Я лежала перед ним почти полностью раздетая, уязвимая. Яркий свет заходящего солнца бил в окно, не давая шанса укрыться в тени, выставляя все напоказ.
– Закрыть шторы? – спросил Скай, словно почувствовав.
Я кивнула и проводила взглядом высокую поджарую фигуру, наблюдая, как он плотно задергивает ткань на окнах. А затем, не останавливаясь, расстегивает несколько верхних пуговиц на собственной рубашке и стягивает ее через голову.
Теперь мы с ним были почти на равных. Скай скользил глазами по моему обнаженному телу, раскинувшемуся на кровати. А я ощупывала взглядом его. Четкие линии рельефного живота, широкую грудь, выступающие на руках жгуты вен. Ярко выделяющуюся на светлой коже татуировку полночника под левой ключицей.
Мы рассматривали друг друга открыто, беззастенчиво. Жадно. И ничуть не стыдились этого.
– Всевышний, какая же ты красивая, – наконец произнес Скай. В его голосе было столько искреннего восхищения, что я вновь зарделась.
Правда, теперь, скрытая приятным полумраком, могла не волноваться, что меня раскусят так быстро.
Скай шагнул обратно к постели, опустился на колени рядом со мной. Все так же рассматривая, ни на секунду не прекращая любоваться открывшейся картинкой.
Коснулся ладонью моего обнаженного колена. Провел вверх по ноге, посылая сотни крошечных мурашек по коже. Затем скользнул пальцами к внутренней стороне бедра, куда более нежной и чувствительной.
Я охнула и непроизвольно сжала колени, не позволив добраться до самого сокровенного.
– Боишься? – серьезно спросил Монтего, уводя руки в безопасную зону.
– Нет, волнуюсь…
– Не волнуйся. – Он покачал головой и, наклонившись, нежно коснулся моего колена губами. Не отрываясь, поглядел на меня из-под густых ресниц. – Я сделаю только приятно…
И, словно в доказательство своих слов, стал покрывать короткими поцелуями мои колени. Его губы порхали совсем невесомо, еле ощутимо. Каждый поцелуй, словно касание крыла бабочки. Но от этих мимолетных чувственных прикосновений по телу прокатывалась ощутимая дрожь. И неимоверно хотелось большего. Хотелось стать еще ближе, почувствовать сильнее. Открыться, несмотря на всю мою застенчивость и неопытность.
И я сама не заметила, как послушно развела ноги, позволяя его ладони скользнуть по внутренней стороне бедра, позволяя его губам и языку рисовать влажные дорожки на чувствительной коже. И сама выгибалась от удовольствия, с трепетом ожидая каждого нового прикосновения, чувствуя, как от жажды поцелуев ноют губы и сводит сладкой судорогой низ живота.
Скай мимолетно зацепил губами край кружевного белья. Словно случайно, словно невзначай. Но я-то знала, что он это нарочно. Дразнится, испытывает мою выдержку, которая и так уже висела на волоске. Даже не знаю, каких сил ему самому стоило сдерживать себя. Не торопиться, двигаться медленно и бережно, тогда как хотелось всего и сразу.
От моих ног мужские губы переместились на живот. Тронули выемку между ребер, с шумом втягия запах моего тела. Я не знала куда деть руки, сложив их на груди, в последней, нелепой попытке прикрыться. Скай отвел их в стороны, а потом и вовсе завел над головой, придавив к матрасу. Навис надо мной, заслоняя и без того слабый источник света.
Теперь я не могла видеть ничего, кроме его лица. Не могла толком пошевелиться, пойманная в капкан его рук. А когда Скай склонился и зубами ухватил эластичную ленту, стягивающую грудь, я дернулась, застигнутая врасплох.
Раз руки заняты, он решил действовать так? Это было одновременно и смешно, и волнительно. Ему не сразу удалось найти свободный конец ленты. А когда нашел – все так же зубами потянул ее вверх. Затем следующий виток и следующий. Каждый раз одаривая меня таким порочным взглядом, что сжималось все внутри.
– Лучше бы ты надела корсет, – с улыбкой пробормотал Скай, когда после нескольких попыток лента так и не поддалась.
Пришлось плюнуть и распутать ее руками. И когда последний виток соскользнул с моей шеи, терпения не осталось уже у нас обоих.
Мы сцепились, словно два изголодавшихся по прикосновениям мученика.
Губами, языками, переплетением рук и горячих тел. Кожей к коже, дыханием рот в рот. Хриплыми стонами, когда уже невозможно сдерживаться, когда тело плавится от острого наслаждения, прошивающего каждую клеточку.
Обнаженная грудь оказалась куда чувствительнее ног и шеи. И Скай бесцеремонно пользовался этим, заставляя меня выгибаться навстречу его губам и горячему влажному языку.
И да, он не обманывал, когда говорил, что сделает приятно. Но я даже в самых смелых мечтах не могла представить, что это будет настолько приятно. Настолько ярко, настолько оглушающе прекрасно, что не останется никаких других мыслей. Никаких других желаний, кроме как не отпускать его, вжаться еще теснее, целовать еще глубже.
Это было похоже на помешательство, на хмельной дурман, что кружит голову, напрочь лишая рассудка. Я настолько погрузилась в него, что даже не сразу заметила громкий шум, долетающий из окна.
