Уснуть ей удалось мгновенно. Она провалилась в черную тьму забытья, из которой ее вытащил прохладный поцелуй самых желанных губ на свете. Вики открыла глаза. В темноте перед ней на кровати сидел Анжело. Он приложил палец к губам, а потом стал говорить быстрым шепотом:
– Молчи, Вик! Я очень виноват перед тобой. И перед собой. Я хочу, чтобы ты знала, что я люблю тебя. Люблю и буду любить всегда.
Вики впилась глазами в бледное лицо Анжело, сияющее в темноте перед ней. Она впитывала каждое его слово, как песок пустыни впитывает долгожданный дождь. Ей это сейчас было жизненно необходимо.
– Прости, что я все решил за тебя. Испугался проклятия Психеи. Я должен был дать тебе выбор. Я могу дать тебе его сейчас. Но это страшный выбор, Вики.
Анжело взял ее маленькую левую ручку в свою холодную ладонь и что-то надел ей на безымянный палец. Кольцо? Это обручение?
– Камень, из которого вырезано это кольцо, – мое окаменевшее сердце, которое разбила любовь к тебе. Теперь ты всегда будешь носить его на пальце. Если ты его снимешь, я буду знать, что ты меня больше не любишь. Если ты его снимешь и наденешь на мизинец, значит, ты приняла решение и готова к «укусу ангела», который сделает тебя такой же бессмертной и несчастной, как я, – вечный изгой в мире людей.
Вот так да! Анжело готов обратить ее в вампира по ее желанию, зная, что она хочет только одного – быть с ним! И это так просто. Всего лишь снять кольцо. Так она его сейчас же и снимет! И станет вампиром? Здесь что-то не так. Здесь точно что-то не так. Ее Анжело не подверг бы Вики смертельному соблазну. Может, опять ненастоящий Анжело пробрался в ее сон? Значит, она спит? В любом случае Вики сейчас не могла пошевелиться, как ни старалась. Она могла только слушать.
– Я всеми силами не хочу такого исхода, но приму твой выбор. Если ты снимешь кольцо и наденешь его на указательный палец, значит, тебе грозит смертельная опасность, и я немедленно примчусь к тебе на помощь. И помни, Вик, кольцо можно снять один раз. Только один раз.
Зазвонил телефон, и ошеломленная Вики открыла глаза. Так это был сон! Анжело в комнате не было. Она спала на кровати в одежде. В потайном кармане черного платья надрывался телефон. На безымянном пальце левой руки блестело каменное колечко. Еще ничего не понимая, Вики поднесла мобильник к уху:
– Да, кто это?
От того, что она услышала, несчастный мозг девочки окончательно взорвался. Весь разговор Вики нервно крутила на пальце прохладное колечко, тщетно пытаясь вникнуть одновременно и в жуткий бред, доносящийся из трубки, и в то безумие, что с ней случилось во сне до этого адского звонка.
Вики звонил Шкатов и говорил чудовищные вещи. Он заявил, что его и Зверя срочно вызвали на работу, потому что к нему в отделение ночью пришел Цой и сознался в том, что Чистильщик – это он. Якобы он убивал ведьм – возможных конкуренток Вики, потому что он ее Страж и охранник. А еще из великой любви к ней. Кто давал ему адреса, он не говорит, но Шкатов думает, что здесь не обошлось без старой ведьмы Любы. Сейчас он дает признательные показания у Зверя в кабинете. Цой арестован!
Вики впала в шок, пытаясь понять, что происходит. Может, она снова спит? Девочка включила свет. Каменное кольцо было розовым, как радужки глаз Анжело, и прохладным, как его губы. Похоже на яшму, подумала Вики. Шкатов в трубке меж тем говорил, что только она может помочь Цою. Он, Шкатов, придумал схему. Вики должна немедленно приехать к нему, и он все ей объяснит. Только не надо пока ничего говорить родителям, а особенно старухе. Она под подозрением.
Старухе? Это он про бабу Любу? Да она выглядит моложе его. Шкатов там, похоже, совсем слетел с катушек.
– Хорошо. Я скоро буду.
«Эх, Цой, Цой. Что же ты наделал, дурачок! Я же говорила тебе, чтобы ты не лез в это дело. А ведь я сама виновата. Если бы я сказала Цою правду про план Зверя, этого бреда не случилось бы. А может, это все входило в хитроумный план Зверя? А Анжело со своим кольцом? Он-то чего творит? Да уж, мальчики мои, удивили так удивили!» Такие мысли крутились в шальной голове Вики, пока она летела в ночном небе в сторону улицы Чехова.
Пустой полицейский участок встретил Вики тишиной и хмуро молчащим Шкатовым. Дежурный проводил их осоловевшим взглядом. Всю дорогу, пока они взбирались по узкой лестнице в уже знакомую Вики мансарду, Шкатов молча шел перед Вики, сцепив руки за спиной. Большая комната, через которую девочка прошлый раз проходила в логово Зверя, оказалась кабинетом Шкатова. Всем своим видом мрачный капитан хотел показать Вики серьезность ситуации. Вики перекипела, пока летела, и теперь внимательно слушала капитана, стараясь абстрагироваться от абсурдности ситуации и не поддаваться на давление. Это игра, думала Вики, и я должна ее выиграть. Главное – освободить Цоя. Не может же Шкатов считать его Чистильщиком. И она оказалась права.
