Я выдохнула. Людская смерть была горем. Но мне стало легче от того, что среди погибших не было никого из моих друзей.
– А, и еще… – неожиданно добавил ректор и замялся.
Сердце подпрыгнуло к самому горлу, почуяв неладное.
– Что еще?
Господин Мэдроуз взял меня за локоть, осторожно потянул за собой. Мы оказались у полуразрушенных главных ворот, и мужчина посмотрел куда-то за их границу. Я проследила за его взглядом, не понимая, что он хочет этим сказать.
За пределами защитного поля до сих пор разгуливали хищные бестиаллии. Многие из них жрали своих погибших сородичей, утоляя голод и жажду крови. Повсюду лежали тела убитых и раненых зверей.
И вдруг я заметила нечто знакомое. Длинный чешуйчатый хвост. Песочно-серая шерсть с рыжими подпалинами. Крученые рога. И болтающееся на одном ремне седло на шипастой спине.
– Драг!
Я непроизвольно кинулась вперед, готовая перемахнуть на ту сторону защитного барьера. Аластар Мэдроуз тут же перехватил меня, не давая совершить необдуманный поступок.
– Но как же так? Он ведь…
Драггаст был сильнейшим хищником в Зачарованном лесу. И одним из сильнейших во всем Флейморе. А теперь он лежал в десятке шагов передо мной, с разодранным брюхом, неестественно повернутой головой и стеклянными глазами, глядящими в небо. Сверху медленно и неторопливо падал снег. Садился на шкуру песочного цвета и не таял.
– Ему было не выстоять, – произнес ректор, и в голосе его чувствовалось искреннее сожаление.
Меня же накрыло новой волной паники. Если Драг мертв, то Скай…
– Где Монтего? Что с ним?
Я буквально вцепилась в мужчину, требуя немедленного ответа.
Только не он. Только не с ним. Если со Скаем что-то случилось, я не переживу.
– Он жив, но… Ему здорово досталось, – ответил ректор. – Сейчас он в лазарете. Но туда лучше не…
Больше слушать я не стала. Просто бросилась прочь и бегом понеслась в сторону корпуса целителей. А по дороге костерила себя всеми известными ругательствами. Надо было остаться. Надо было отправиться со Стефаном проверять списки раненных. Тогда бы я оказалась там раньше, быстрее.
Дура. Дура. Дура.
Дорогу в лазарет я нашла сразу. Помнила еще с прошлого своего прихода. Но сегодня здесь было не в пример многолюднее. Пострадавших разместили в палатах и подсобных помещениях, выставив оттуда все лишнее. Повсюду царила суматоха. Я пыталась найти хоть кого-то, кто подсказал бы мне, где искать Ская. И вдруг увидела Магду Бронсович, дающую указания одному из студентов-лекарей.
– Мисс Бронсович, – окликнула я женщину и в два счета оказалась рядом. – Куда положили Ская Монтего?
– Ох, Изабель. Милая ты моя.
Целительница пропустила мои слова мимо ушей. И тут же начала ощупывать меня со всех сторон. Будто это я нуждалась в помощи лекаря. От нее не укрылась и белая прядь, резко контрастирующая с основным цветом волос.
– Нужно проверить твою ауру на повреждения, – заключила она.
Но мне сейчас точно было не до собственной ауры.
– Да к гремлину эту ауру! – разозлилась я. – Куда положили Монтего? – повторила настойчивее.
– Ах, Монтего. Бедный мальчик…
Магда скорбно поджала губы. А у меня сердце ушло в пятки.
Пожалуйста, пожалуйста. Скажите, что он жив. Скажите, что с ним все будет в порядке.
– Он в пятой палате. В конце коридора.
Я тут же бросилась в указанном направлении. Дверь в палату оказалась открыта, и я с ходу сделала шаг внутрь и застыла, услышав возбужденные голоса.
– Но мы должны что-то сделать. Мы не можем так его оставить. У него сломано три ребра. Множественные ссадины и порезы. И он до сих пор не пришел в сознание, – громко выговаривал капитан Байрон.
– Выявленные повреждения не угрожают жизни. Здесь мы свою работу сделали, – ответил второй, неизвестный голос. Видимо, это был кто-то из лекарей. – Но привести его в сознание не получается. Он ни на что не реагирует.
– Но он же сидит! – возразил Джеймс Байрон.
– Сидит.
– И при этом не в сознании?
Наступило неловкое молчание.
– Боюсь, лекари тут бессильны, Джеймс, – вступил в разговор третий мужчина. И я узнала в мягких переливах бархатистого голоса магистра Орфиуса. – Разрыв ментальной связи со зверем мог привести к повреждению сознания. Боюсь, он может вовсе не прийти в себя.
– Ну так сделай что-нибудь! – буквально взревел наставник. – Ты же у нас менталист! Верни мне его! Он мой лучший загонщик.
Последнее прозвучало настолько жалобно, что я прижала ладони ко рту, давясь беззвучными всхлипами.
– Увы, тут я бессилен. Эта область плохо изучена. Я могу лишь считать его, но как вытащить сознание на поверхность, я не знаю. Здесь все зависит лишь от него самого.
Ноги резко подкосились. Я сделала шаг назад и прислонилась к стене, чтобы не упасть. В груди ныло. Воздух со свистом проникал сквозь сдавленные легкие. А текущие ручьями слезы я даже не пыталась сдержать.
Как и не пыталась отойти, когда все трое мужчин вышли и палаты.
