Рат церемонно протянул супругам медовую лепешку.
— Да будет полет ваш сладким.
Выждал пока новобрачные вкусят, мельком подивился величине откушенного Николаем куска и провозгласил:
— Время уединения, дети мои.
— Не понял, — с зачатками бунта признался Охотник. — А банкет для кого?
— Успокойся, — хитро улыбнулся Рат. — Твой голод удовлетворят.
— Могу прям сейчас начать…
— Ник. — Тэо подтолкнула его к выходу.
Проделано настолько ловко, что он не заметил, как оказался по ту сторону двери — в коридоре, набитом слугами. Роль прислуги исполнял пяток дородных особ, чья обязанность — проводить пару в спальные покои и оставить наедине. Что они и проделали, игнорируя протесты Охотника.
Мягкий факельный свет колыхнулся при закрытии двери. Смех Тэо чуть успокоил Роса — минуты на три. Элите хотелось есть и точка.
— Жестоко, — буркнул Николай, падая на кровать. Аппетит поднялся до заоблачных высот.
— Ты забавный, Ник. — Тэо убрала со стоявшего поблизости столика отрез материи. — Оп.
Под тканью обнаружились четыре аппетитных блюда, кои окончательно примирили Охотника с действительностью. Он радовался еде, теплоте рук, тишине вечера, а затем и ночи, наслаждался бурными любовными играми и тихими разговорами о житейских пустяках. Ничто отрицательное не вправе коснуться разума…
Утро началось с солнечного танца и щебета птиц. Он сонно повернулся, ожидая увидеть рядом Эдэю и… Легкое, почти детское, дыхание Тэо резануло виной. Почему он не мог принять ее, раствориться в ней, слиться с ней, почему не мог забыть о Средоточии?
— Хватит, — приказал он себе.
Надо подумать, обмозговать, разложить по полочкам… Найти мир в душе.
***
Портовая улочка накрепко пропиталась запахом рыбы. В меру кривая и узкая ранним часом уже кипела людской суетой. Равномерный гул моря скользил над мостовой, разбитой сапогами и колесами телег. Десятки трещин, ухабов и мусорных куч ничуть не волновали прохожих, среди которых значились трое седовласых рыбаков в просоленных куртках, дородная женщина с охапками посуды, стайка пацанов, гонявших обруч от бочки, и несколько аляповато разодетых девиц.
Девицы попытались перехватить Охотника, едва он достиг скособоченного домика таверны.
— Болен, — отмахнулся Николай.
Он застыл на пороге питейного заведения и мгновение раздумывал над тем, стоит ли ему — ныне члену королевской семьи — заходить внутрь очага порока. Шагнул вперед, в густую дымную атмосферу, и… едва не упал от толчка огромного рыжего детины.
— Ипидово проклятье! — проревел гигант. Его выдубленное солнцем и морем лицо напряглось, озаренное мыслью. Две руки взлохматили буйную шевелюру и протянулись к Охотнику. — Я тебя отодвину.
— Только за.
Николай посторонился. Моряк хватанул пустоту, недоуменно ухнул и распластался в пыли. Улицу тотчас наполнил могучий храп.
— Удачное начало, — констатировал Рос, минуя порог.
Прокопченный очагом и трубками гостей воздух ударил в нос, заставил передернуться. Он тихо выругался и сквозь дымовую завесу осмотрел темное полуподвальное помещение. В глубине залы с трудом различимы крепко сбитые фигуры клиентов, неподалеку, за порубленной стойкой, наличествовал хозяин, освещаемый всполохами факелов, несколько девушек, занятых разноской нехитрой снеди, неторопливо двигались меж столиков.
— Что будешь, красавчик? — поинтересовалась одна из них, стоило ему занять дальнюю от входа лавку.
— Без разницы. — Он колупнул винную кляксу на отполированных локтями досках. — Что угодно.
— У нас редко появляются… такие клиенты…
— И слава Тальсо, — прорычал чей-то голос. — Нам тут разодетые фифочки ни к чему. Я прав, ребята?
Для ясности Николай обернулся. Чистота утра безвозвратно нарушена недовольством четырех упитанных громил с тусклыми физиономиями висельников. Они явно искали приключений, о чем говорили их взгляды, стиснутые кулаки и ехидные щербатые ухмылки. Всесторонне изучив компоненты угрозы, Николай рискнул проявить человеколюбие… и от хлопка по спине демонстративно изогнул бровь. Человеколюбие у местных не в чести. Он подобрался…
Тип сзади попытался ударить локтем. Развернулся, занимая более выгодную позицию… и осознал, что его рука схвачена крепкими пальцами.
Николай поморщился. Куда деть перехваченную конечность? Сидение на казенных харчах, под ласковым присмотром Тэо, снизило его боевой потенциал.
Крайний слева громила в стремлении напасть запустил в дугу удара кружку.
Рубиновое вино плеснуло гребнем, отметило путь импровизированного снаряда и помогло сориентироваться. В дело вступили охотничьи инстинкты, позволившие взять на излом захваченный локоть и отклонить летевшую тару.
С хрустом глиняные черепки брызнули в стороны.
Николай вскочил, мимоходом опрокинув стол. Под грохот мебели извернулся в пинке, съездил ногой по челюсти дальнего противника и в перевороте приземлился на тонкую циновку.
