– Вы что, Мельник, не понимаете?
– Он не понимает.
– Мы же именно это и пытаемся вам сказать. Мишель Мок не… Как бы помягче выразиться? – Мистер Дарт выдержал паузу и погладил подбородок. – У нее влиятельные друзья. Мне нечасто приходилось сталкиваться с людьми, которым посчастливилось иметь таких друзей. А тебе? – поинтересовался он у мистера Клэкстона.
Мистер Клэкстон ответил:
– Не все власть имущие, в которых я стрелял, находились в такой же безопасности, как ваша женщина. Откровенно говоря, у нас нет санкции на этот визит. Начальство съело бы нас с потрохами, если бы узнало, что мы тут собираем информацию. Шпионим за миссис Мельник. Предупреждаем вас.
– Потому мы и решили отдать дань уважения покойному и заодно познакомиться с вами поближе, мистер Мельник. Среди всех этих распрекрасных людей вы единственный, кто не защищен силами тьмы. Единственный, кто находится в уязвимой позиции.
– Не защищен от чего?
Агенты молча смотрели на него.
Дон понял, что с него хватит:
– Это просто какой-то чертов «Уикенд Остермана» [93] или вы решили меня разыграть. Боба Ладлэма я здесь не вижу, так что… Прошу извинить меня, но мне нужно отлить.
– Скорее, «Ребенок Розмари», только еще хуже. Замес иллюминатского уровня. Майя, исчезающие с лица земли и оставляющие нам календарь, который заканчивается через тридцать лет.
– Полегче, полегче. Надо человеку отлить, пусть отольет, – скорбная мина на лице мистера Дарта сменилась умоляющей. – Я только одно хочу узнать – что случилось в Мексике?
– В рапорте написано, что вы были на волосок от смерти, – сказал мистер Клэкстон. – Кто-то излупцевал вас, как пиньяту. Чуть не откинули коньки, как я понял из документов.
– Ничего не случилось, – Дон устало сник.
Мексика, 1958-й. Он заблудился в опасном районе и нарвался на каких-то громил. Безусловно, виноват был и алкоголь. Мишель сразу притворялась глухой, стоило Дону пуститься в воспоминания о поездке в Мехико. По правде говоря, почти все детали расплывались в памяти.
– Хорошо провел время с женой. Выпил вагон «Короны». Привез домой сомбреро. Висит на крючке в моем кабинете.
– Дело в том, что, как мы слышали, в промежутке между «Коронами» и шурами-мурами ваша сладкая парочка была замечена в разных интересных местах в дурной компании, – мистер Клэкстон перестал улыбаться. – Вы в курсе, что ваша жена отправилась в бункер одного небезызвестного нацистского ученого, сумевшего ускользнуть от «Моссада»? Или что на этой тусовке присуствовали также Плимптон, Джозеф Волвертон, бывший владелец этого восхитительного поместья, и еще ряд светил в области евгеники и разных наукообразных отраслей, требующих ношения шапочек из фольги? Было еще несколько представителей того пугающего сорта людей, которые в своих подвалах играются с пробирками и катушками Тесла, пытаясь расщепить атом в домашних условиях. И самая изюминка – это прибытие ровным счетом девятерых профессиональных оккультистов. Я бы пожертвовал тестикулой за видеозапись этих милых посиделок.
– Она, значит, прихлебывает шампанское, беседуя с Антоном ЛаВеем [94] и фан-клубом Геринга. А вы тем временем общаетесь с какими-то темными личностями из мексиканского госдепа, – мистер Дарт покачал головой. – Вы исчезаете с радаров и появляетесь через два дня, окровавленный, в бредовом состоянии, хотя и поддаетесь лечению – неделя в желтом доме и несколько инъекций приводят вас в норму. Двое из тех мексиканцев, между прочим, – настоящая тяжелая артиллерия. Отъявленные сукины дети, с которыми я не хотел бы повстречаться в темном переулке. Наемные убийцы. Киндер во времена своей беспокойной юности был пыточных дел мастером у «эль президенте». Рамирес специализировался на казнях политзаключенных. Обожал пускать в расход иностранцев. Власти не жалели средств, разыскивая тела. Ни разу не нашли и следа.
– Вот такая вот загадка, – подытожил мистер Клэкстон.
Дон сказал:
– Пардон за резкость, но что это за пурга? Я не имею понятия, о чем вы.
– Ну не то чтобы совсем пурга, а «снежок» плюс немного «скорости» [95], – сказал мистер Дарт. – Мы пришли, чтобы спасти свободный мир. Мы – то единственное, что стоит между вашей гиперобразованной задницей и концом света – тем самым, что «не взрывом, а всхлипом» [96]. А еще нас подстегивает жажда мести. Двое наших собратьев-агентов недавно пропали, расследуя дело Плимптона. Похоже на то, как в 1923-м испарились те вальщики леса и как исчезли мексиканцы, которые пытались вас загасить.
Клэкстон ухмыльнулся:
– Подумать только, ваша жена проводит ночь на коктейльной вечеринке с членом Третьего рейха и сборищем сатанистов, в то время как вас похищают и пытают, а вы и ухом не ведете. Вы, блин, глаза-то разуйте.
– Это заговор, – сказал мистер Дарт. – Вы, похоже, идеальный кандидат на роль лоха, который ей необходим, чтобы поддерживать имидж миленькой ученой дамочки. Кто может ее в чем-то заподозрить на фоне этакого Форреста Гампа? Вот дедушку вашего ей провести не удалось. Напомните как-нибудь, я вам дам послушать пленочку, которую раскопал в архивах. Старина Лютер беседует со своими вашингтонскими кураторами. Дело происходит в 76-м. Меньше пяти лет назад. Он хотел получить разрешение на устранение некоей не названной по имени особы, доводившейся ему родственницей, при этом не кровной. Что-то мне подсказывает, что речь шла о миссис Мельник. Вашингтон, как мы видим, разрешения не дал.
– Угу, и вот еще забавный поворот событий. Вы с Куйи не знакомы, а попробуете ткнуть пальцем в небо и предположить, кто знаком? Угадайте с трех попыток, хотя достаточно и одной.
Дон смотрел на агентов, разинув рот. В его мозгу произошло короткое замыкание. Он боялся, что если попытается заговорить, то начнет брызгать слюной или исходить пеной. Каждое их слово проникало внутрь и отпечатывалось у него на подкорке. Он никак не мог осмыслить услышанное.
– Это неправда. Это невозможно, – он неуклюже затряс головой с упрямством человека, упившегося или обкурившегося до такой степени, что считает себя трезвым.
– Всего доброго, Дон, – мистер Клэкстон стряхнул пыль с рукава и осклабился, показав свой львиный оскал. – Увидимся позже.
– И под «позже» он имеет в виду «очень-очень скоро», – пояснил мистер Дарт.
– Не дай бог, – пробормотал Дон.
7
Дон вернулся к бару и принялся высматривать Мишель, но ее нигде не было. Ему удалось привлечь внимание хозяина, Коннора Волвертона, и сей достойный муж проинформировал его, что дом огромен и дама может находиться где угодно. Проверял ли Дон отведенную им с супругой гостевую комнату – третий этаж, восьмая дверь слева рядом с чучелом медвежьей головы? Туда уже доставлен их багаж и приготовлена постель. Если Мишель там нет, то Коннор не рискнет даже предположить. Но не стоит отчаиваться! Скорее всего, они с девочками болтают в одном из вестибюлей, и, конечно, рано или поздно она соизволит явиться не запылиться.
Дон потер онемевшую щеку и постарался выкинуть из головы неприятную мысль, что такие происшествия – это уже закономерность в их с женой отношениях. Он вскарабкался на третий этаж и заглянул в отведенные им декадентские покои, где, как и следовало ожидать, обнаружились их с женой сумки, сложенные у разобранной кровати. И никаких следов Мишель. Он отправился назад и снова принялся бродить по комнатам, заставляя всех умолкать при одном взгляде на его бесконечно изможденную физиономию и налитые кровью выпученные глаза – лицо пьяницы.
Гости, которых он спрашивал, не видели ли они Мишель, реагировали на его вопрос таким непроницаемо нейтральным выражением лица, что это начинало действовать Дону на нервы, но как-то смутно – сказывалось действие выпивки и травки. Проблуждав пятнадцать минут, он смог лишь выяснить у кого-то из обслуги, что мистер Арден с шофером уже удалились в свою комнату.
Поднявшись по спиральной лестнице с мраморной каннелированной балюстрадой, Дон пересек площадку, выложенную мрамором с золотыми прожилками. Резкий запах марихуаны пощекотал ноздри. Впереди и слева кто-то шевельнулся, скрытый тенью, толкнул узорчатую кроваво-красную дверь и исчез.
На стенах, как в музее, красовались плакатного размера фотографии выдающихся представителей семейства Волвертонов. Зал казался пустым, если не считать фотографий и деревьев в кадках, Дон проследовал дальше и вошел в просторную сумрачную галерею.
Вдоль одной из стен выстроились высокие застекленные витрины, доходящие до сводчатого потолка. Стекло казалось толстым, и неярко мерцавшие в основании витрин крохотные лампочки, похожие на те, что устанавливают в салонах авиалайнеров, скорее намекали на свет, чем действительно что-либо освещали. В первых двух стендах помещались макеты двух безлистных деревьев. Под одним из них застыло весьма натурально выглядящее чучело барсука, на ветвях другого сидело несколько крупных крючконосых птиц. Оба вида были Дону незнакомы, но он определил их как вымершие. Их облик говорил о принадлежности, как минимум, к каменному веку, а то и к еще более глубокой и темной древности.
Содержимое следующей витрины заставило Дона похолодеть. Подвешенная на тонкой, почти невидимой проволоке, его глазам предстала кожа какого-то человекообразного существа, вычищенная и выложенная для обозрения, словно содранная единым махом с мяса и костей ее бывшего обладателя. Глазницы, ноздри, широкий провал рта; грубые жесткие волосы, густо покрывающие изгиб груди и живота. Рядом разложены снабженные этикетками копья с грубо обработанными кремневыми наконечниками.
Табличка оповещала, что существо было найдено в пещере к северу от Нью-Йорка в 1949-м. Что было невозможно, а значит, все это мистификация, трюк в стиле Барнума, рассчитанный на одурачивание простачков. Стандартный набор – медиумы, обрабатывающие богатых знаменитостей, спиритические сеансы, облапошенные до потери остатков разума клиенты; все эти штучки берут начало в эпохе Эдварда, если не раньше. Возможно, Коннор Волвертон не так богат, как кажется при виде его поместья. Он не первый аристократ, у которого есть зáмок, но не хватает золота для оплаты коммунальных расходов. Такие люди не жалеют сил и идут на всевозможные ухищрения, чтобы срубить денег и при этом сохранить иллюзию королевской роскоши.