Капитан Байрон был мрачнее тучи и, увидев меня, беззвучно плачущую у стены, даже привычной шутки не смог отвесить. Лишь поглядел понимающе, сразу догадавшись, что я все слышала.
– Ну-ну. Не плачь, – мягко проговорил наставник и вдруг неожиданно притянул меня к своей груди, позволяя ткнуться носом в жесткую ткань мундира. – Еще не все потеряно. Он сильный мальчик. Выкарабкается. Ты ж его знаешь…
– Можно к нему? – еле слышно прошептала я.
Мгновение молчания, когда я уже думала, что мне откажут, что не пустят, и я так и останусь стоять подпирать дверь, не в силах уйти из этого жуткого, наполненного людскими страданиями коридора.
– Иди.
– Я бы не советовал, – тут же встрял стоящий рядом лекарь.
– Ой, да помолчи ты уже! – цыкнул на него наставник. – Пусть идет. У нее явно больше шансов помочь, чем у нас всех вместе взятых.
Капитан Байрон сам подтолкнул меня к двери, и остального разговора я уже не слышала. Вошла в палату и плотно прикрыла за собой дверь. Больничная койка была отгорожена полупрозрачной медицинской ширмой. Сквозь белесую ткань я различила темный силуэт сидящего на постели парня.
Он и правда просто сидел. Совершенно не двигаясь. Опустив голову меж широко разведенных колен. Лишь только еле заметно вздымающаяся грудь указывала на то, что он еще жив, что он еще дышит. А значит, не все потеряно.
– Скай… – негромко позвала я, надеясь, что парень откликнется. Узнает мой голос.
Но ответом мне послужила лишь тишина.
Тогда я без церемоний скинула обувь и с ногами забралась к нему на постель.
– Скай, посмотри на меня, пожалуйста.
А потом вспомнила, что он не может видеть, и горло сдавило очередным спазмом начинающейся истерики. Истерики, которую я не могла себе позволить. Сейчас мне как никогда надо было быть сильной. Ради него. Я должна была что-то придумать. Должна была вытащить его в реальный мир. Выдернуть из того темного зыбкого омута, в который он погрузился после разрыва ментальной связи с Драгом.
Я хотела дотронуться до него. Но так и замерла с протянутой рукой. Лицо Ская усеивали мелкие царапины и чуть подсохшие порезы. В глубоком вырезе распашной больничной рубахи виднелась белая повязка, стягивающая грудь.
Я дернула завязку, отводя в стороны широкие полы, и аккуратно коснулась белых бинтов.
Всевышний, как же ему досталось…
Хотелось забрать всю его боль. Все страдания. Повернуть время вспять и поступить как-то иначе. Предупредить, предостеречь.
Хотя вряд ли бы это помогло.
Каждый раз, когда в академии случалось какое-нибудь происшествие, Скай всегда первым приходил на выручку, сломя голову бросался в гущу событий. Подставлялся под удар, пытаясь уберечь товарищей. Он всегда был бесстрашным, дерзким и решительным. И я бы не смогла его исправить, даже если бы захотела.
Но я и не хотела. Зачем исправлять то, что и так идеально.
Я все-таки не удержалась. Мягко коснулась его щеки, стараясь не причинить боль неосторожным касанием.
– Скай, слышишь меня? Откликнись.
И вновь тяжелое гнетущее молчание, разрывающее внутренности сильнее самого громкого ультразвука.
Я аккуратно надавила на его согнутое колено, заставив опустить ногу. И вторую. Он был словно безвольная кукла, послушная марионетка, которой можно вертеть в любую сторону. Я не собиралась пользоваться этим, но сейчас его уступчивость оказалась мне на руку.
Я придвинулась как можно ближе, как можно теснее. Чуть ли не забралась на мужские колени.
– Скай. Пожалуйста. Вернись ко мне. Ты так мне нужен.
Я погладила его исцарапанные щеки, подбородок. Скользнула ладонью к коротким волосам на затылке. На Монтего по-прежнему была повязка, закрывающая глаза. И она мешала неимоверно. Казалась лишней. Словно стоит мне ее снять – и он откроет глаза и увидит меня. Обязательно увидит.
Я нащупала пальцами узел на затылке и аккуратно потянула за свободный конец. Тонкий лоскут ткани упал Скаю на колени.
Под повязкой не было царапин, на сей раз она защитила глаза. Лишь только внизу, под левым глазом, расходились в стороны лучи тонких белесых шрамов, оставленных брошенным в глаза стеклом.
Его веки были плотно закрыты. И даже не дергались, как если бы Скай спал и видел сон. А я смотрела на него и не знала, что делать. Никогда еще я не чувствовала себя такой беспомощной и бесполезной, как сейчас.
Все, что я могла, – лишь обнять его. Шептать бессвязные слова ему на ухо. Гладить по склоненной голове. Касаться губами его виска и волос, пропахших костром и кровью.
– Прошу тебя, Скай. Вернись, – повторила в который раз и вслед за виском коснулась губами его щеки. Затем второй.
Прошлась короткими поцелуями по линии подбородка, тронутого едва намечающейся щетиной. Согрела дыханием губы.
– Ты нужен мне. Очень-очень нужен. Не бросай меня. Я без тебя не справлюсь, – прошептала ему в губы и прижалась к ним в бережном поцелуе.
Но как бы мне ни хотелось, чуда не произошло. Прекрасный принц не очнулся.