Я сделала шаг навстречу, собираясь что-то спросить, но не заметила спрятавшийся под охапкой листьев корень. Зацепилась и, не удержавшись на ногах, чуть не пропахала носом каменный пол. Скай успел подхватить в последний момент. И мне оставалось лишь догадываться, как ему удалось так быстро отреагировать, будучи слепым.
Его руки крепко сжимали меня за плечи. Драг стоял с противоположной стороны, подпирая меня своим боком.
– Все нормально? – спросил Монтего, и хоть он старался говорить ровно, я почувствовала в его голосе привычное волнение.
– Да, просто слабость. И голова немного кружится. Сколько меня не было?
– Часов семь, не меньше… – ответил Скай и, тяжело сглотнув, добавил: – Я уж думал, ты не вернешься…
Я всмотрелась в его лицо, пытаясь понять, что он чувствует сейчас. Злится ли на меня, обижен? Но теперь, когда я не могла видеть его глаз, это оказалось невообразимо сложно.
Я перевела взгляд на Драга. В отличие от Ская, зверь смотрел прямо на меня. Внимательные глаза с вертикальным зрачком буквально ощупывали каждый клочок моего тела.
– Ты видишь, да?
Я переводила взгляд с парня на драггаста и обратно, не зная, на кого из них мне лучше смотреть. Ведь если Скай видит глазами зверя, то и смотреть надо в лицо зверю?
– Вроде того, – сухо кинул Монтего, не желая вдаваться в подробности. – Точно все нормально?
Его ладони чуть сильнее стиснулись на плечах, и Скай подтолкнул меня, заставляя сделать два шага назад, а потом и вовсе усадил на широкий корень, торчащий из земли.
От меня не укрылось, как его ладони мимолетно скользнули по рукам, а затем и по ногам, словно он хотел еще раз убедиться, что я цела.
– Точно.
На самом деле я чувствовала ужасную жажду и голод. Проведя в сердцевине дерева семь часов, я пропустила и обед, и ужин. И теперь в животе неприятно тянуло, напоминая о том, что он предательски пуст. Но сейчас это было не главное.
– Скай, я…
– Что сказало тебе древо? – перебил парень, не дав мне даже начать разговор.
– Древо… Оно ответило на вопросы. Теперь я знаю, как побороть аномалию. И как исправить свою ошибку с защитным куполом.
Наверное, это должно было прозвучать радостно. Но радости не было. Зная, какой ценой обойдется решение этих проблем, мне совершенно не хотелось радоваться.
– Отлично! Надо сказать Мэдроузу! – Скай мигом оживился. Поднялся на ноги и потянул меня за собой. – Он просил, как только выйдешь, сразу ему доложить. Вне зависимости от времени дня или ночи. Идем!
– Скай, погоди! – Я дернула его за руку, не давая убежать. – Поговори со мной…
– Сейчас не самое подходящее время, тебе не кажется? – с укоризной бросил он и выпустил мою ладонь, отстраняясь еще больше.
Дрогнувший голос выдал глухую обиду. Да еще Драг отвернулся, ясно давая понять, что его хозяин не хочет ни о чем говорить. И, быть может, Скаю это действительно было не нужно. Не нужна была моя жалость, мои глупые извинения. Но они нужны были мне.
Я знала, если не расскажу ему обо всем, что меня гложет, едкое чувство вины попросту разъест меня изнутри.
– Боюсь, подходящего времени не будет вовсе, – тихо произнесла я. – Скай, мне так жаль…
Я попыталась вновь взять его за руку, но он не дал.
– Не надо, – оборвал резко, и его губы сжались, а челюсть напряглась, словно он с силой стиснул зубы.
– Надо! Я знаю, ты не хочешь, чтобы тебя жалели. Но я так виновата перед тобой…
– Перестань. Ты ни в чем не виновата. Не твоя вина, что Артур Блейк оказался чокнутым садистом.
– Да, но я должна была тебя послушать. Должна была быть осторожнее. Ты ведь предупреждал меня о риске. Просил не участвовать в игре. А я не послушала.
– Если бы послушала, Блейк до сих пор был бы на свободе.
– Зато ты был бы цел…
Скай замолчал.
И я тоже молчала. Зная, что никакие слова не вернут ему зрение. Не изменят прошлого и наших ошибок. Моих ошибок. Потому что Скай никогда не ошибался.
– Уже ничего не изменишь. – Он словно прочитал мои мысли и вновь резко развернулся, намереваясь уйти.
– Скай…
Я не сдержалась, вцепилась пальцами в его рубашку, а потом и вовсе прижалась к широкой спине. Мне хотелось сказать ему, что все будет хорошо. Что мы непременно все исправим. Но я знала, что это не так. Что уже ничего не будет хорошо. И уж точно не будет так, как прежде.
Я обняла его за талию, прижалась теснее, чувствуя такое родное тепло под ладонями. И знакомый аромат хвои, мешающийся с еле ощутимым запахом медикаментов.
– Тебе больно? – спросила еле слышно, вспомнив о микстуре с примесью «грез», найденной в его палате.
– Нет, – сказал он, запнувшись. – Уже нет.
И ведь соврал. Точно соврал. Я чувствовала это так же ясно, как тепло его тела под своей щекой.
И кто бы знал, как мне хотелось забрать эту боль. Хотя бы ее часть. Разделить с ним все тяготы. И дать понять, что мне не безразлично то, что с ним происходит.
