, но гвардеец удержал клинок чешуйчатого. А там и соратник подоспел — откуда-то снизу, наполовину задавленный телами, ткнул в брюхо Черного кинжалом и умер, опередив победу. На смену ему явились…
Брил с какой-то отрешенностью глянул на изумрудные магические копья, что с вершины центральный башни дворца устремились к очагу боя. Пронзенные ими воспарили к небу двое гвардейцев, следом, уже с десятиметровой высоты, раздался жуткий нечеловеческий крик.
***
Где-то пропели колокольчики… Отбросив покойника, Николай заслонился Иллитерием и попытался определить источник магии. Димповское чутье реагировало на заклинание, но не указывало направление, в котором то родилось.
«Неплохо», — обрадовался Тень. Войдя во вкус, он медленно прикоснулся к образу черноглазого солдата… и тонко взвизгнул от магического удара. Незнакомца оплетали тысячи энергетических нитей. Роясь вокруг, они образовывали жгучий кокон, что питался от… ничего. Концы разноцветной сети просто терялись в пространстве. Невозможно, немыслимо.
«Куда я влез?» — похолодел маг. Его энергопотенциал, по сравнению с мощью нитей, крохотен.
— Привет, — одергивая занавесь, поздоровался Охотник.
Резкий поток света превратил Тень в удивительное чешуйчатое создание. Формами напоминая лемура, оно притаилось в углу, откуда и уставилось блюдцами глаз на глыбу Охотника.
— Пока.
Меч Судьбы рассек кудесника надвое, чем к великому изумлению Николая и подвел итог недолговечному правлению Кона. Все без исключения Черные, сам Кон и его советники, даже на вид крепкий трон за несколько мгновений состарились на века. Усохли, пожухли, мумифицировались, лишились остатков плоти, блеснули костями и, наконец, осыпались на пол белесой пылью.
— Всегда бы так… Нет, правда, прошу взять на заметку…
Николай вдруг почувствовал неимоверную усталость. Не в состоянии отпустить рукоять клинка, оглядел пустой зал, сдавленный тишиной, и поспешил к окну. Хвала богам! Посреди паркового великолепия замерли растерянные, но по большей части живые гвардейцы Рата. А вот и маленькая приятность… Через арку ворот, спотыкаясь, брела Тэо — маленькая, хрупкая и упорная. Она звала кого-то, препоручая слова наплывам ветра…
На зов Николай так и не откликнулся. Плавно, вдоль стенки, сполз на пол, пристроил Иллитерий меж колен и отдался благословенному отдыху. У них с Тэо еще будет время поговорить, а пока он вычеркнет себя из реальности. Изыди мысли и движения, исчезни нестерпимо красные поцарапанные статуи напротив.
Он повернул меч в одну сторону, в другую… и закрыл глаза.
Глава 18
Моросящий дождь туманной пеленой разделял город и дворцовое окно, сквозь которое Николай имел честь любоваться вечерним Бритом. За блестевшим влагой дворцовым парком виднелись размытые огни городских фонарей и окон, смутные линии улиц и темные силуэты домов. Тишина и покой. Мелкие капельки, оседая на оконном стекле, раз за разом срывались в ручьи…
Николай качнулся на стуле, упер подбородок в кулаки, пристроенные на основании рамы, и чуть усмехнулся. За три недели, что прошли со времени падения Кона, это стало его излюбленной позой, призванной несколько разнообразить мир. Близкая осень украсила природу красновато-желтыми оттенками, будоражившими чувства. В общем великолепии яркой звездой выделялось присутствие Тэо и ее отца, восхвалявшего доблести Охотника. За ударными работами по восстановлению городской инфраструктуры и налаживанию былых связей с встрепенувшимися политическими союзниками бесконечной чередой потянулись наполненные искренней радостью почести и празднества… Буря канула в лету, прихватив с собой боль, неуверенность, ярость и часть памяти. Среди дружеских лиц, веселья и улыбок печалиться трудно, и Николай на протяжении двадцати дней терпеливо сносил комплименты, шутки и вино… после чего отыскал себе укромное местечко и расслабился.
Уютные глубины мягких кресел, отблески камина на стенах и мудрая тишина библиотеки явились приятным контрастом затяжному празднику. Ни хлопков по плечу, ни загадочных улыбок Рата… Загадочности в улыбках правителя ни на грамм. Они светились намеком на близость Тэо и Охотника и в один прекрасный момент могли закончиться алтарем и венчанием.