В нашем тесном мирке не было места происходящему вне этой комнаты. Но происходящее совершенно наглым бесцеремонным образом вламывалось в реальность, заставляя отвлечься теперь уже не только на непонятный шум, но и на громкие истошные крики, доносящиеся с улицы.
– Скай, ты слышишь? – Мне пришлось нехотя оторваться от парня.
– Ничего не слышу, – выдохнул он, продолжая целовать.
Крик повторился. Но теперь уже не напуганный. А злой, требовательный. И… показалось или среди неразборчивых слов проскочила фамилия Монтего?
– Скай… – Теперь я окончательно выплыла из чувственного дурмана, сосредоточившись на том, что творится за стенами комнаты.
Монтего тоже почуял неладное. Оторвался от меня и, нахмурившись, вслушался в долетающие звуки. А потом вскочил с постели и кинулся к окну. Прижался щекой к прохладному стеклу, пытаясь рассмотреть, что творится на полигоне. Обзор из моей комнаты был никудышный, но даже несмотря на это, Скай понял причину паники.
– Твою мать! – только и смог выругаться он, а затем резко кинулся к брошенной на пол рубашке. С трудом пытаясь определить, где верх, где низ, путаясь в полах и наспех вывернутых рукавах. И все это время сыпал ругательствами, лишь в конце обреченно простонав: – Как же не вовремя…
– Что там? – не выдержала я и, следуя его примеру, сама принялась одеваться. И мне было куда сложнее, ведь на Монтего хотя бы оставались брюки. Я же сидела голая посреди расправленной постели.
– Там… – Скай на мгновение замер и, словно сам не веря своим словам, произнес: – Чащобник.
От одного этого слова сердце упало в пятки.
Чащобник здесь? На территории академии? А как же периметр, а как же защитные метки, ограждающие академию от опасных бестиаллий?
– Всевышний… – выдохнула я и подорвалась с кровати.
– Изабель! – Скай в мгновение ока оказался рядом. Сжал мои плечи: – Прошу тебя, оставайся здесь. Не ходи за мной.
– Но как же ты…
– У меня есть Драг, да и туда уже сбежались все мало-мальски обученные загонщики. Прошу тебя, не высовывайся из комнаты. Жди меня здесь. Мы отгоним чащобника, и я вернусь. – Он очень серьезно посмотрел мне в глаза, умоляя не лезть.
Я заторможенно кивнула. Возмущаться не стала. Сейчас нам меньше всего нужны были ненужные споры. Я чувствовала, что каждая минута на счету. И как бы мне того не хотелось, я должна была отпустить Ская. Все-таки он – один из немногих ловцов во всей академии. Он был им нужен.
Он и сам прекрасно это понимал.
– Прости, – все еще не отпуская моих плеч, выдохнул Монтего и, быстро наклонившись, коротко поцеловал. – Я вернусь, и мы продолжим, хорошо?
– Конечно.
Скай вышел за дверь, на ходу застегивая рубашку, я интуитивно метнулась следом и застыла в дверном проеме, буквально нос к носу столкнувшись с Сиреной. Последние дни девушка частенько ночевала у меня и чувствовала себя в моей комнате чуть ли не полноправной хозяйкой. Вот и сейчас она собиралась войти, да так и застыла с разинутым ртом. Оглядела мои голые ноги и растрепанные волосы, обернулась, кинув понимающий взгляд в спину удаляющегося Ская.
– Кажется, я вовремя… – Девушка едко улыбнулась и, заглянув через мое плечо, покосилась на смятую постель.
– Ты очень не вовремя, Сирена!
Я не собиралась оправдываться. Более того, вмешательство Сирены невероятно разозлило. Но мне тут же стало не до нее, стоило донестись новым крикам из окна. Я тут же подорвалась и принялась спешно одеваться. Я, конечно, обещала Скаю, что не стану лезть, но оставаться в комнате было выше моих сил.
Чащобник проломил стену ангара.
В том месте, где распахивались большие двустворчатые ворота, зияла дыра. Большой деревянный засов сиротливо болтался на единственной уцелевшей створке, жалобно поскрипывая металлическими петлями.
Я застыла у образовавшегося проема, не веря своим глазам.
Никогда не думала, что увижу чащобника вживую. Слишком редкий это был зверь, почти что мифический. И я уж точно не ожидала встретить его в стенах академии.
При первом взгляде мне показалось, что это какое-то нагромождение веток и пней, сваленных в одну большую кучу, высотой с дом. И если бы я увидела чащобника в лесу, наверняка издалека приняла бы его за какой-то жуткий бурелом. Но сейчас мифический зверь стоял прямо посреди просторного ангара, почти что подпирая спиной балки перекрытий. Он двигался, дышал. Из длинных узких ноздрей валил пар. Изогнутые, словно коряги, ноги оставляли глубокие рытвины на утоптанном земляном полу. То, что можно было принять за ветки, на самом деле было ветвистыми рогами, венчавшими огромную продолговатую голову и уходящими назад к горбатой спине. А бурая шкура чащобника была такой толстой и грубой, что походила на шершавую древесную кору. Хотя, может, это и была кора, то тут, то там на шкуре проступали зеленоватые пятна проросшего мха и лишайника.
Уж не знаю, что побудило лесного гиганта выйти из леса и направиться к академии, но одного только взгляда на него было достаточно, чтобы понять – чащобник взбешен. И готов броситься на любого, кто сделает хоть шаг в его сторону.