Шкатов, положив пудовые кулаки перед собой на стол, посвящал ее в свой план. Ему казалось, что он все гениально придумал и в плане не было слабых мест. Вот как все должно было быть, по мнению капитана Шкатова: Цой наломал дров. Шкатов видит, что он здесь ни при чем. Но упертый москвич раскрутит его по полной. Признание Цоя – просто подарок Зверскому. Но самое плохое, что это подарок для Любови Поликарповны Щекотихиной-Потоцкой! Потому что Чистильщик – не кто иной, как баба Люба. Она никуда не улетала. Ни в какой Италии не была. Шкатов проверил. Он давно уже ее подозревал. Баба Люба затеяла эту кровавую игру в Чистильщика, когда узнала про вампиров Авессалома и их делишки в «Дозарях» и боткинских бараках. Великая мать решила убрать всех конкуренток Вики, а потом свалить все на продавшегося вампирам мага. Но Авессалом не вовремя погиб. И вчера она продолжила свое дело. Баба Люба утопит Цоя, спихнет все на него, наколдует улики и даже мысли ему внушит, какие надо. Правда, от этого будет плохо всем!
Но Шкатов все уладит. Будет очень трудно, но он справится. Он решит вопрос со Зверем, и они спишут все убийства на Авессалома, а последнее на подражателя, на кого-нибудь из тех, кто сгорел прошлой ночью в больнице. Все будет шито-крыто. Никто не пострадает. Про тайну бабы Любы никто не узнает. Цоя отпустят через пару дней. Орден Уробороса останется чист и снова станет главным витч-хантерским орденом Санкт-Петербурга.
Только есть условие. Вики должна сейчас же заключить союз со Шкатовым, скрепленный кровью. Когда Вики станет Верховной ведьмой, а Шкатов не сомневается, что это случится на ближайших выборах, сразу после Нового года, он должен возглавить орден Уробороса при ней. Пусть для всех это выглядит как награда за избавление города от Чистильщика. Марию и Германа он назначит своими заместителями – десницей и шуйцей. Шкатов будет служить Вики верой и правдой. Но она должна вернуться в игру и осенью стать королевой питерской Астралии, его королевой! Все пешки, рвавшиеся в дамки, съедены Чистильщиком. Путь свободен. Старуха сделала свое гнусное дело и теперь пусть едет в свою Италию, в почетную ссылку. Хорошо бы ей отказаться от поста Великой матери в пользу Марии. Вики получит трон Верховной ведьмы и корону, а Шкатов получит орден Уробороса. План без изъянов! Осталось только узнать, согласна ли с ним Вики.
Шкатов умолк и вопросительно уставился на кипящую эмоциями, но каким-то чудом сохраняющую спокойствие и молчание девочку. Ай да капитан, ай да дьявол-искуситель! Такой наглости Вики не ожидала. Баба Люба в роли Чистильщика выглядела еще абсурднее, чем Вики или Цой. «Шкатов уверен, что я сейчас настолько деморализована, что готова ради освобождения Цоя заключить союз с самим чертом». Вики глядела на крепко сжатые кулаки капитана и думала, что Шкатов на всякий случай зажал в них амулеты, обереги или какое-то хитрое оружие. Вдруг эта нестабильная ведьмочка не согласится с его раскладом и попробует превратить его в мелкого грызуна или земноводное, как свою биологическую мать? Нет. Конечно, очень хочется, но пока рано. Вики сейчас необходимо узнать как можно больше о бабе Любе. Пусть выкладывает все, что напридумывал!
– Шкатов! Ты говоришь, что Чистильщик – моя баба Люба. Это очень серьезное обвинение. У тебя должны быть такие же серьезные доказательства. Пока я их не услышу, не могу ничего решать.
– И они есть, ваше высочество, – бодро начал Шкатов и буквально поперхнулся словами. Из его серых глаз на Вики смотрел первобытный ужас.
А все потому, что рядом со стулом, на котором сидела Вики, из ниоткуда прямо перед Шкатовым выросла баба Люба! Вот уж кто был страшен в своем гневе. Настоящая ведьма! Даже Герте с Розой до нее было расти и расти. Вики ее такой никогда еще не видела. Все черты лица цветущей женщины были искажены, гипертрофированы до безобразия. Она стала похожа на ожившую злобную карикатуру на саму себя лет через пятьдесят. Уродливая злая старуха. К тому же она выросла в размерах минимум вдвое и басила низким потусторонним голосом:
– Что, страшно, Шкатов? Не ожидал, дружок! Это тебе не дилетанток-чернокнижниц по елкам развешивать, гаденыш!
Шкатова от разъяренной ведьмы сейчас отделял только стол. Но это был очень широкий дубовый стол, такой широкий, что даже великанша Люба не могла дотянуться до побелевшего, как снег, капитана.
– Я действительно не улетала в Италию и все это время незримо была в Питере с тобой, Вики, – обратилась Люба к внучке. – Долго я не могла вычислить Чистильщика. Первые подозрения у меня появились после того, как ты, Шкатов, вывел из игры Геру и Машу. Но ты умело подставлял Авессалома, и я следила за ним до самой его смерти. Да, Вики, я знаю все. Я видела, как Карма убила Авессалома, но я тогда считала, что он и есть Чистильщик, и радовалась этому. Я видела, как вы улетели в башню Пеля. Но я не думала, что вы попретесь в «Дозари». И я пропустила эту ночь, когда тебя похитила чертова Карма, потому что уже следила за Шкатовым и Зверем. Мне тогда казалось, что они представляют главную опасность для тебя. Прости, детка, я ошиблась. Но не сильно. Я нашла тебя, Вики, уже только в башне у синеволосой дурочки. Как я понимаю, тебя спас не Филантроп, а ангел смерти, врушка?