«И я проснусь окольцованным», — Николай дыхнул на стекло. Расчертил полученное замутнение неприличным словом и вновь углубился в изучение перестука капель. Уютно потрескивал камин, растопленный заботливыми слугами.
Почти идиллия.
Извечный контраст прохлады осени и тепла дома порождал исключительно приятные чувства. Дом? Пожалуй, да… Тэо обладала удивительной способностью придавать всему оттенки чего-то родного, примирять людей и действительность. Она, сама того не замечая, дарила небывалую легкость, и Николай пользовался ее влиянием. Ждал ее прихода — непрошеного и стопроцентного, как восход солнца.
Когда она робко спросила его о планах на вечер… Вне зависимости от личных желаний и мотивов Николай не смог соврать.
— Досадно. — Сперва устать от боя, теперь — от нескончаемых торжеств. Но лучше утомит отдых, нежели смерть. С легким философским настроем он перебрался в кресло у алого танца пламени.
Зев камина дыхнул мягким теплом, едва ли не усыпил и совершенно точно выбил из головы все противоречивые мысли.
— Ник, ты здесь? — скользнул вдоль полок голос. — Прости, если побеспокоила.
Она непозволительно чувствительна, как детектор, настроенный на определенную волну. В удобное, неподходящее, утреннее, вечернее, доброе и злое время она находила его, если он заранее не предупреждал о своей занятости. В такие моменты ее лицо преисполнялось грусти и, вместе с тем, оно неизменно оставалось спокойным. Парадокс.
— У камина. — На миг Николай забыл о ее слепоте, настолько уверенно она двигалась. — Присоединяйся, колибри.
— Кто? — улыбнулась Тэо, ввинтившись между ним и подлокотником.
— Не суть важно, — отмахнулся димп. — Рассказать тебе что-нибудь?
— Конечно, ты должно быть повидал уйму интересного. Ты встречался с драконами?
— И не только с ними.
Тонкой нитью родилась беседа. Она текла, переливаясь красочными описаниями и звенела от смеха Тэо… Юмора у Охотника не отнять. И пусть Средоточие катится в закат, сейчас реален только трепет огня и янтарное облако волос собеседницы. Ее фантастические глаза медленно наливались синевой, меняя облик хозяйки …
Эдэя улыбалась, внимая охотничьим байкам, — сызнова белая на вновь белом поле. Едва уловимо колыхался жемчуг одуванчиков, непонятный снег витал над миром…
Николай открыл глаза. Вот так номер, он и сам не заметил, как задремал. Он говорил, потом… А потом очнулся на плече девушки. Боясь его разбудить, она замерла, и даже рука ее, устремленная к подносу с напитками, остановилась на полпути. Гипнотическим взором Тэо буравила лоб Роса с расстояния нескольких сантиметров. Теплота ее дыхания…
Николай отчаянно попытался вымести из разума клочья сна. Внутренний толчок бросил к губам девушки.
Мир взорвался.
На третьей секунде поцелуя он опомнился и торопливо убедил себя, что проблема заключалась в долгом воздержании. Волноваться не о чем…
Тэо думала иначе. Покраснев до кончиков ногтей, она вырвалась из его объятий, вскочила на ноги и бросилась к выходу. Охотник приподнялся… Только бы не покалечилась! Незнакомая горечь подкатила к горлу аккурат в тот момент, когда Тэо ударилась бедром об угол декоративного столика. Она не вскрикнула, просто покачнулась, ускорила шаг и, собрав по пути еще несколько углов, упорхнула в коридор. Хлопнули створки дверей, знаменуя начало вселенской тишины.
Окончательно сбитый с толку Николай распрямился. Сон — прекрасный способ избавиться от неуверенности и вступить в новый день без эмоционального груза.
Сон не помог.
Очередное утро ненамного лучше вечера. Он позавтракал, вышел в парк и мгновенно лишился зачатков умиротворенности — в пирамидальной беседке, чья белизна контрастировала с осенним золотом деревьев, сидела задумчивая Тэо. Смирно, если не примерно, приютилась на скамье, теребила в руках багровый листочек и незаметно улыбалась ветру. Низкое солнце — редкое в последние дни — окутывало ее серебром…