К Охотнику бросились двое — ломились напролом сквозь мебельные преграды и павших напарников, орали дурниной. Шли в психологическую.
Миг встречи с противником толкнулся легкой болью. Не вовремя подвернувшаяся под ногу щепка вонзилась в щиколотку. Он отвлекся на доли секунды, подхваченный живыми таранами неудачно отлетел к стойке, ударился поясницей и под давлением врага перегнулся назад. В груди Охотника зародилось рычание. Долой мечи! Драка на кулаках доставит несоизмеримо большее удовольствие.
Мышцы заныли от полузабытого напряжения. Димп начал бой за плацдарм для контратаки…
Дыхание волонцев наполнило пространство зловонным перегаром. Завизжала парочка девиц, следом очнулся хозяин таверны. Не будь дураком потянулся за припрятанным неподалеку топором.
Прицел взят — пусть неточно, но достойно. Разница между вражескими челюстями и носами стерлась. Два тела взвились к потолку, сопровождаемые яростным вздохом — то Охотник старался обуздать волну адреналина. Под грохот сокрушенной мебели попытался вспомнить полезную для нервов мантру. Спасибо доктору Фэль за предоставленные знания. Хоть в чем-то Мег помог…
— Обожаю! — Николай врезал кулаками по стойке и окончательно напугал хозяина. Звякнул упавший топор. — То, что необходимо. Мира не нашел, но уже близко…
Он заглянул в парализованные страхом глаза мужчины и кивнул:
— Теперь я поем.
***
Гулко пропел охотничий рог. Напуганная стая черновато-белых птиц выпорхнула из листвы, звонким щебетом разбила остатки покоя. Вроде бы ничего не изменилось. Деревья по-прежнему мирно раскачивались на ветру, позволяя видеть лазурные пятна неба и белокаменные стены далекого Брита. Все также молчаливо раскинулся на живописной поляне палаточный городок — семь четырехцветных шатров, оттенявших буйство цветов и зелени. Струился нагретый воздух.
Охотник поерзал, утраиваясь с комфортом. Бугристый ствол крапа, присыпанный ворохом хвои, красные бисерины ягод в ковре мха, тепло лета и одиночество созданы для раздумий. Николай не сопротивлялся — есть над чем подумать. Видит небо, за четыре месяца супружеских благ у него накопилось достаточно причин сесть так, дождаться момента, когда Рат со свитой углубится в чащу леса, и позволить мыслям сорваться с привязи. Он обрел друзей, врагов и тех, кто просто так, испытал весь спектр банальных человеческих радостей, поднакопил лишние килограммы веса… О главном пытался не вспоминать, и без того готов временами полоснуть звезды не то смехом, не то криком.
Тэо — безусловно короткое и, вместе с тем, необъятно емкое имя. За ним скрывалась бесконечность человеческой души, в которой только свет и нет теней. Рос нахмурился. Тэо любила за двоих, без условий и клятв, безоговорочно, всецело, с пониманием того, что димп, не смотря на все усилия, обитает где-то вне ее мира. Постоянное ощущение непричастности к радостям Волонии гнало его прочь от жены, знакомых, дворца, города. Иногда он останавливался на окраинах Брита — в трущобах. Иногда уезжал в Абисолонский лес, иногда заходил к гвардейцам и проводил время за кружкой вина. Только с безграничным доверием жены разобраться не мог. Она никогда не спрашивала, где и с кем он проводил время, верила на слово… Он начал ненавидеть себя.
«Сегодня последняя охота», — решил Николай. С вечера он попробует исправить содеянное и вернуть Тео мужа.
Яростный лай прервал сосредоточенность. Мелькнули средь коричневато-золотистых стволов вытянутые, поджарые тела гончих. Судя по всему, гнали криста — мелкого пушного зверька. А вот и охотники, в элегантных нарядах похожие точно братья. Весь высший свет, начиная от повелителя Брита и заканчивая вторым ассистором городского совета. Всколыхнув лесную завесу, промчались в тридцати метрах от лагеря и скрылись, исполненные охотничьего рвения. На шум из палатки выглянул расторопный слуга.
— Чего-нибудь принести? — Волонец аккуратно поклонился.
— Нет, — отмахнулся Николай.
К нему полным ходом приближалась всадница. Увенчанная золотистым потоком волос не оставила и капли сомнения. «Тэо», — улыбнулся он и только потом заметил растрепанность ее светлых одеяний, лихорадочный блеск глаз и очаровательный румянец на щеках.
Умолкли чириканье, трески и шелест. Резче пахнуло хвоей и землей, прогретой солнцем …
Треск ветки прозвучал стартовым выстрелом. Опомнившись, Николай торопливо поднялся на ноги, чтобы перехватить узду коня и не дать наезднице проскочить стоянку.
— Ник. — Тэо привычно вытянула руки на звук дыхания супруга. К ее удивлению, обычной помощи не последовало. Она улыбнулась. — Ты расстроился?
— Да. Какая нелегкая понесла тебя одну за город? Ты могла упасть, заблудиться…
Раздираемый беспокойством он вытянул ее из седла и тут же оказался в плену далеко не робких рук. Лес и охота мгновенно канули на задворки сознания. С теплом, губами и телом спорить бесполезно… если они не подкреплены пением охотничьего рога.
Звук разбил магию.
Николай с трудом восстановил дыхание, чуть отстранил Тэо и вместо подготовленной нотации буркнул: