Ректор все говорил, а я невольно вспомнила об отце. Последние годы он почти не пользовался магией в быту, никогда не растрачивал чары по пустякам, а заклинания творил исключительно за работой и по делу. Я думала, что это простая принципиальность. Стремление показать мне, ребенку, что чары не игрушка, а серьезная вещь. Инструмент, позволяющий зарабатывать на жизнь и кормить свою семью. Теперь же я поняла, что отец попросту берег магию. Ведь в его годы восполнять чары стало в разы труднее.
– И к моменту смерти магии в организме практически не остается. Сосуд оказывается пуст и его открытие никак не влияет на окружающий мир. А теперь давайте рассмотрим ситуацию, когда одаренный погибает раньше времени.
Аластар Мэдроуз остановился и, тяжело вздохнув, вновь примостился на корень дерева.
– Полагаю, многие из вас слышали про службу зачистки?
Студенты в зале закивали. Вряд ли кто-то из них сталкивался воочию с представителями этой структуры, но слышали точно все.
– Так вот, если одаренный погибает в расцвете сил, вся нерастраченная магия, находящаяся в этот момент в его теле, неконтролируемым потоком выплескивается наружу. Кто знает, чем это чревато?
Адепты сидели тихо, словно мышки, и все же в зале робко поднялось несколько рук. Одна из них принадлежала сидящему рядом Шелдону, и ректор кивнул ему, предлагая ответить.
– Это чревато возникновением аномалии, – негромко проговорил парень, но, готова поклясться, его слова услышали в каждом уголке огромного зала.
– Верно. На месте гибели мага может образоваться аномалия. Нельзя угадать наперед, какой она будет. Это может быть случайный портал. Или временная петля. На обрывки магии могут сбежаться мелкие бестиаллии или, того хуже, поглотители. Поэтому в подобных случаях всегда приезжает служба зачистки. Они собирают остаточную магию и не дают ей перерасти в аномалию.
Я сглотнула ком в горле, понимая, куда клонит профессор. Перед глазами тут же встала черная гниль, найденная в лесу, ядовитые споры и отравленные стебли алдука, от которых чернокрылы приходят в бешенство. Выходит, причиной появления этой заразы стала смерть Эбби. А еще я вдруг осознала – найди мы ее раньше, всего этого можно было бы избежать…
– То, что мы имеем сейчас в лесу, прямо у границ Маджериума, и есть та самая аномалия, – озвучил мою догадку ректор. – Смерть Эбигейл Нортон, которая сама по себе стала ужасной трагедией, привела к не менее ужасным последствиям. И справиться с ними будет очень… – ректор обвел тяжелым взглядом зал, обращаясь ни к кому конкретно и одновременно ко всем, – … очень сложно.
Студенты вновь зашептались. Я чувствовала напряжение и еле сдерживаемый страх. Казалось, сам воздух стал гуще, а в зале поселилась осязаемая духота. Ладони вспотели, на лбу выступила испарина. Сидящий рядом Шелдон поежился. И даже вечно ухмыляющаяся Сирена в соседнем ряду хмуро смотрела в одну точку, напряженно поджав губы.
– Поэтому… Я очень попрошу вас не нарушать комендантский час. И следовать новым правилам внутреннего распорядка, установленным на этот период. От этого, как бы страшно это ни звучало, будет зависеть ваша жизнь.
В свете всего происходящего в Маджериуме и опасности, грозившей учащимся, все выходы за периметр академии строго запретили.
Входные ворота, столько лет приветливо распахнутые перед новыми учениками и гостями Маджериума, закрылись. А фавны, прежде отвешивающие шутливые поклоны, превратились в непоколебимых стражей, неустанно следящих, чтобы никто не покинул территорию академии. Извне тоже никого не пускали. Разве что ищеек, заполонивших коридоры учебных корпусов.
Не было и дня, чтобы я не пересеклась с кем-то из служащих, облаченных в строгую серую форму. Насколько я поняла, допросы шли повсеместно. Под прицел королевской сыскной службы попали все, кто хоть раз сталкивался с Эбигейл Нортон, – от наших общих одногруппников до преподавателей Маджериума и обслуживающего персонала.
Студенты были недовольны, напуганы. Многие стали задумываться о том, чтобы уехать, пока все не уляжется. Но теперь такой возможности не было. И даже попечительский совет, ратующий за роспуск адептов, никак не мог повлиять на ситуацию.
– Надо бежать отсюда. От этих ищеек толку нет!
Мои одногруппники, собравшиеся за общим столом во время обеденного перерыва, вовсю обсуждали прошедшие допросы и ситуацию в целом. Ребята были взволнованы, и по недовольным лицам можно было и без слов понять, что многие сейчас хотели бы оказаться как можно дальше от стен академии.
– Судя по вчерашнему допросу, они вообще не знают, где копать. А убийца преспокойно себе разгуливает по академии! Не хочу стать следующей жертвой.
– Да кому ты нужен, Брайан? – усмехнулся Шелдон. Он, судя по всему, никуда бежать не собирался.
– Да бездна его знает! А кому нужна была Эбби? Почему она? И как знать, кто из нас следующий? Еще эта аномалия, будь она неладна…
– Считаешь, в Маджериуме завелся маньяк? – Сайрус Совейг поднял взгляд на одногруппника.