– Изабель, не плачь… – вдруг сказал Скай. И я с удивлением поняла, что слезы катятся из глаз.
Отерла их тыльной стороной ладони. И, шмыгнув носом, поискала глазами Драга. Зверь ушел на пару шагов вперед, стоя ко мне спиной, и точно не мог меня видеть.
– Как ты узнал, что я плачу? Ты ведь не видишь.
– Если я не вижу, это не значит, что я не чувствую…
– Вы уверены? Это может убить древо Знаний.
За окном по-прежнему стояла ночь. Но сна не было ни в одном глазу. Я сидела в кабинете ректора Маджериума и старалась без лишних эмоций передать им то, что мне поведало древо Знаний.
Аластар Мэдроуз привычно расположился за своим рабочим столом, а профессор Берроуз, который тоже не мог уснуть этой ночью, нервно расхаживал из стороны в сторону, то и дело снимая с носа очки и протирая запотевшие стекла.
Скай тенью стоял за моей спиной. А вот Драга в кабинет ректора не пустили – такому огромному зверю здесь было попросту не развернуться. Пришлось оставить его смиренно ждать за дверью.
– Не может. Убьет. Это жертва. Добровольная и необходимая, – произнесла с саднящим сердцем.
– Так сказало тебе древо?
– Да, – я кивнула. – Когда оно отдаст все соки, то непременно погибнет. Но лес будет жить. И населяющие его бестиаллии излечатся.
Ректор тяжело вздохнул и потер переносицу.
– Это древо растет в Маджериуме со дня его основания. Ему больше пятисот лет. За это время оно стало почти разумным. Научилось делиться с нами своими знаниями и силой. Во всем королевстве нет второго такого.
– Я знаю. Его жизненная сила огромна, а текущая в жилах магия – единственное, что может помочь. – И совсем тихо добавила: – Мне очень жаль.
– Я не могу понять одного, – неожиданно вклинился профессор Берроуз. – Как древо может излечить лес, если оно само погибает?
– Нет, оно не погибает, с чего вы взяли? – вскинулась я.
– Но листья…
– Древо сбросило листья, чтобы не тратить на них свои живительные силы. Чтобы все накопленные соки пошли на благое дело. В поддержании пышной кроны просто больше нет нужды.
– Она права, – подтвердил Аластар Мэдроуз. – Именно благодаря магии древо знаний не сбрасывает листву круглый год. И не засыпает на зиму, как обычные деревья. Сейчас же оно использовало это как знак.
– Оно готово… – прошептала я.
– Готово, – подтвердил глава Маджериума, ни на секунду не усомнившись в моих словах.
На какое-то время в кабинете повисло напряженное молчание. Нам всем было трудно смириться с тем, что придется пожертвовать древом Знаний, многие годы служившим настоящим символом Маджериума. Оно присутствовало даже на гербе академии, обвивая золотистую букву «М» своими ветвями. И я даже вообразить не могла, как пусто и неуютно будет в главном корпусе академии без этого неотъемлемого символа. А уж как будет тяжело Аластару Мэдроузу, который мог общаться с древом с помощью простого прикосновения, даже представить себе не могла.
– Что насчет купола? – первым прервал молчание профессор Берроуз. – Мы не сможем излечить лес, если у нас не будет доступа наружу.
– Об этом я позабочусь, – ответила, не вдаваясь в детали.
За спиной стоял Монтего, и мне не хотелось обсуждать это при нем. Я знала, что должна сделать. И знала, какие последствия могут быть у моего поступка. Но ему об этом точно не стоило знать.
– То есть вы знаете, что надо делать? – все же переспросил ректор.
– Да, древо показало мне, – ответила я все так же уклончиво. – Единственное, что мне понадобится – немного древесного сока. И чернила, которыми наносят руны подчинения полночникам.
– Хорошо. Это уж точно не проблема, – кивнул господин Мэдроуз и покосился за мою спину.
Скай определенно не мог видеть его взгляд. Но он точно мог почувствовать недосказанность, повисшую в воздухе. И что-то подсказывало, что ректор тоже ее почувствовал, но, на мое счастье, больше не стал задавать вопросов.
– Мы приступим к подготовке завтра поутру. Как только добудем нужное количество древесного сока, я дам вам знать.
– Я предупрежу наставников, – добавил Берроуз. – Стихийники и загонщики должны быть готовы на случай прорыва бестиаллий.
– Непременно!
Из кабинета ректора мы вышли, когда в небе начал заниматься робкий рассвет. И только теперь я почувствовала разом навалившуюся усталость. Несмотря на то что мне дали еды и питья, сил совсем не было. И я поняла, что еле переставляю ватные ноги, грозя отстать от Ская с Драгом.
– Ты совсем на ногах не стоишь, – подметил Монтего, когда мы оказались на улице, и в два счета поднял меня на руки. А затем аккуратно усадил драггасту на загривок.
Так было гораздо лучше. И уж точно быстрее. Сам парень устроился за моей спиной и мягко притянул к себе, давая прислониться к его груди. Его руки легли на рога драггаста, окружая меня с обеих сторон. Даже теперь, раненый и слепой, Скай оставался моим защитником и моей опорой. Продолжал заботиться обо мне, в то время как это мне следовало бы позаботиться о нем.