В отличие от Брайана, нервно комкающего матерчатую салфетку и нетерпеливо постукивающего ложкой по краю тарелки, Сайрус выглядел на удивление спокойным. Но взгляд его был неподдельно серьезен, словно парень уже продумывал план поимки преступника.
– Да гремлин его знает!
– Ну, если это маньяк, то бояться стоит не нам, а в первую очередь девчонкам, – сидящий рядом с Брайаном Гаррет усмехнулся и перевел взгляд на меня. – Эй, Легран, личный телохранитель не нужен?
– У нее уже есть телохранитель. – Неожиданно вклинившаяся в разговор Сирена кивнула на стол старшекурсников. С краю чинно восседал Астон Шейн, ожидающий, пока прислужник принесет ему поднос с едой.
Кто-то рядом хмыкнул, а я лишь обреченно закатила глаза, никак не комментируя эти глупые сплетни. Надоело…
Да, не спорю, в последние дни лорд не отходил от меня ни на шаг. Во время тренировок, разумеется. Благо в основном у нас были раздельные занятия. Но, как бы то ни было, оберегал от опасности меня отнюдь не он.
Стоило подумать о Монтего и драггасте, который одним своим видом внушал ужас и благоговейный трепет всем окружающим, как я словно почувствовала близкое присутствие Ская.
Круто развернулась и как раз поймала момент, когда Скай перешагивал порог столовой. Мокрый, взлохмаченный, с ярким румянцем на щеках, словно провел много времени на воздухе. Как ни пыталась, но мне не удалось сдержать глупую улыбку.
Скай улыбнулся в ответ, и мне на мгновение показалось, что он сейчас двинется не к своим одногруппникам, а ко мне. И поводов для сплетен станет вдвое больше.
Благо Питер вовремя успел перехватить его.
– Эй, Монтего! Ты со своим кошаком скоро перейдешь на подножный корм. Давай живей за стол, пока все не разобрали.
«А Питер-то, оказывается, заботливый», – проскочила мимолетная мысль.
Я отвернулась, делая вид, что приход Ская меня ничуть не интересует. Но на самом деле была рада, что он наконец вспомнил о себе. Скоро и правда поселится в загоне с Драгом и будет питаться той же дичью, что и его хищный питомец.
– Хоть бы переоделся, Монтего. От тебя мокрой шерстью за милю разит, – услышала краем уха недовольный возглас Шейна.
– Тебя не спросил, – фыркнул Скай, и хоть я не видела его лица, уперев взгляд в собственную миску, представляла, как он криво ухмыляется. – Ночью опять шел дождь, в лесу все мокро.
– Ты ездил в лес? Нам же запрещено… Максимум пускают на тропу, и то Байрон рекомендовал лишний раз не рисковать…
– С Драгом я ничем не рискую. К тому же нам надо охотиться.
– Погоди-погоди, – голос Питера перешел на вкрадчивый полушепот, и я с трудом могла различить, о чем он говорит. – Хочешь сказать, что ты можешь выйти за периметр? Но ведь его закрыли. Пароль поменяли. Я пробовал.
Скай вновь усмехнулся, но ничего не ответил. И я, не удержавшись, повернула голову, пытаясь понять, что он недоговаривает. Но увидела лишь как Монтего и Рэнкс многозначительно переглядываются. И Питер кивает, поняв все без слов.
В выходные, вопреки многолетним традициям, домой никого не отпустили. Студенты остались в стенах Маджериума, предоставленные сами себе. Лишь с той разницей, что на этот раз библиотека была открыта, и столовая работала в полную мощность, обеспечивая завтраком, обедом и ужином студентов, оказавшихся в заточении.
Но, в отличие от остальных учеников, коим позволялось спать до обеда, меня в субботу утром ждала назначенная тренировка. Я все еще отставала от одногруппников по физическим параметрам, так что дополнительные занятия никто не отменял, даже несмотря на введенный в академии комендантский час. Да и я сама желала отвлечься от тяжких мыслей.
Вчера вечером ко мне в комнату наведался один из старших братьев Эбигейл. Пришел забрать ее вещи.
Пока он методично собирал чемодан, медленно и аккуратно складывая немногочисленные вещи Эбби, я буквально не находила себе места. Все казалось, что я должна сказать ему что-то. Обсудить произошедшее, выразить соболезнования. Но мы с ним не были знакомы, а парень оказался немногословен и сам не начинал разговор. Лишь сухо интересовался, что можно забрать, а что нет.
– Кажется, все, – произнес старший Нортон, когда шкаф и полки наконец опустели. И честно говоря, я не поняла, вопрос это или утверждение.
– Да, наверное. Хотя… – Я вспомнила про зачарованный блокнот, который забрали ищейки в свой прошлый приход. – Был еще дневник, но он у дознавателей.
– Надо же. Дневник… Раньше Эбби не вела дневников. Ты его читала? – зачем-то спросил парень и перевел взгляд на меня.
По телу невольно пробежали мурашки. Взгляд у него был такой же цепкий и пристальный, как у мистера Рэндела, что допрашивал меня во время обыска. И я вспомнила, что в семье Эбигейл все сплошь менталисты. Желание находиться рядом с ее братом тут же отпало, превратившись в навязчивую потребность сбежать подальше. Кажется, теперь я поняла, за что все так не любят менталистов.